Я, растерянный, расположился в кресле напротив друга детства Сашки и никак не мог на него насмотреться. Обстановка кабинета выглядела ничуть не хуже, чем у ректора медицинского Университета, только дорогих картин на стенах гораздо больше, а кожаная мебель - ну просто шикарная и поражала воображение.
Саша Ким здорово изменился: волосы с проседью, около левого глаза уродливый шрам, впрочем, глаза немного раскосые остались те же.
- Ну, Серёга, рассказывай, где ты, что ты?
- Да у меня всё ровно без взлётов и падений. После школы закончил Мед, потом работал в НИИ, защитил кандидатскую. Вскоре грянула перестройка, на науке поставил крест, открыл кабинет психологической помощи, прошёл специализацию и уже несколько лет занимаюсь психотерапией, правда, пациентов не так много. Надеюсь, когда - нибудь, если, конечно, к тому времени не помру, открою клинику с современными направлениями психотерапии, а пока, сопли на кулак мотаю. А у тебя как?
В это время в дверь постучали и на пороге роскошного кабинета появился официант с большим подносом, накрытым белой салфеткой.
- Гурам Мусаевич просил позвонить, если ещё что - нибудь понадобиться, - вежливо произнёс посыльный и положил на стол визитную карточку директора ресторана.
- Благодарю за оперативность, и передай большой привет Гураму. Надеюсь, ты ещё не выпил свою бочку коньяка?
- Совсем забыл, когда коньяк пил последний раз, кажется, на похоронах своего Учителя. - Давай за встречу, за детство, за дружбу. Рад тебя видеть, Серёга! Наполнив рюмки настоящим французским Камю, выпили, что ни говори, а приятно встретить друга детства, тем более, тот оказался в шоколаде.
Меня давно мучил вопрос: как из двоечников получаются респектабельные бизнесмены, уважаемые депутаты, солидные мэры? Занимаясь психологией, я понял почему так происходит, у них мотивация выше, они бойцы по жизни, и у них бульдожья хватка в бизнесе. Однако сейчас совершенно не понимал за какого рода консультацией меня пригласили. То, что Сашка Ким нуждался в помощи, я в этом нисколько не сомневался. Даже в голову не могло прийти, что я здесь из - за Бильярда. В очередной раз чокнувшись, мы выпили, закусили лимоном. - Судя по дорогому костюму, не сказал бы, что ты бедный учёный.
- Ему скоро десять лет стукнет, просто вещи аккуратно ношу.
- Ну, а авто у тебя имеется?
- Машина есть, старенькая тройка, которой двадцать лет в обед. ВАЗ - 2103 - довольно удачная модель, если за ней ухаживать, эта лошадка ещё сорок лет пробегает. Можно теперь я буду задавать вопросы? А то ты всё отмалчиваешься. Расскажи, что происходило, когда тебя из нашей школы выгнали?
Александр Иванович немного подумал и начал правдивую исповедь:
- Через неделю после того случая, я оказался на окраине города в другой школе. Знаменитая школа №53. Представляешь, школа, два десятка панельных хрущёвок, магазин, а вокруг лес и огромное поле. После центра города было ощущение, что нахожусь в глухой деревне. Все друг друга знают, каждый день одни и те же лица. В этом, конечно, есть своя прелесть - заранее знаешь, кто на что способен, никаких неожиданностей.
В общем, через два - три месяца стал на Жилмассиве, а именно так местные называют Черёмушки, своим человеком. К декабрю образовалась компания из таких же сорвиголов, как и я. Много времени проводили на улице: играли в чику, гоняли футбол, пытались освоить гитару, в лесу рыли землянки. Короче, шестой и седьмой классы проучился нормально, перевели в восьмой. Летом съездил в пионерлагерь от Приборного завода, прикольно провёл время. Пошёл в восьмой класс и, как с цепи сорвался. Сам понимаешь, потихоньку с девчонками дружить начали, гуляли, на лавочках торчали с гитарами. Тогда многие на гитаре умели играть, не то что нынешняя молодёжь, кроме компьютера ничего не надо, какие - то мутанты растут. В нескольких километрах от Жилмассива, через лесок располагался криминальный район - Спичфабрика. Обитали там борзые татары, которые к нам на разборки наведывались, подраться по поводу и без. Хлестались по взрослому: цепями, кастетами, солдатскими ремнями, ножами. В одной из таких потасовок пацана со "Спички" завалили, начались тёрки, кто, за что, а я во всех разборках участвовал. Однажды, осенью это случилось, всех менты повязали, кто - то стуканул, где драка намечается. После того случая с унитазом в шестом классе, я ведь на учёте состоял, а тут с кастетом прихватили. Короче говоря, суд состоялся, два года колонии впаяли, поэтому Новый Год встречал не дома у ёлки, а на малолетке под Сургутом. Зона хоть и детская, а понятия жестокие, взрослые, иерархия такая же: блатные, опущенные - петухи, сявки, мужики и прочая кодла всех мастей. Блатные обозлились на меня за ершистость и чувство справедливости. Чалился с нами один пацан - тише воды, ниже травы, на фарсе погорел, тряпки толкал, барыга значит. Решили расписные опустить его, а он тебя напомнил, такой же ботаник. Я за него вписался, одного порезал, тот чуть кони не двинул, а мне ещё трёху накинули. Через два года перевели на взрослую зону, а там всё по новой: другая братва, другая колода, ну и малявы следом летят, предъяву кидают за расписного. Чувствую опять война начинается, живым отсюда, точно, не выпустят. Смотрящим на зоне был Гуцул, земляк, позвал меня, потолковали по душам, понял, что на малолетке беспредел творился и остановил войну. Наверное, я чем - то приглянулся, только с того времени, он взял под крыло. Именно Гуцула своим Учителем и считаю, тот хоть и имел восемь классов образования, всё же, читал постоянно, книги стопками из библиотеки таскал.
Гуцул был философом по жизни, многому научил: как в людях разбираться, дела вести, пацанами правильно управлять, сложные ситуации разруливать. Он постоянно внушал: - Деньги надо головой делать, на гоп стопах далеко не уедешь, прямиком на шконку.
Если бы не Гуцул, меня, наверное, уже бы черви съели. После зоны связь не терял, много чего мутили. Откинулся, мне 21, на Жилмассив вернулся, кореша старые все чалятся. Отец на Приборный устроил, работаю, потихоньку радиодетали дорогие из цеха тырю, музыкантам толкаю, которые усилители всякие собирают. Деньжата появились, всё устаканилось. Так до 25-ти спокойно прокантовался. Через какое - то время грянула перестройка, образовался полный бардак, лови в этом болоте, что хочешь, а хотелось всё и сразу. Золотое было время! Мы в те годы с Гуцулом хорошо развернулись, барыг кидали пачками.
Но однажды, элементарно не повезло, один коммерсант оказался сынком городского прокурора. Я за Гуцула впрягся, на себя всё взял, мне в показательном процессе шесть лет припаяли, чтобы знал, что есть такие волчары, которых щемить нельзя.
Короче, отправили по этапу на Дальний Восток. На зоне смотрящим в отряде поставили за связи с Гуцулом, там и короновали. Через четыре года по УДО откинулся за примерное поведение. Так понемногу у братвы в авторитете стал. А в 1989 Гуцула наркоман какой - то на стрелке завалил. Война тогда велась жестокая бессмысленная, сотни пацанов полегли, многих потеряли по глупости. Я дела Гуцула принял, вот с тех пор и рулю. Наверное, рассказ тебе не понравился. Видишь, как оно вышло: твой друг детства - вор в законе и авторитет на всю Сибирь.
- Значит ты тот самый легендарный Кореец, о котором весь город говорит?
- Да, Серёга, других Корейцев в Томске не существует.
- В любом случае, ты мне друг, Саня узкоглазый. Не важно кто ты сейчас, тем более, я тоже не святой. Каждый живёт, так как хочет. Главное, ты не убийца, не насильник и не педофил.
- Рад, что ты меня услышал и правильно понял.
В этот момент по селекторной связи сообщили - через десять минут совещание по срочному вопросу.
- Совсем забыл. Жанна, зайди ко мне, - вызвал он секретаршу.
Дверь открылась, впорхнула длинноногая Жанна и превратилась в знак вопроса.
- Перед всеми партнёрами извинись, совещание перенеси на завтра, на это же время, все звонки, переговоры, бумаги - всё завтра.
Та мельком заглянула в блокнот: - Александр Иванович, в два часа обед с мэром.
- Послушай, ко мне наведался друг детства. Лучший друг! Поэтому мэр один пообедает. Даже, если позвонит сам президент - меня нет. Ты всё поняла?
Кивнув, она томно улыбнулась и мигом испарилась.
- Серёга, у меня одна просьба. Прошу тебя сейчас прокатиться в одно место. Сегодня ровно пять лет, как не стало моего Учителя, Богдана Павловича Гуцаленко. Если не против, и у тебя найдётся время, погнали на кладбище?
Я был не против, тем более, что давно не навещал могилу своего Учителя, Льва Давидовича Кеглевича. Со временем тоже оказалось всё в порядке, в том смысле, что пациентов после обеда не предвиделось. Если честно, их всего трое: истеричная женщина Лариса, молодой человек восемнадцати лет, которого родители привели, решив, что я вылечу его от наркотической зависимости и третий пациент - бывший афганец, постоянно воевавший во сне и желающий вернуться на войну. Эти "больные" два раза в неделю по утрам, но в разные дни, приходили на психотерапию, в основном, наведывались за разовыми консультациями.
Взглянув на Сашку Кима, тихо ответил: - Почему бы и нет. Поехали.
Телохранитель хотел сесть за руль, однако Кореец остановил его: - Сам поведу машину. Никакого эскорта. Все остаются здесь. Телефоны не выключать, связь держать постоянно.
Машина напоминала танк, бронетранспортёр и вездеход вместе взятые, шикарный внедорожник последней модели, такие я видел только в кино. Моя "Тройка" рядом с ней выглядела, как деревенская изба по сравнению с роскошной виллой.
- Слышь, Саня, а как же гаишники, ты же коньяк употреблял?
- Не боись, Серёга, всё под контролем, в ГАИ тоже люди работают и, между прочим, не все сволочи.
Он уверенно вёл своего монстра, ехал быстро, но по правилам. Через тридцать минут показались ворота Бахтинского кладбища. Какой - то служащий выскочил из сторожки и впустил машину, очевидно, Сашу Кима тут хорошо знали. Притормозили у центральной аллеи, где хоронили заслуженных почётных горожан. Здесь покоились видные учёные, знаменитые академики, народные артисты, продажные чиновники и воры в законе, а так же, цыганские бароны.
Выбравшись из машины, немного размялись, закурили и двинулись вглубь почётной аллеи. От помпезных мраморных памятников рябило в глазах, создавалось впечатление, будто родственники усопших пытались, во что бы это ни стало перещеголять друг друга, устанавливая дорогие и пафосные надгробия.
Через несколько метров я заметил двухметровую плиту из чёрного мрамора, на которой в полный рост высечен невзрачный старик с умными глазами.
- Смотри, Серёга, это и есть мой Учитель - Богдан Павлович Гуцаленко. Мудрый был человек. Кстати, именно он посоветовал закончить вечернюю школу в колонии, потом, при его содействии я заочно учился в московской академии бизнеса.
Вглядываясь в чёрные глаза Сашкиного Учителя, я пытался представить каким он был при жизни. Переведя взгляд в сторону, я в десяти метрах от себя увидел знакомый памятник из белого мрамора. Невероятно, совсем рядом находился памятник моему Учителю. За три года, что не навещал дорогую могилу, многое тут изменилось.
- Саня, извини, пойдём со мной, - тихо предложил я и направился к могиле Кеглевича. Памятник почётному жителю Томска, профессору медицины был примерно такого же размера, как памятник Гуцулу. На плите во весь рост высечен невзрачный старик с умными и пронзительными глазами. Вот это да! Такого оборота событий я не ожидал.
Вор в законе, рецидивист с четырьмя ходками, философ по жизни и мудрый человек Гуцул покоился почти рядом с профессором, тайным каталой, подпольным миллионером, философом по жизни и мудрым евреем Царём Давидом.
Один грабил людей в открытую, за что мотал сроки, другой обворовывал их тайно, за что стал известным человеком в мире Бильярда и почётным гражданином Томска, получается, как нечисть из одного болота.
Саша Ким внимательно поглядел в глаза Кеглевича и еле слышно, промолвил: - Так вот ты какой Царь Давид?!
Понимающе переглянувшись, мы синхронно закурили, вспомнили своих Учителей, оказавшихся, таким невероятным образом, сейчас рядом.
Наверное, в нашей стране такие совпадения вполне закономерны. Слава, власть и деньги - это три родные сестры, и совершенно не важно, как заработана слава, власть или деньги, им всем когда - нибудь быть рядом - на кладбище. Эти и многие другие мысли кружились в голове, и я не знал, что сказать.
