Форель в духовке
Сева проснулся. Не открывая глаз, протяжно зевнул и потянулся.
— Подъём! — скомандовал он сам себе. — Нас ждут великие дела, времени на раскачку нет!
Он быстро поднялся с кровати, подтянул трусы и, шлёпая по полу босыми ногами, поплёлся в ванную. Кошка Муся, отчаянно урча, смотрела на Севу тоскливо-просящим взглядом.
— Сейчас, сейчас, — сказал он и легонько оттолкнул её в сторону. Муся недовольно фыркнула и выгнула спину.
С тех пор как Сева впервые почувствовал неукротимую тягу к приготовлению еды, прошёл год. Достаточно поднаторев в этом деле, он без страха принимался колдовать у плиты под чутким руководством ролика из Интернета. Зинуля светилась от счастья. Теперь, уходя на весь воскресный день в зал, бассейн, сауну и салон красоты, он была уверена, что муж не ускользнёт к друзьям в гараж якобы ремонтировать машину. А когда она вернётся домой, то сразу окунётся в приятный аромат приготовленного Севой блюда. А дальше — сплошная романтика: свечи, ужин и озорно блестящие глаза.
Сева зашёл на кухню и насыпал кошке корм. Вытащил из пакета кусок хлеба и открыл холодильник.
— Ёлы-палы! Это не хочу, это тоже не хочу, — приговаривал он, шныряя глазами по полкам. — О!
Его взгляд упёрся в толстый, надкусанный кружок чуть заветренной любительской колбасы, недоеденный во время ночного блуждания по квартире.
— Самое то, — улыбнулся Сева, шмякнул кусок на хлеб и, откусывая на ходу, отправился в комнату.
Он уселся у компьютера, доел бутерброд и понял, что не наелся. Готовить на сытый желудок Сева не любил. Ощущения не те: нет томного подсасывания под ложечкой, нет бархатно-тоскливого урчания в животе, а значит, нет и любви к готовящемуся блюду. А как же без любви-то?
Сева быстро застучал по клавишам в поисках подходящего рецепта.
— Что бы тебе, Зинулька, приготовить? — пробормотал он, глядя на экран.
— Отлично! Вот то, что надо — форель в духовке! И вкусно, и без особой канители.
Сева взял ручку и записал: форель радужная, лимон, перец, соль, веточка тимьяна и фольга. Из нужных ингредиентов дома были только соль и перец.
— Ноу проблем! — вскрикнул Сева, откатился на кресле и пошёл собираться в магазин.
В ближайшей рыбной лавке на прилавке лежала форель. На заляпанном чешуёй ценнике корявым крупным почерком было выведено: «Рыб охлаждённый».
Сева улыбнулся и обратился к продавцу, колоритному тучному мужчине кавказской наружности, в белом, с красными разводами халате.
— Уважаемый, а почему рыб, а не рыба?
Продавец снисходительно взглянул на Севу и одарил его презрительным взглядом.
— Э-э! Ты что, не видишь, какой он измождённый? Значит, мужик!
Сева хмыкнул.
— У вас написано «охлаждённый», а им можно гвозди забивать!
— Зачем обижаешь? — насупился продавец. — Конечно охлаждённый! Посмотри на него: сам замёрзший, глаза печальный. Ну конечно, охладел. Бедный мальчик!
— А девочек нет? — улыбнулся Сева. — Только не замороженных, а свежих?
Продавец огляделся по сторонам и перешёл на шёпот.
— Есть! — ответил он, полез под прилавок и протянул Севе визитку с надписью «Интим-услуги». — Позвонишь и скажешь, что от меня. Скидка будет!
Сева хлопнул себя по лбу ладонью и, громко смеясь, вышел из лавки.
В других магазинах форель тоже оказалась замороженной. Рисковать Сева не хотел. Если в рецепте написано: свежая или охлаждённая, значит надо найти именно такую.
Уже два часа он безуспешно колесил по городу. На заднем сиденье тосковали щербатый толстокожий лимон, веточка тимьяна и рулончик фольги. Чувство голода перешло в наступление. Не обращая внимания на тоску в желудке и нервные сигналы попутных машин, он ехал медленно, зыркая по сторонам в поисках рыбных магазинов. На одном из столбов Сева увидел указатель с надписью «МЕТРО» и резко затормозил.
— Ну я баран! Как же я сразу не подумал? «МЕТРО»! Там-то точняк всё есть!
В магазине было довольно зябко. Потолочные кондиционеры гудели, выплёскивая на головы посетителей потоки холодного воздуха. Вместительные корзины, уткнувшись носами друг в друга, стояли у стены блестящей изогнутой дугой. Выдернув одну, Сева быстро покатил её в рыбный отдел. Полки, забитые деликатесами, блестели в свете ламп и манили яркостью этикеток. На мгновение заглядевшись на стеклянные банки с очищенными крабами, Сева остановился, прислушался к бурчанию в животе и вытер рот.
«Наверное, со стороны я похож на английского бульдога», — подумал он, с сырыми от слюней брылями.
Сева опустил взгляд на ценник, и во рту мгновенно пересохло.
Он повернулся и медленно побрёл к прилавкам, на которых в кусочках искрящегося льда лежала охлаждённая рыба. Палтус, сёмга, дорада, сибас — чего там только не было! Казалось, есть всё, кроме форели.
— Твою мать, делать-то что?! Больше ехать некуда!
Тут он увидел два больших аквариума, в которых плескалась рыба: медлительные карпы, шустрые стерлядки, величественные осетры и розовобокая форель.
Сева облизнулся и ринулся к продавцу.
— Дай мне скорее одну форелину покрупнее! — обратился он к пареньку в белой куртке с эмблемой магазина.
Продавец не спеша сунул в аквариум сачок и подцепил увесистую рыбку.
— Пойдёт? — равнодушно спросил он.
Сева кивнул. Парень швырнул форель в лоток, стоящий на весах.
Ничего не понимающая рыба яростно колотила хвостом, отчего стрелка на весах бегала взад-вперёд. Было понятно, что форель явно набивает себе цену.
Продавец отбил чек, приклеил его на прозрачный пакет и сунул в него рыбу.
— Воды набрать? — спросил он.
— Зачем? — удивился Сева.
— Ну как зачем? — улыбнулся парень. — Довезёте до места в целости и сохранности.
— Мне не надо в целости, — испугался Сева. — Я думал вы её — того...
Он провёл ребром ладони по горлу.
— Нет-нет, это вы сами! — покрутил головой продавец. — Убивать нам запрещено.
— Кем? — вытаращил глаза Сева. — Религией?
— Не-е, начальством. Такова политика магазина. Да вы сами справитесь. Деревянным молотком или скалкой ей по башке тихонько тюкните, и всё — готова. Ну что, надо воду?
Сева выдернул пакет из его рук и направился к кассе.
— Ёлы-палы, гуманисты! — ворчал он. — Надо же такую хрень придумать! Политика магазина… У вас, значит, мораторий на смертную казнь, а я должен стать убийцей! Что теперь делать?
Расплатившись в кассе, Сева побрёл к выходу. У дверей он увидел скучающего охранника, грозный вид которого заставил содрогнуться.
— Слышь, друг, помощь нужна! — позвал его Сева.
Глаза охранника радостно блеснули, и он с готовностью выхватил из-за пояса дубинку:
— Слушаю!
Сева показал ему пакет, в котором бунтовала не желающая сдаваться форель.
— Друг, — взмолился он, — Выручи! Сделай доброе дело — убей рыбу!
Охранник тоскливо вздохнул:
— Я не могу!
— Тебе трудно, что ли? — не унимался Сева. — Или тебе тоже начальство не позволяет?
— Мне начальство всё позволяет, и даже спецсредства применять, — гордо ответил охранник.
— Ну вот и тюкни её по башке дубинкой! Ты же, наверное, в горячих точках бывал и врага доводилось убивать. А тут форель — делов-то на минуту! А я тебе заплачу, а?
— Ты не равняй, — прохрипел охранник. — Врага-то понятно, а рыбу не смогу! Жалко. Так что не обессудь!
Он сунул дубинку за пояс и пошёл прочь.
Сева вышел к машине, положил пакет за водительское сиденье и отъехал от магазина. Рыба не переставала бить хвостом. Звук от шелестящего пакета казался Севе металлическим скрежетом.
Подъехав к дому, он взглянул на часы: до прихода Зинули оставалось совсем мало времени. Сева выскочил из машины схватил пакет, швырнул в него лимон, тимьян и фольгу. Лицо его озарила улыбка — форель больше не трепыхалась.
Забежав в квартиру, Сева скинул ботинки и прошёл на кухню. Бросил куртку на табурет, включил духовку и кинул рыбу в раковину. Он вымыл руки и, постоянно поглядывая на настенные часы, принялся за готовку.
Рецепт действительно оказался простым. Сева почистил форель, разрезал ей брюшко, тщательно вычистил его и убрал жабры. Он хорошенько промыл рыбу под струёй холодной воды и положил её на разложенный кусок фольги. Затем засунул в брюшко веточку тимьяна и обложил форель кружочками лимона, истекающими прозрачным соком. Укутал рыбу в фольгу, положил на противень и поставил его в разогретую духовку.
— На двадцать минут при ста семидесяти градусах, — проговорил он, вспоминая рецепт.
Муся нетерпеливо тёрлась об ноги в предвкушении шикарного ужина.
Сева отыскал в холодильнике слегка поникшие листья пекинского салата, разложил их на большой, плоской тарелке и улыбнулся. Салат хотя и был довольно морщинистым, но ещё сохранили остатки прежнего зелёного оттенка.
Сева вытащил противень, резанул ножом по фольге и зажмурился: душистый пар вырвался наружу, заволакивая кухню острым, пряным ароматом тимьяна. Обжигая пальцы, он посильней разорвал фольгу и снова засунул рыбу в духовку.
— Ещё десять минут подрумянится, и готово!
— Ой, как вкусно пахнет! — раздался радостный голос Зинули.
Сева вышел в коридор и помог жене снять плащ.
— Пока ты переодеваешься, будет готово, — заключил он. — Всё, дорогая, я побежал! Сама понимаешь, процесс.
Зинуля зашла в кухню, завязывая пояс лёгкого короткого халатика.
— А ты чего куртку тут бросил? — спросила она.
— Так торопился же. Расскажу, какой денёк у меня был — обхохочешься! Давай унесу.
— Я сама, — сказала Зинуля и взяла куртку. — А это что?
Она подняла с пола визитную карточку, выпавшую из кармана. Брови её вскинулись вверх надломленной дугой, глаза округлились и наполнились слезами. Лицо посерело. Зинуля тяжело задышала и, едва ворочая языком, прошипела:
— Ну и гад же ты, Сева!
Она бросила визитку на стол, резко развернулась и, громко всхлипывая, медленно пошла в комнату.
— «Интим-услуги», — прочитал Сева на визитке. — Ёлы-палы! Как же это я её в карман-то сунул? Да уж, ситуация!
Он опустил голову и поплёлся за Зинулей.
После двадцатиминутного подробного Севиного отчёта на тему «Как я провёл день» она, конечно, поверила ему. Да и хлипкое вещественное доказательство — замызганная визитка с прилипшей чешуёй не источала запаха французских духов, от неё на метр разило рыбой. Но раз уж так получилось, Зинуле очень хотелось доиграть спектакль до конца: она надувала губки, тяжело вздыхала и всячески отбивалась от настойчивых попыток Севы её поцеловать. Поняв, что муж всем сердцем осознал свою вину, она напоследок одарила его презрительным взглядом и сдалась.
На улице стемнело. Они сидели за столом на кухне и уплетали запечённую форель. Сева виновато посматривал на Зинулю.
«Вот умеет же она всё так перевернуть! Чист, как после бани, а ощущение, что повинен во всех грехах. А ведь мне никого, кроме неё, не надо».
Словно услышав его мысли, Зинуля улыбнулась:
— Всё равно с тебя цветы! — сказала она, облизнув пальцы.
— Ни фига себе! — удивился Сева. — С чего бы это?
— Да с того, — Зинуля потянулась за очередным куском. — Все вы, мужики, как ни крути, те ещё кобеляки!
Муся лениво шевелила пушистым хвостом, растянувшись у холодильника. Полузакрыв глаза, она наблюдала за хозяевами, бережно прикрыв растерзанную рыбью голову когтистой лапкой.