Мы с Сашкой жили в одном доме, только в разных подъездах, дружили с детского сада, вместе пошли в школу, однако, попали в разные классы: я в первый "А", а он в "Б". После уроков всегда играли вместе. В силу темперамента, Сашка Ким слыл неугомонным малым, а я был спокойным, даже немного флегматичным. И хотя Саня выглядел на голову ниже, тем не менее, всегда за меня заступался, дрался с пацанами старше себя. Во дворе моего друга побаивались, зная, что первым затевать драку он никогда не станет. Сашка всегда был борцом за справедливость, всё же, слыл обычной шпаной, однако, никогда не издевался над кошками, не стрелял из рогатки по голубям. В отличие от меня учился Саня не важно, и с первого класса попал в разряд не исправимых троечников, можно сказать, балансировал между двойкой и тройкой, не любил учиться, скорее всего, ему, как это часто бывает, просто не повезло с первой учительницей.
Его отец работал инженером на электромеханическом заводе и всё свободное время проводил на охоте, совершенно не занимаясь сыном.
Мать трудилась на том же заводе учётчицей, выглядела довольно скромной и забитой женщиной, не имеющей собственного мнения, под стать восточной женщине.
Практически воспитанием занимался дед, после войны отсидевший в лагере за то, что месяц находился в плену. Наставник оказался хмурым и неулыбчивым человеком, постоянно скандалившим с соседями из - за всякой ерунды. Короче говоря, Сашкин дед считал себя обиженным на весь белый свет, ведь Советская власть поступила с ним жестоко и не справедливо. Поэтому он учил внука бороться с несправедливостью исключительно кулаками, а про учёбу в школе разглагольствовал: - Тебя суровая жизнь всему научит, а школьные коридоры - пустая трата времени.
На второй год Сашку никогда не оставляли, поскольку в последний момент отец заставлял упорно заниматься, и исправлять двойки.
Когда Саша родился, мать настояла, чтобы сына записали на её фамилию - Ким, в честь второго деда, геройски погибшего на фронте. Отец не возражал, ведь таким было единственное условие кроткой жены. Вот так, в общем - то, русский мальчик Саша стал носить нерусскую фамилию, хотя отец - Петров.
Мы были не разлей вода, тем не менее, я никогда не участвовал в его проделках: не лазил по чердакам, не взламывал чужие сараи, не промышлял по соседским погребам.
Эта дружба выглядела какой - то странной: мы бок о бок проводили время во дворе и, вместе с тем, каждый жил своей жизнью.
В пятом классе он первый раз попал в милицию за драку, к тому же, нашли нож. Его отпустили, предупредив, что в следующий раз поставят на учёт в детскую комнату милиции. В тот раз отец жестоко его выпорол, но дед заступился за внука, и в семье был жуткий скандал.
В начале шестого класса мы неожиданно расстались, а случилось следующее: директор школы Павел Ефграфович, бывший военный совершенно не терпел не повиновения со стороны учеников, и жестоко преследовал всех кто курил или хулиганил. Мой друг давно был на карандаше у директора, ждавшего удобного момента, чтобы выгнать того из школы, и такой случай представился в начале учебного года. Девятого сентября Саня вместе с пацанами на перемене курил. Как это часто бывает, кто - то настучал директору. Бывший вояка стремглав заскочил в туалет, жёстко схватил Саню за руку, а остальных выгнал, вытащив пачку сигарет из его кармана, зло прошипел: - Ну, сучонок, попался, пока не выкуришь все, отсюда не выйдешь.
На седьмой сигарете Сашка неожиданно потерял сознание и рухнул на пол около вонючего унитаза. Директор ослабил хватку и, как ни в чём не бывало, удалился. Через несколько минут Санька очухался и на трясущихся ногах явился на урок.
Учительница русского языка и литературы взглянула на него, и испуганно спросила: - Саша, что с тобой? Почему ты такой бледный?
Подняв глаза, тот дрожащим голосом ответил: - Наверное, что - то не то съел. Поскольку урок оказался последним, его немедленно отпустили, дома никого не было. Родители пыхтели на работе, а дед заколачивал козла во дворе. Сашка достал из отцовского охотничьего ящика пачку пороха, отсыпал половину и направился на кухню, из мусорного ведра достал консервную банку, насухо её вытер, насыпал туда порох и засунул ещё две гайки. Завернув банку в газету, положил её в портфель, после этого плюхнулся на стул и громко зарыдал от обиды. Саня по щенячьи всхлипывал и тихо приговаривал: - Ну, ефрейтор, фашист проклятый, погоди.
Директор не распространялся о жестоких методах воспитания, будучи уверен, что всех отучил курить. Его любимым выражением была фраза: "Сейчас мы наденем ежовые рукавицы, и все станете гладкими как щелк". Однако покладистым, сломленным мог стать кто угодно, только не Сашка. На следующий день на большой перемене школяры стучали ложками в столовой, Саня же с пакетом за пазухой прошмыгнул в туалет, где его издевательски унизил директор, закрыл крышку унитаза, водрузил свёрток и поджёг. После, осторожно выскользнул в коридор и спрятался за угол. Буквально через полминуты бомба сработала, и он рванул в класс. Взрыв получился небольшой, хотя унитаз и разлетелся на маленькие осколки, разбились закрашенные стёкла. В результате такой диверсии была повреждена труба, из которой фонтаном хлестала вода, заливая всё кругом. Когда примчался школьный сантехник, вода бурной рекой текла по коридору. Пока тот перекрывал стояк, а уборщица упорно собирала воду, Павел Ефграфович лихорадочно набирал номер участкового.
Милиционер оказался на месте и, выслушав сбивчивый рассказ директора, пробурчал, что прибудет через десять минут.
- У вас случались конфликты с учениками? - задал дежурный вопрос участковый.
- Да, в общем - то нет. У меня ровные отношения с учениками. Даже и не знаю, кто бы это мог сделать? Хотя... Идёмте со мной капитан. Я, кажется, знаю этого злостного хулигана.
В школе висела гробовая тишина, ведь начался урок, тем не менее, участковый грохотал сапогами так, что слышно было на улице.
Они зашли в 6 "Б", все дружно встали и молча уставились на бравого милиционера, невольно переводя взгляд то на испуганного директора, то на учительницу. Подойдя к доске, Павел Ефграфович напыжился как индюк, натянул маску смелости, покосился на Сашу Кима и громко спросил: - Твоих рук дело?...Кореец!
Никто не понял, причём тут Кореец, всё же все сочувствовали Сашке. Тот молча взял портфель и под конвоем проследовал за директором.
Как только дверь кабинета закрылась, раздался истеричный вопль: - С сегодняшнего дня ты, Ким, отчислен из школы. Чтобы вечером здесь был отец. Вон с глаз моих, малолетний бандит.
Участковый в свою очередь добавил: - Если родители возместят ущерб, дело заводить не станем, однако на учёт ты уже попал. Ещё одна такая выходка, и пойдёшь в колонию к уркам баланду хлебать.
Пока отец улаживал конфликт в школе, Сашка сидел на диване, опустив глаза.
Дед шаркал рядом и задавал один и тот же вопрос: - Санёк, ну зачем надо было туалет взрывать?
Тот набрал в рот воды и, как Зоя приготовился к любым пыткам. Через пару часов явился разгневанный отец, как всегда снял ремень, однако увидев, как дед встал стеной на защиту внука, бросил эту затею. Тихо опустившись на стул, отец вымолвил: - А если бы кто - нибудь пострадал?
Саша сжался в комок и тупо молчал, прокручивая в голове новую акцию. Из кухни выглянула встревоженная мать и укоризненно уставилась на сына. Повисла неприятная пауза, через некоторое время, отец серьёзно добавил:
- Ущерб составил 108 рублей, я всё возместил. Мне давно предлагают место начальника цеха на Приборном заводе, это за городом, там строится новый микрорайон Черёмушки, мне дают трёхкомнатную квартиру. Через два дня переезжаем. Ты, Саша, пойдёшь в другую школу, кажется, номер 53. На этом всё!
В нашей школе Сашка Ким больше не появился, потом долгие годы витала легенда о взорванном унитазе в знак протеста, к нему же приклеилось новое прозвище - "Кореец".
С тех пор мы больше не встречались. У меня началась своя жизнь, без Сашки Кима, а у него своя.