Рассказывает Андрей Чесноков.
В 2009 году знаменитый советский и российский теннисист, лидер сборной в Кубке Дэвиса, победитель семи турниров ATP, включая один «мастерс», полуфиналист «Ролан Гаррос» Андрей Чесноков дал большое интервью «СЭ» в рамках рубрики «Разговор по пятницам» Юрию Голышаку и Александру Кружкову. Читайте истории Чеснокова о знакомстве с Ельциным и первых поездках на турниры ATP.
- С Ельциным были памятные встречи?
- Однажды подходит Тарпищев: «Борис Николаевич сегодня летит из Петербурга в Москву. Тебя тоже приглашает». Самолет - Ил-62 был шикарный, я как царь сидел.
- В кресле?
- За столом, напротив Бориса Николаевича. Он достал шикарную бутылку вина, Grand Cru Classe. Распили на четверых.
- Кто был?
- Ельцин, Наина Иосифовна, Тарпищев и я. Потом Ельцин рассказал историю, как в молодости ехал в Москву и попал на каких-то картежников. Проиграл все. Напоследок картежники говорят: «Крайняя партия. Выигрываешь - отдаем пиджак и брюки, едешь дальше одетый. Проигрываешь - сбрасываем тебя с поезда». Ельцин согласился - и выиграл.
- Еще о чем рассказывал?
- Вспоминал, как оказался на коньячном заводе в Ереване. Его поставили на весы. А напротив взвалили по весу столько же коньяка. И все ему отдали.
- К себе в Барвиху не звал?
- Звал - сразу, как из самолета вышли. Он хотел продолжения банкета. Но я понимал: человек не совсем здоровый, уставший. «Поедешь?» - «Спасибо, Борис Николаевич. В другой раз - с удовольствием».
- Вам, кавалеру ордена Мужества, никогда не казалось на корте, что еще шаг - и умрете?
- Бывало. В Австралии жара стояла 42 градуса. Но я уже ее не чувствовал. По коже шел холод. Не было дыхания. Там я умирал каждый матч. Умирал, умирал - а смерть в конце концов наступала у других.
- Самый волевой человек из мира тенниса?
- Надаль. Феноменальная сила воли. Настолько «живучий», что это невозможно объяснить. Помню лишь один матч, когда он сник и перестал бороться - пару лет назад в «Берси» играл финал с Налбандяном. Тот смотрелся здорово - у Надаля даже не было шансов.
- С семьей Шараповых знакомы?
- С папой Маши связан неприятный эпизод. У нас была программа: беру у известного игрока ракетку, а инвестиционная группа «Абсолют», где я советник по спорту, ракетку как бы выкупает. Эти три тысячи долларов передают больным детям, которые нуждаются в операции. И вот подошел к Шарапову: «Юра, можешь дать ракетку Маши? Мы на эти деньги ребенку операцию оплатим, ты подтверждающее письмо получишь…»
- Неужели отказал?
- Да. «Не могу, у Маши всего десять ракеток». Я был потрясен. Шараповой ракетку дать - раз плюнуть. Никто тогда не отказал - ни Давыденко, ни Сафин, ни Санторо…
- К Марии вы не подходили?
- Не стал, она в это время тренировалась. Может, стоило? А Юра, наверное, хотел показать, насколько он крутой. Или просто дурачок. После этого с Шараповым не общаюсь.
- О вашем чувстве юмора легенды ходят.
- Любил я прежде на турнирах аккредитовываться под занятными именами. Спрашивают: «Как вас зовут?» - «Антонио» - «Фамилия?» - «Вивальди». - «Тренера вашего как зовут?» - «Иоганн Бах». И проходило! Думаю, аккредитация с моим портретом и подписью «Антонио Вивальди» - уникальная вещь. Можно на аукцион выставить. Но сейчас такое не прокатывает, все боятся терроризма.
- Помните момент, когда Тарпищев вас особенно удивил?
- Тарпищев - ясновидящий, я несколько раз убеждался. В 1985 году играли Кубок Дэвиса против Индии. В Дели нас принимал Раджив Ганди. Проходит, пожимает руки. Шамиль Анвярович поворачивается ко мне и негромко говорит: «Вот - последнее рукопожатие Раджива Ганди».
- Сбылось?
- На следующий день в Раджива стреляли. Он получил две пули - правда, выжил.
- Надо же.
- Вообще удивительные были годы. Вдумайтесь - я официальные турниры деревянными ракетками выигрывал!
- Представляем, как на вас за границей смотрели.
- Как на ископаемое. В том же 1985-м на «Ролан Гаррос» обыграл Элиота Телчера, десятого в рейтинге. Захожу в раздевалку, гляжу на него и понимаю - все. Телчер потерянный для мира человек. Меня в Европе воспринимали как обезьяну, которая сидела на дереве, внезапно спрыгнула, схватила деревянную ракетку и кого-то сразу обыграла.
Помню, в СССР накануне турниров журналисты спрашивали: «Как сыграете в Америке?» Я отвечал: «Все зависит от того, как пройдем американскую таможню». Суточные у нас были - 25 долларов. Мама мне набивала огромную сумку колбасой и тушенкой. Лишь сверху лежали две майки.
- Останавливали?
- Если меня брали на таможне - это значило, что буду голодным в течение месяца. Хорошо играть в теннис не смогу. За границей мы не обедали - экономили деньги. Если завтрак в гостинице бесплатный, наедались на весь день. Потом с набитым желудком еле по корту передвигались.
Как-то в американской гостинице положил несколько банок тушенки в раковину под струю кипятка. Лег - и уснул. Вода перелилась, в номере все плавало.
- Что стряслось?
- Ярлыки от банок отошли, закупорили слив. Так я с полотенцем ползал, откачивал воду. Обошлось.
- Никогда тушенку не отбирали?
- В Новой Зеландии отняли всю еду. Еще был случай: я первым прошел - таможенники пока не проснулись, почти не досматривали. Следом за мной Ольховский. У Андрея вытащили все. Оставили разве что пару носков.
- Бедняга.
- Потом в Спорткомитете придумали схему - «призовые минус суточные». В Новой Зеландии пробыли 20 дней - и считали, что выгоднее. Суточных набегало больше - так от призовых отказывались! Смешно получилось, когда на турнире в Орландо я выиграл 60 тысяч долларов. Нашему сопровождающему надо было их обналичить. Не чек же везти в Советский Союз. В Майами пятьдесят банков обошли, где тысячу обналичим, где - две. Так прямо в банке этот кэгэбешник начал засовывать эти купюры в трусы.
- ???
- Честное слово, там и держал. Говорю ему: «Как же вы спите?» - «А они эластичные…»
- Ладили с комитетчиками?
- Попадались нормальные ребята, но и дураков хватало. Один в США нас увещевал: «Вечерами не выходите из номера, все-таки Америка, стреляют на каждом углу…»
- С какого-то момента решили призовые государству не отдавать?
- Да, вместе с Наташей Зверевой. Но мои документы оставались в федерации, и в конце 1989 года меня вызвали: «Или возвращаешь деньги, или станешь невыездным». Пришлось что-то им отдать. Это было уже в последний раз.
