Чем стрежень отличается от стержня? Про кого Пушкин написал, что «он всех нас, стариков, за пояс заткнет»? Кто из советских поэтов Ульяновска обладал настолько узнаваемым слогом, что удостоился неоднократных попыток пародировать его творчество?
Порою складывается впечатление, что если в прежнем Симбирске, а в нынешнем (с 1924 года) Ульяновске рождался будущий поэт, то родители подбрасывали монетку, чтобы выбрать ему имя: «орел» — Дима, «решка» — Коля.
При этом Дмитрии действительно вырастали орлами, птицами высокого полета, но удачной карьеры обычно не делали. Николаи же помимо таланта обладали способностью успешно встраиваться в общество и достигать не только поэтических, но и карьерных высот. Дмитрий Николаевич Садовников, Дмитрий Дмитриевич Минаев и Николай Николаевич Благов могли бы, вероятно, подтвердить подобную теорию.
Разумеется, все это только шуточный вымысел. Но биографии наиболее известных уроженцев Ульяновска дают повод для такой выдумки.
Судьбы у здешних поэтов разные. А вот объединяет их одно — влияние, которое на их творчество оказала Волга.
Река священнейшая в мире,
Кристальных вод царица, мать!
Дерзну ли я на слабой лире
Тебя, о Волга! величать,
— писал уроженец здешних мест Николай Карамзин, который не нуждается в представлении. В Симбирске будущий знаменитый историк и поэт получил начальное образование. Здесь же — в родных краях — он жил какое-то время после отставки, любуясь величавостью реки, на которой основан город.
Тебе несу стихи, река моя родная,
Они навеяны и созданы тобой,
Мелькают предо мной, окраскою сверкая,
Как рыбки вольные сверкают чешуей.
Простор песков твоих, лесов живые краски,
Разливы вешние ликующей воды
И темных Жигулей предания и сказки
На них оставили заметные следы,
— обращался к Волге Дмитрий Садовников, ныне почти забытый, но которого уважаемый литературный критик Святополк-Мирский считал единственным российским поэтом 70-х годов XIX века, достойным упоминания после Некрасова.
Далёко, далёко
Красив, одинок,
На Волге широкой
Лежит островок –
Туда я летаю
На крыльях мечты;
Я помню, я знаю
Его красоты…
— выводил пером на бумаге Николай Языков, один из ярких представителей золотого века русской поэзии, чья жизнь тесно связана с Симбирском. А спустя столетие величием реки восхищался уже в Ульяновске его тезка по фамилии Благов:
И когда тебя втянет
В простор этот синий
И когда ты один
С ней бессмертной, одной,
Только выдохнешь:
— Волга!
Только скажешь:
— Россия!
Да умоешься вечно живою водой!
Для многих поэтов Волга и ее окрестности — это не только красота и мощь природы, но и грандиозный труд живущих на ее берегах людей: как мирный, так и ратный.
Неразрывно с просторами Волги связана тема свободы, воли.
Бунтарство — типичная черта поэтов, выросших в этих краях. Проявлялось оно очень по-разному: от «разгула и свободы» жизнелюбивого Николая Языкова до довольно радикальных по своим временам политических воззрений и любви к обличительству у Дмитрия Минаева.
Жить в Ульяновске, обладать поэтическим даром и не воспеть Волгу — эта миссия, вероятно, невыполнима.
Адреса:
— Памятник Богдану Хитрово, бульвар Новый Венец, Ульяновск (координаты: 54.318220, 48.408036)
— Литературный музей «Дом Языковых», улица Спасская, 22, Ульяновск (координаты: 54.318410, 48.403608)
— Дом поэта Д.Д. Минаева, улица Минаева, 10А, Ульяновск (координаты: 54.305771, 48.376590)
— Библиотека № 15 имени Николая Благова, проезд Героя России Аверьянова, 7, Ульяновск (координаты: 54.252945, 48.330279)
Длина маршрута:
Чуть более 3 км — прогулка по центральной части города, а затем 8 км — до библиотеки имени Николая Благова.
Кому подходит:
Людям с широкой душой, которые любят речной простор и застольные песни.
«Из-за острова на стрежень…»
Точка на карте: памятник Богдану Хитрово, бульвар Новый Венец, Ульяновск (координаты: 54.318220, 48.408036)
Историки знают, что основная разница между Ермаком и Кортесом заключается в том, что второму повезло больше. Те, кого в России принято называть «первопроходцами», нередко были вполне обычными конкистадорами, которые завоевывали для короны новые земли ради славы и наживы. В XVII столетии, когда Богдан Хитрово основал Синбирск, позже переименованный в Симбирск, а еще позднее ставший Ульяновском, захват чужих территорий не считался чем-то дурным. Именно поэтому Москве и потребовалось строить крепости для обороны от соседей своих новых владений, бывших когда-то землями Казанского ханства, а до этого — Волжской Булгарии.
Для защиты рубежей привлекались и вольные казаки, которые далеко не всегда желали подчиняться властям. Пример Степана Разина, осадившего и чуть не взявшего Симбирск, — тому подтверждение.
Имя казацкого атамана нынче намного более известно, чем имя основателя города. Песен про Хитрово нет. А кто не знает слова песни, которую пел даже Шаляпин?
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны,
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.
Кстати, полагаем, современное городское население России действительно не знает смысла всех слов из этой песни. Уточним, что стрежень (не путать со стержнем) — это участок реки с наиболее быстрым течением. В таких водах и плыть удобнее, и персидскую княжну топить сподручнее.
Волга, Волга, мать родная,
Волга — русская река,
Не видала ты подарка
От донского казака.
Чтобы не было раздора
Между вольными людьми,
Волга, Волга, мать родная,
На, красавицу возьми.
Эту песню часто называют народной, хотя автор ее вполне известен. Стихи, ставшие основой песни, написал уроженец Симбирска Дмитрий Садовников. Выходец из дворянской, но небогатой семьи, он пошел по стопам отца, тоже став частным педагогом у состоятельных помещиков.
Выражаясь современным языком, Садовников был вундеркиндом. Первые собственные стихи и переводы чужих начал писать в восемь лет. При этом отменно учился в гимназии, попутно занимаясь самообразованием. Неудивительно, что он легко смог перебраться в Москву, а затем и в столичный Петербург, сделав литературу своей профессией.
Но переезд не изменил его отношения к Волге.
И я не позабыл, живя с тобой в разлуке,
Разбега мощного твоей живой волны,
И вот несу тебе мятежных песен звуки,
Ты навевала их, тобой они полны!
Одновременно Садовников вошел в историю как любитель истории и собиратель фольклора. Публиковал народные сказки и загадки, написал сборник рассказов о русских землепроходцах Сибири.
При этом прекрасно владел английским языком и переводил Шекспира и Лонгфелло. По инициативе Дмитрия Николаевича для «развития русской изящной словесности» в Симбирске был основан Пушкинский кружок.
Кстати, сам Пушкин, двое предков которого были здешними воеводами, посещал Симбирск проездом, навестив при этом поэта Николая Языкова.
Примечательно, что в 1881 году свет увидели ранее не издававшиеся «Песни о Стеньке Разине» Пушкина, одна из которых посвящена той же самой легенде, что и стихотворение Садовникова.
Как по Волге-реке, по широкой,
Выплывала востроносая лодка,
Как на лодке гребцы удалые,
Казаки, ребята молодые.
На корме сидит сам хозяин,
Сам хозяин, грозен Стенька Разин,
Перед ним красная девица,
Полоненная персидская царевна.
Но «народными» стали строки не Пушкина, а Садовникова, чье изучение фольклора позволило ему быть в творчестве намного ближе к простым людям, чем «солнцу русской поэзии».
Возможно, и потому, что он неоднократно гулял по берегам Волги, один из лучших видов на которую в Ульяновске открывается с бульвара Новый Венец, где установлен памятник основателю города.
«Я волжанин…»
Точка на карте: литературный музей «Дом Языковых», улица Спасская, 22, Ульяновск (координаты: 54.318410, 48.403608)
Поэзию золотого века в ХХ столетии приходилось читать со словарем и справочником по античной мифологии, а в ХХI — поминутно заглядывая в поисковик.
«О,кей, Гугл, что такое Кастальский ключ?»
После чего узнаем, что в Древней Греции Кастальский источник у подножия горы Парнас почитался как священный, дарующий вдохновение поэтам.
Создается ощущение, что всякий уважающий себя стихотворец первой половины XIX века если бы не упомянул в своих виршах гору Парнас или Кастальский ключ, то тут вселенная и схлопнулась бы.
Про своего друга поэта Языкова Пушкин сказал, что источник, из которого тот пил, течет не водой, а шампанским. Сам себя Николай Михайлович называл «поэтом радости и хмеля».
Горделивый и свободный,
Чудно пьянствует поэт!
Кубок взял: душе угодны
Этот образ, этот цвет…
Погостив у Пушкина, Языков риторически вопрошал в стихах:
Что восхитительнее, краше
Свободных, дружеских бесед,
Когда за пенистою чашей
С поэтом говорит поэт?
По словам Белинского, даже во время всеобщего восхищения Пушкиным читатели «были поражены оригинальною формою и оригинальным содержанием поэзии господина Языкова, звучностью, яркостью, блеском и энергиею его стиха».
Пушкин писал:
Языков, кто тебе внушил
Твое посланье удалое?
Как ты шалишь и как ты мил,
Какой избыток чувств и сил,
Какое буйство молодое!
В 1826 году двадцатисемилетний Пушкин в письме своему другу Петру Вяземскому, уже достигшему «возраста Христа», про двадцатитрехлетнего Языкова сообщал:
«Ты изумишься, как он развернулся и что из него будет. Если уж завидовать, так вот кому я должен бы завидовать… Он всех нас, стариков, за пояс заткнет».
Так откуда взялся этот предмет зависти самого Пушкина?
Взялся он из Симбирска (нынешнего Ульяновска). Здесь Языков родился и получил начальное образование. После чего переехал учиться в Петербург, а затем — в Дерптский университет, что в нынешней Эстонии.
Главное, что привлекало юного Языкова в студенческой жизни далеко от отеческого дома, — это проказы и пирушки, дающие множество впечатлений для сложения рифм. При этом выяснилось, что писать стихи о вольном и разгульном образе жизни удобнее всего, опираясь на личный опыт.
Юноша не учел только, что опыт этот постоянно требовал денег. В итоге Языков ожидаемо накопил долгов, после чего ему внезапно захотелось перебраться в Москву, а оттуда вернуться в родные края — в имение под Симбирском. У помещиков, как известно, свои причуды.
Здесь Николай Михайлович сблизился со славянофилами — сторонниками особого пути России, отличного от стран Запада. Этому способствовали и семейные связи: сестра Языкова вышла замуж за одного из основоположников славянофильства Алексея Хомякова.
А тут еще и Волга-матушка под боком. Вернувшись в родные пенаты, поэт вновь проникся ее величием. Волга уж точно обильнее Кастальского ключа. В своем стихотворном обращении к немецкой реке Рейну Языков восклицал:
Я волжанин: тебе приветы Волги нашей
Принес я. Слышал ты об ней?
Велик, прекрасен ты! Но Волга больше, краше,
Великолепнее, пышней.
Критик Святополк-Мирский отмечал: «Языковская избыточность, строго направляемая и очищенная, достигает особого блеска; и, может быть, самые лучшие строки из всех, где он приветствует немецкую реку от имени Волги и всех ее притоков; перечисление этих притоков, непрерывный каталог в пятьдесят строчек — один из величайших триумфов русского словесного искусства и непревзойденный рекорд длинного дыхания: чтение этих стихов — самое трудное и, в случае удачи, самое славное достижение декламатора».
В «Доме Языковых», принадлежавшем семье поэта, сейчас расположен литературный музей. Посвящен он в первую очередь, как ни странно, Александру Пушкину, который заезжал сюда по дороге в Оренбург. Но одновременно служит и памятью о Николае Языкове — поэте, который тоже заслужил, чтобы быть увековеченным. Тем более на берегах Волги — в Ульяновске.
Король рифм
Точка на карте: Дом поэта Д.Д. Минаева, улица Минаева, 10А, Ульяновск (координаты: 54.305771, 48.376590)
Если перефразировать мемный диалог из блокбастера про супергероев, отнеся его к уроженцу нынешнего Ульяновска (тогдашнего Симбирска) Дмитрию Минаеву, то получится:
— Парень в сюртуке, а снять — кто ты без него?
— Поэт, переводчик, публицист.
Причем потомственный. Отец Дмитрия Минаева-младшего, Дмитрий Минаев-старший, тоже был поэтом и переводчиком. А еще — отчаянным кавалером, сумевшим увести чужую невесту и тайно с нею обвенчаться.
Вольные волжские просторы поощряют безумства. От родителей Минаев-младший унаследовал тягу к поэзии, стремление к самообразованию и бунтарский характер. Такой, что Стенька Разин позавидовал бы.
В двадцатилетнем возрасте Дмитрий переехал в столичный Петербург, где вскоре стал постоянным автором журналов «Современник» и «Русское слово». Позднее занял должность редактора сатирического журнала «Гудок», прославившись пародиями, фельетонами и каламбурами. Его называли «королем рифм».
Область рифм — моя стихия,
И легко пишу стихи я;
Без раздумья, без отсрочки
Я бегу к строке от строчки,
Даже к финским скалам бурым
Обращаюсь с каламбуром.
Наделала шуму «Губернская фотография», в которой Минаев высмеял на примере родного города провинциальное светское общество.
О муза волжская! Садись-ка
И, не стыдясь, без покрывал,
Всем обитателям Симбирска
Сложи пристойный мадригал.
Справедливости ради надо отметить, что и столичной публике от сатирика досталось немало «шпилек».
У Цепного моста видел я потеху —
Черт, держась за пузо, подыхал от смеху:
«Батюшки, нет мочи, умираю, право, —
В Третьем отделении изучают право».
Право? На бесправье? Эдак скоро, братцы,
Мне за богословие надо приниматься…
Большую известность получил сборник фельетонов «Дневник темного человека», сатирическая хроника российской жизни, которая печаталась с февраля 1861 по август 1864 года на страницах журнала «Русское слово». Материалом для этого «Дневника» служили в том числе и письма Минаеву от друзей и знакомых из Симбирска.
Параллельно Дмитрий Дмитриевич занимался переводами произведений иностранных поэтов. Причем настолько удачно, что его вольный перевод баллады немецкого поэта Адельберта фон Шамиссо превратился в романс, который теперь считается русской народной песней.
Окрасился месяц багрянцем,
Где волны бушуют у скал.
Поедем, красотка, кататься,
Давно я тебя поджидал.
В его переводе известны стихи Байрона, Мицкевича, Бодлера. Вот такой был разносторонний человек.
В 1866 году после покушения на жизнь государя императора, совершенного Дмитрием Каракозовым, непричастный к этому Минаев был арестован. Потому что сотрудничал с журналами, известными «своим вредным социалистическим направлением». Томился в Петропавловской крепости несколько месяцев, после чего был отпущен.
Рядовой эпизод в жизни тогдашнего сатирика.
В 1887-м, за два года до смерти, Дмитрий Минаев вернулся в родной город, где купил скромный деревянный дом на Солдатской улице. Сейчас она, существенно изменившись, носит его имя.
Волга порождает сильные натуры, заслуги которых - тоже своеобразный гимн этой широкой реке.
«Мы насквозь отразились в воде твоей чистой»
Точка на карте: Библиотека № 15 имени Николая Благова, проезд Героя России Аверьянова, 7, Ульяновск (координаты: 54. 252945, 48.330279)
Если бы одному из виднейших поэтов Ульяновска Николаю Благову платили каждый раз, когда его называли «самобытным», то он бы был советским миллионером. Его авторский стиль настолько узнаваем, а лексика своеобычна, что фактически его таланту подвластна зримость образов, выраженных ярким и живым народным языком.
Николай Николаевич никогда не забывал о своих корнях. Сын крестьянина из Ульяновской области, он родился уже после смерти отца, умершего от тифа. Воспитывался бабушкой, носившей дивное имя Секлетинья Ивановна, малограмотной, но знавшей множество народных сказок, которые с удовольствием слушал внук.
Деревенский быт и язык Благов знал не понаслышке, что позднее отразится в его стихах. Но отточить их форму помогло высшее образование: Николай окончил факультет русского языка и литературы Ульяновского пединститута.
К этому моменту в городе стала издаваться газета «Ульяновский комсомолец», в которую после окончания вуза и устроился работать Благов. Как раз в те годы, когда шло строительство плотины Волжской ГЭС и создание Куйбышевского водохранилища. Предстояло затопление огромных площадей и переселение жителей окрестных деревень в новые места. Освещать гигантскую стройку — работы невпроворот. Собранные корреспондентом Благовым материалы, вероятно, легли в основу творчества его уже как поэта.
«Он редко сидел за столом… Но о стихах думал постоянно, именно сочиняя их. Затем садился за стол и записывал готовое стихотворение», — вспоминают его родные.
Внешне поэт производил впечатление, неотличимое от героев своей поэмы о Волге.
Мы насквозь отразились
В волне твоей чистой,
Согреваешь нас, кормишь и учишь, любя,
И растишь волгарей
Крутолобых, плечистых.
Ты смотри, как похожи они на тебя!
Тем поразительнее лиризм его строк, идущий вразрез с внешностью. Те, кто ждал от Благова соцреализма, получил любовные переживания:
От солнца никогда не загорая,
Ты, мраморная, предо мной стоишь.
И лето не встревожит, вызревая;
Сна твоего бестрепетную тишь.
Не погляжу, что ты слывёшь великой,
Прижму к груди,
Где сердце болью рвёт,
И выпачкаю губы земляникой,
Целуя перепуганный твой рот.
А еще Николай Николаевич всю жизнь хранил способность удивляться, казалось бы, простым вещам и восхищаться ими. Такой талант да в красоты волжской природы — рифмованные строчки потом можно издавать том за томом! Неудивительно, что за свою жизнь Николай Благов издал 18 стихотворных сборников.
Объединяет их восприятие единства человека и природы. Волга тоже воспринимается как живое существо.
Нас в пеленках еще ты качаешь любовно,
Кинешь на спину гребню,
Обнимешь в себе глубоко,
И твоей синеватой водой заколдовано
Для добра материнской груди молоко!
В 2011 году имя Николая Благова было присвоено библиотеке № 15. Здесь собраны книги, рукописи, фотографии ульяновского поэта. А в пешей доступности находится Винновская роща — красивый городской парк на берегу Волги, тоже связанный с литературой. Она упоминается в романе Гончарова «Обрыв».
Вполне возможно, что, сидя в «Гончаровской беседке» и проникнувшись красотами здешней природы, можно сочинить новое стихотворное посвящение Волге. Ведь эта тема настолько же широка, как и сама река.
Что почитать:
Дмитрий Садовников (1847—1883)
Стихи: «К Волге», «Из-за острова на стрежень», «Летняя сказка»
Николай Языков (1803—1846)
Стихи: «К Рейну», «Кубок», «Пушкину
Дмитрий Минаев (1835—1889)
Стихи: «Губернская фотография», «Окрасился месяц багрянцем»
Николай Благов (1931—1992)
Стихи: «Волга», «От солнца никогда не загорая», «Деревня не вспомнит»
Аудиогид по маршруту
С аудиогидами удобно путешествовать: их можно слушать во время прогулки. Ловите вдохновение и путешествуйте с русскими поэтами!
«Мы насквозь отразились в воде твоей чистой»
