Дневник кота Василия. Часть 37.
29 апреля.
Продолжение.
— Кроме того, что там тепло, удобно и хорошо кормят?
— Да, — кивнул я. — Кроме этого.
Все трое надолго задумались. Но ни одной причины (кроме того факта, что там тепло, удобно и хорошо кормят) не нашли.
— Ну вот, видите, — сказал я победоносно. — Не ломайте мозги, всё равно не придумаете. Так что мне ничего не остаётся, кроме как бежать.
Я прошёлся по дому, сердечно прощаясь с любимыми вещами.
— Прощай, дорогое Комнатное Растение. Надеюсь, тебе будет не хватать моего рытья в твоей земле, когда на улице слишком холодно и мокро, чтобы выходить из дому по делам. — Я смахнул слезу. — Мне тоже будет тебя не хватать.
Я заглянул в кухню.
— Адью, моя дорогая Сковорода, — вздохнул я. — Сколько раз я вылизывал с тебя остатки жареного бекона, когда поблизости никого не было! Сколько лет были друзьями, Сковородка-Сковородочка. Но всему приходит конец.
Я поднялся на второй этаж.
— Время расставаться, — сказал я Будильнику. — Сколько раз я прокрадывался сюда при свете луны, когда Мистер Я-Не-Должен-Опаздывать аккуратно заведёт тебя на семь утра. Сколько раз, невзирая на его раскатистый храп, мужественно вспрыгивал на тумбочку и беззвучной лапой нажимал кнопку ВЫКЛ. И как мы оба ликовали, слыша его отчаянный, панический визг, когда он обнаруживал, что проспал. О, я буду скучать по тебе, Будильник.
Я переместился под кровать Мистера Я-Не-Храплю-Просто-Тяжело-Дышу.
— Прощайте, Тапочки. Если бы я мог проронить слезу за каждую мёртвую мышь, уложенную в вас, чтобы напугать Мистера О-Мой-Бог-Что-Тут-Такое, я наплакал бы реку, прощаясь с вами. Прошу вас, не страдайте от тоски и одиночества без моих маленьких даров. Прощайте! Прощайте!
Я спустился в гостиную к Пианино.
— Адьос, мой музыкальный друг! Не ходить мне больше по твоим клавишам, заставляя тебя плимкать и плямкать и сводя с ума домашних. Наши счастливые минуты позади. Ухожу странствовать, и — увы! — никогда не закончить мне произведение под названием «Фортепианный концерт для четырёх лап Василия».
Я подумал, было бы неплохо уйти под такие прелестные звуки, которые так и звенели у меня в ушах, и прошёлся туда-сюда по клавишам. (Мне нравится наступать на чёрные. Звук получается более плим-плямистый. Всякий раз, как лапа у меня соскакивала на белую, я старался подпрыгнуть.)
— Что за какофония?
Упс! Мистер Ничуть-Не-Музыкальный сунул голову в дверь.
— Ты!? А ну брысь с пианино!
Скинул меня. Ненавижу это. Я перевернулся в полёте и оцарапал его, сильно.
— А-а-а-ай!
Он смотрел на меня пылающим взглядом, я таким же смотрел на него.
Вот домашнее существо, с которым я не стану сердечно прощаться.
30 апреля.
Ну так отшлёпайте меня по маленькой пушистой попке, я не попрощался с Этой . Нет, я хотел. За тем и поднялся наверх. За тем и прыгнул к ней на плечо и замурлыкал в ухо.
И тут я увидел, что она рассматривала на экране компьютера.
Котята!
Забавные пушистики. Сладенькие мявкалки с огромными луполками. Не поверите, какие им дают имена. Сладкий-Пирожок. Бинти-Минти. Панси-Ванси. Присси-Мисси. (Пардон, что-то мне поплохело.)
Эта остановилась на фотографии с котёнком по имени Титания. (Я вас умоляю! Титания! Кошка!)
— Смотри, Вася . Правда, миленькая?
Иногда, знаете, я не жалею о том, что не наделён способностью разговаривать. Поскольку если б умел, непременно выдал бы Этой всё, что думаю по поводу идиотских, безмозглых пуховых шариков, которые не могут ни помыться сами, ни поймать какое-нибудь уснувшее крепким полуденным сном в гнезде существо. Да что там, некоторые на десятый день жизни не в состоянии найти дорогу к лотку.
Хорошо, что я не говорящий. В противном случае, боюсь, последние слова, которыми я обменялся бы с Этой , прозвучали бы не слишком любезно.
В общем, так я и не попрощался.
Впал в депрессию и апатию. Второй день ни жрать, ни пить не могу. И даже массандровского или хотя бы чинзано в доме нет, чтобы залить тоску. Страдаю.
Всё хреново.
1 мая.
На стене ждала вся честная компания.
— Ну, — нетерпеливо спросила Мурка , — ты таки удрал?
— Да, — гордо говорю я. — Раз мне не рады, уйду прочь.
Но тревожные вопросы продолжали поступать.
— Но послушай, Вася , если никто не наполнит твою миску, что ты будешь есть?
Я подумал, подумал, и наконец выдал ответ:
— Я кот, и если не найду ничего другого, то всегда остаётся старый, надёжный традиционный способ.
Они не поняли.
— Мёртвые мыши и птицы, — подсказал я.
По-моему, никогда ещё я не видел на этих трёх мордах такой степени отвращения.
— Мёртвые мыши и птицы? Фу!
— Шутишь?
— В смысле, содрать с них все эти волосы, мех, перья и прочее и по-настоящему съесть?
— Мерзость!
— Страшно подумать!
— Фильм ужасов!
— Нездоровые идеи! Ты что, с катушек спрыгнул?
— Слушайте, — сказал я. — Мёртвые мыши и птицы — это пища, которой раньше питались коты.
Это их не убедило.
— Ага. В каменном веке!
— До того как изобрели кошачьи консервы.
— Миллион лет назад.
— Не будьте такими слюнтяями, — поморщился я. — Помню, мне маман рассказывала, что мой прадед был знаменитым мышеловом.
— Спорим, он не ел тех, кого ловил.
— Спорим, ел, — напирал я.
Рыжий не сдавался.
— Не поверю. Его бы стошнило.
— Меня бы стошнило от одного вида, — добавила Мурка.
Не было у меня времени на споры. Темнело. Я попросил Рыжика и Мурка покрепче держать мой ошейник, пока от него освобождался. Потом сказал:
— Ну что ж, прощайте, друзья! Ухожу искать счастья. Пожелайте удачи!
Они проводили меня до конца стены. Рыжий помахал лапой:
— Не забывай нас, Вася!
— Да, не забывай нас! И мы тебя не забудем.
— Не забудем.
Всем спасибо! На канале очень много видео со спасёнными животными. Поддержите нас!
