Когда я ехал по пыльной дороге между городом и какими-то волжскими деревнями, моя машина неожиданно сломалась. Было жаркое летнее утро, и, возможно, машина чувствовала то же, что и я. Она перестала работать и отказывалась сдвинуться с места, упираясь животом посреди дороги.
Внезапно из ниоткуда появился мужчина за рулем трактора. Он молча вышел из машины, закрыл капот моей машины, подобрал меня и отвез в ближайшую деревню. Я ничего не сказал и не спросил, куда мы направляемся. Все, что я мог сделать, это надеяться, что я был в хороших руках.
Как только мы приехали в деревню, водитель остановился перед первым домом. Он отцепил трос от моей машины, повернулся ко мне и сказал: «Мы приехали». Не дожидаясь ответа, он уехал. Я остался там, чувствуя себя немного смущенным и беспомощным.
Внезапно из ниоткуда появилась группа из двух-трех десятков деревенских детей, побежала ко мне и подняла облако пыли. Я закрыл глаза, представляя, что останусь один на этой пыльной дороге, как только эта толпа пронесется мимо меня, разбирая мою машину по частям.
"Дядя!" один из детей постучал в стекло моей машины.
Я открыл глаза и опустил окно. «Моя машина сломалась. Кто-нибудь может мне помочь?» Я спросил.
Заговорил невысокий, коренастый мальчик с вихрем на голове. «Мальчики уже сказали нам. Я позвоню одному из взрослых», — сказал он. Он позвал другого мальчика и послал его за помощью.
Через пять минут к моей машине подошла пухленькая женщина. «Добрый день, мальчики мне уже сказали. Я пеку пироги», — сказала она. Затем она указала на деревню и добавила: «Сегодня у нас праздник. Сейчас кто-нибудь починит твою машину, пока я готовлю».
Я был удивлен. "Как ты починишь мою машину?"
Женщина рассмеялась. — Я у нас в деревне главный механик. Я любого мужика на деньги одолею. А если я чего не знаю, то мой отец узнает.
Оглянувшись, я заметил старика, сидящего на скамейке возле дома. Он махнул рукой в знак одобрения.
«Оставьте ключи от машины моему отцу и идите к столу. Мальчики покажут вам, где он находится. Вам нужно будет помочь им с приготовлениями», — сказала женщина.
Я сделал, как мне сказали, и передал ключи от моей машины. Подойдя к столу, я был удивлен его размерами. Там сидело так много людей, молодых и старых, и все было накрыто домашней едой — ничего магазинного.
Я сидел напротив молодой женщины с платком на голове, своеобразно повязанным, напоминающим платок Салохи в фильме «Вечера на хуторе близ Диканьки». Когда наступила ночь, сверчки начали стрекотать, а женщина напротив меня начала петь красивую, навязчивую мелодию.
Мне казалось, что на меня обрушился водопад. Воспоминания нахлынули, принося тепло и слезы. Моя мама пела эту песню, когда моя бабушка была маленькой. Чистая, протяжная мелодия исходила из ее сердца, наполненного горем и печалью.
После того, как ее песня закончилась, где-то посреди стола начался разговор. Затем крестьяне стали больше петь русские народные песни.
Я открыл рот, и слова просто полились. Это был такой вечер, когда все казалось чистым и искренним, где все, что имело значение, — это момент и связи, возникающие между всеми за столом.
С этого момента я понял, что попал в кусочек другой, более простой жизни, где все были добры друг к другу, где все собирались за одним большим столом и где кровь действительно гуще воды.