- Сумерки богов.
Ф. Ницше - Сумерки просвещения.
В. Розанов - Сумерки человеков.
В. Распутин
В последнее время тема образования стала одной из самых актуальных для нашего общественного сознания. О ней много говорят, в том числе и на самом высоком государственном уровне. Проводятся многочисленные научные конференции, нет недостатка в попытках внедрения в образовательную систему разного рода новаций как содержательного, так и формально-методического характера. Все это свидетельствует об осознании обществом двух принципиально важных вещей. Во-первых, действительного образования в общественной и государственной жизни. Преодолевается постепенно экономикоцентризм и приходит понимание того, что образование может быть в большей степени, чем заводы и фабрики, не говоря уже о мифических полезных ископаемых или «выгодном географическом положении», наш главный национальный ресурс. Если хотите, единственный остающийся на руках козырь, дающий нам шанс не проиграть, выстоять и «занять достойное место среди других народов в наступившем 21 веке. А, во-вторых, сам по себе факт возросшего общественного внимания к системе образования говорит о том, что с ней далеко не все в порядке. По общему правилу, любая нормально функционирующая система не требует к себе повышенного внимания. Отлаженный механизм не нуждается в ремонте и наоборот. Поэтому непрекращающиеся разговоры о «реформе» школы есть вольное или нет, признание ее кризисного состояния. Реформа ведь, по определению, и предпринимается для выхода из кризиса.
Так что, всеобщее и высокое внимание к сфере образования говорит не только об осознании ее значимости и надежде на нее, но и об ощущении тревоги, обеспокоенности за ее состояние об опасении за судьбу образования в стране, а значит, собственно, и за судьбу страны, судьбу народа.
Это второе обстоятельство сегодня наиболее существенно, ибо осознание опасности, - первое и необходимое условие ее устранения. И поскольку оно уже есть, мы не будем останавливаться на приведении конкретных доказательств и примеров кризиса образования, всякому кто работает в этой сфере или обращает внимание не только на оценки, но и на знания своих детей, он и так очевиден, а те, кому хочется обманываться либо по долгу службы, либо по прекраснодушию все равно найдут такую возможность.
Но если в констатации кризиса общественное сознание достаточно единодушно, то в понимании его причин и путей преодоления не только нет единства хотя бы и относительного, но, напротив, высказываются самые разные, даже взаимоисключающие мнения.
В этом нет ничего удивительного, образование – сложнейшая сфера, касающаяся всех других сфер общественной жизни и каждого человека. Поэтому и анализ ее всегда сложен, и всегда будет неполон. Тем не менее, нам не уйти от ответа на более обостряющиеся ключевые вопросы: Что такое образование? В чем его цель? Каково его место в современной жизни? В каком направлении оно должно развиваться?
Наличный хаос мнений по этим вопросам есть показатель дезориентированности общественного сознания и, кстати, глубинное проявление кризиса системы образования. Он должен быть преодолен. И начинать надо с начала, ведь не решив общих вопросов бесполезно браться за решение частных.
Мы попытаемся обозначить узловые проблемы образования в целом, как социокультуного феномена, имея в виду дезавуирование некоторых совсем уж мифических, расхожих представлений, нахождение точек опоры на здравый смысл и восстановление на этой основе определенной системы координат, без чего невозможно осмысление происходящего в образовании и с образованием.
Начнем с того, что кризис образования не наша местная особенность, это глобальное, как сейчас говорят, явление. Мы отличаемся лишь тем, что осознаем его. В США – стране-лидере, современной цивилизации по разным данным от 10 до 25% выпускников государственных школ функционально неграмотны, то есть не могут, скажем, разобраться в расписании движения электропоездов, произвести элементарные арифметические действия без калькулятора, пересказать смысл простейшего текста.
А интеллектуальная ограниченность и духовная неразвитость американцев как нации уже, похоже, вошла в поговорку. В Европе, имевшей мощную образовательную традицию, положение дел несколько лучше, но и там тенденция очевидна.
Кризис образования на Западе лишь проявление, часть его общего кризиса, деградации, распада культуры, духовности как таковых, о чем более чем достаточно было сказано наиболее выдающимися умами самого Запада от Ницше до Хайдеггера.
В нашей ситуации на кризис культуры, подстегнутый и углубленный вестернизацией последнего десятилетия, наложился кризис, распад государственности, которую пришлось отстраивать едва не заново. А образование у нас было именно системой государственного образования.
Вообще, в понимании взаимосвязи образования и государства, власти, немало недоразумений. Проблема заслуживает специального и детального рассмотрения, но мы здесь отметим лишь главное.
В принципе, любая система образования в обществе опирается на систему власти и наоборот. Власть дает образование, а образование дает власть. Эта истина подтверждается тем, что привилегированные классы всегда были и более образованными, хотя всегда были, конечно, и индивидуальные исключения. Даже советская действительность не отменила, но лишь замаскировала, сгладила тот факт, что образование является ресурсом власти, средством и основанием господства, а знание всегда было привилегией, с незапамятных времен, делясь на знания для избранного меньшинства и знание для большинства. Заметим, что в этом совсем не обязательно видеть чей-то злой умысел, ибо усвоение знаний, высшее (не по названию, а, по сути) образование требует как способностей, так и значительных усилий, упорного труда для чего далеко не у всех есть желание и возможности. Человек толпы, а особенно, человек современного общества потребления и масс-культуры не стремится, собственно, к образованию. Он хочет не знать, а иметь.
Образование интересует его лишь постольку поскольку, он хочет чувствовать себя «не дурней других», быть уверенным в том, что он «знает все, что ему нужно» и современная демократическая школа дает ему эту уверенность. Поэтому он и так не склонный к труду, с легкостью отказывается от приобретения знаний, тем более что находит их по большей части «бесполезными».
На Западе власть не просто потакает такой настроенности, но даже стимулирует ее, демократизируя систему образования. И это не случайно. Любая власть заинтересована, прежде всего в повышении управляемости объекта управления, в данном случае, так называемых масс. А управляемость и образованность это не одно и то же. Они могут совпадать, находиться в прямопропорциональной зависимости, в случае, если власть признает и проводит в жизнь высокие духовные цели и ценности, тогда она заинтересована в повышении уровня образованности управляемых. Но могут и не совпадать, даже противоречить, находиться в обратнопропорциональной зависимости, когда власть преследует антидуховные цели, интересы отличные от интересов народа.
В современном мире одним из основных, если не основным способом социального управления становится манипулирование. Об этом достаточно много и красноречиво написано в последнее время и мы не будем здесь развивать эту тему, отметим лишь, что образованными людьми, может быть, легко управлять, но очень трудно манипулировать. А значит, образованность становится все большим препятствием для власти. Вот такой силлогизм. Ясно и то, что перенастройка (реформа) системы образования в обществе определенным образом делает возможности манипулирования для власти почти безграничными. На этот счет можно было бы привести массу примеров из нашего советского прошлого. Однако, важнее другое, - понять, что любая власть проводит определенную политику в сфере образования.
Власть как это с научной строгостью показано современными исследователями (К.Шмитт, М.Фуко) в основе своей всегда есть концептуальная власть. То есть именно она определяет содержание основополагающих понятий: добро и зло, Родина, справедливость, истина и т.п. Попросту говоря, власть решает, что такое хорошо, и что такое плохо, и учит этому в школе. Всякая власть опирается на ту или иную систему ценностей и потому неразрывно связана с какой-либо религией или ее современным суррогатом – идеологией, под которую и выстраивается та или иная система образования.
Разговор об образовании не может, поэтому вестись всерьез без рассмотрения и понимания взаимосвязи образования и идеологии.
Начнем с того, что история не знает просто школы. Таковой не было, нет и, в принципе, быть не может.
Были и есть религиозные школы: католические, православные и протестантские, мусульманские и т.д. Была советская школа и это точное, отражающее существо дела, название, ибо она была построена советской властью на базе марксистско-ленинской идеологии, на определенных принципах, с определенными целями и в определенных формах. Преобладающий в современной культуре тип школы (и образования) называют светским, чтобы подчеркнуть его нерелигиозный характер. Но отрицательное определение не определение. Образование вообще не может быть «отделено» от религии. Можно лишь заменить одну религию на другую, или религию на идеологию. И современная школа не исключение, конечно. Она не «светская», а либерально-демократическая, в ней одна форма идеологии заменена другой и изучается поэтому не Закон Божий или произведения В.И. Ленина, а Конституция, «принятая всенародным голосованием».
Призывы о «деидеологизации» образования есть просто следствие непонимания его природы, а в наших условиях послужили ускорению процесса «перестройки» советской школы в демократическую. Кстати, именно он и составляет сущность происходящего в нашей системе образования в последние 10-12 лет, когда «советскость» (совковость на языке либеральной идеологии) постепенно вытесняется «демократичностью». Между прочим, автору довелось как-то видеть уличное объявление следующего содержания: «Требуется партнер для совместных занятий бизнесом. Мущина, (курсив наш С.Г.) 30-35 лет, В\О, без совковых привычек». Не правда ли весьма красноречивый текст? Похоже, что современная школа в недалеком будущем может превратиться в место массового производства таких вот «партнеров».
Пресловутая практика давно показала несостоятельность демократической школы как в плане обучения, усвоения знаний, развития творческих способностей, так и, в особенности, в воспитании таких необходимых человеческих качеств как уважение к авторитету, к старшим, дисциплина, трудолюбие, ответственность. Но это ничуть не повлияло на идеологические установки. Напротив, школа все более демократизируется. Казалось бы, - парадокс, отрицательный результат на лицо, очевиден всем, от школьной уборщицы (ей, наверное особенно наглядно) до министра (ему, правда, с высоты положения, наверно, не так хорошо как уборщице), но его не то, что не пытаются исправить, а даже не признают, более того, как говорится, усугубляют. Для того , чтобы ответить на вопрос почему так происходит необходимо понять, что задача школы, во всяком случае, массовой, государственной системы образования (любой), не в том, собственно, чтобы «дать знания» тем более «как можно больше знаний», а в том, чтобы социализировать массу, т.е. встроить ее в наличное социальное устройство, приучить воспринимать его если не как если не как собственное и единственно возможное, то, как наилучшее. Другими словами, задача, цель школы, дающей образование в том, чтобы придать своему выпускнику образ (поведения жизнедеятельности) считающийся наиболее адекватным человеческому в господствующей в данном обществе идеологии, привить ему отношение к ее ценностям и принципам как самым, самым, - высшим, достойнейшим, прогрессивным, истинным (научно-обоснованным) и т.п.
Поэтому задача советской школы (системы образования) состояла в воспитании советского человека, демократической, - демократического, а религиозной, - религиозного. Это главное, что определяет построение всей системы и, в общем, и в частностях. Поэтому в средневековой школе важнейшей целью было воспитание уважения к авторитету, богобоязненности, укрепление веры в Бога, в советской, - веры в коммунизм и партию, а в демократической, - веры в себя, самая легкая, заметим, в скобках, задача. А преподавание наук от гуманитарных (составляющих, собственно, образование) до естественных, было лишь средством, призванным показать – доказать научную оправданность веры в Бога, в Коммунизм (обязательно с большой буквы), или неверия ни во что, как сегодня.
Поэтому в любой системе образования господствует не факт, а интерпретация, не «объективные знания», которых как показано теорией познания не существует, а рассмотрение с определенной «точки зрения», когда одни факты и деятели замалчиваются и принижаются, другие выпячиваются и раздуваются. В советской школе, например, весь ход истории доказывал, что коммунизм ее закономерный результат и «вековая мечта всего прогрессивного человечества», в современной школе история учит тому, что таковой является демократия. Что касается естествознания, то в религиозной школе, математика, физика, биология, доказывают, что Бог есть (сам Дарвин, как известно, выводил эволюцию к престолу Всевышнего), в советской, - что Бога нет, а человека, случайно создала обезьяна, постепенно «миллионы лет» работая над собой или он сам себя постепенно создал из обезьяны, как тот Мюнхгаузен. В демократической школе те же науки плюс масса всевозможных новоделов, кибернетик-синергетик, доказывают, что «все относительно», все зависит от системы отсчета и т.п. А потому кому что нравится, - веришь в Бога молодец, хорошо, не веришь, - еще лучше. А как на самом деле, Бог есть или нет, - глупый, даже неприличный вопрос, главное, - ничего никому не навязывать, пусть каждый сам все для себя решает, - вот ключевой принцип образования, и, главная ценность провозглашаемая демократией. И с внедрением ее в сознание подрастающего поколения современная школа не без помощи, конечно, СМИ и других средств идеологического воздействия, в основном справляется. Ее средний выпускник сегодня уже практически ничего толком не знает, делает десятки ошибок в обыкновенном диктанте и, нередко, не может внятно выразить те несложные мысли, что бродят у него в голове, но одно усвоил твердо, - каждый имеет право на «свое мнение» по любому вопросу. Любой принцип и «точка зрения», это личное дело. Не бывает истинного и неистинного, красивого и некрасивого, даже доброго и злого, - все относительно, - вот нехитрый символ веры, с которым выходит в жизнь обладатель демократического «аттестата зрелости» и «высшего образования».
Поскольку такая жизненная установка отвечает господствующей идеологии, школа, образование будет неуклонно продвигаться по пути демократизации, не смотря ни на какие провалы в обучении, в знаниях, они будут игнорироваться и маскироваться. Прежде всего, различными новациями: заменой (сокращением) одних (традиционных, теоретических) предметов, - математики, физики, другими («коммуникативными», «прогрессивными»), - этикой и психологией семейной жизни, МХК и т.п.; заменой сочинения изложениями; внедрением тестирования, 10-бальной системы оценок, маскирующей двойку под тройку и даже четверку; компьютеризацией. Да мало ли что еще можно придумать: экзамены по выбору (демократия) и просто уменьшение количества экзаменов выпускных и вступительных, или их совмещение, создание «спец классов», в которых изучают по сути один, много два предмета, а остальные «проходят» издание шпаргалок вроде сборника «250 золотых сочинений» и т.д.
Надо сказать, что деградация современной школы не случайна. Демократическая идеология наиболее разрушительна для образования, во всяком случае, по сравнению с советской и религиозными. Приведем здесь два общеизвестных конкретных примера, затрагивающих фундаментальные принципы построения системы образования.
У всех народов и во все времена, вплоть до начала ХХ века было раздельное обучение. Были школы для мальчиков и школы для девочек. Их учили разному и по-разному. Этот принцип был совместим даже с советской школой. В годы послевоенного подъема страны (образования в том числе), Сталин, преодолевая последствия Левацкого педагогического Экспериментаторства, восстановил раздельное обучение (введя, кстати, и форму похожую на гимназическую). Сегодня нельзя (форма, почему-то тоже противопоказана демократической школе). Спрашивается, почему? Вразумительного ответа нет, но, в «общем и целом» он хорошо известен, - нельзя потому, что раздельное обучение противоречит демократическим принципам. И, действительно, - противоречит. Но ведь речь, казалось бы, должна идти о том, способствует или препятствует оно учебе, воспитанию, проблема напрямую затрагивает судьбы миллионов детей, которые должны быть важнее идеологических принципов. Вот бы и проверить, а вдруг не столь глупы были предки, может, и учеба лучше пойдет и воспитание, может не так циничны хотя бы будут наши дети, обучаясь в школах для мальчиков или школах для девочек? Но нельзя. Вопрос закрыт и не подлежит не то, что практической проверке, даже теоретическому обсуждению. А жаль, вот на Западе как иногда случайно узнаешь в «элитных» школах (находящихся, кстати, как правило, под патронажем церкви) обучение раздельное и форма есть, и дисциплина достаточно строгая.
И второй пример. Демократическая, может быть, правильнее было бы сказать охлократическая школа, совершает революцию в педагогике, пытаясь разделить обучение и воспитание. Передовому учителю предстояло давать знания, а не воспитывать – навязывать свою точку зрения. Стиль общения с учениками должен быть «демократическим», что по-русски значит «на равных». Уважение к авторитету, без чего школа невозможна по определению, сегодня не обязательно, напротив, вредно, ибо мешает «самостоятельному мышлению» и «сковывает личность». Даже термин придумали соответствующий, - «авторитарная педагогика», как будто может быть другая.
Между тем надо сказать со всей недвусмысленностью, обучение и воспитание, - две неотъемлемые, взаимодополняющие стороны образования. Одно невозможно без другого. Усвоения знаний невозможно без самодисциплины, ответственности, способности к систематическим усилиям и, конечно, уважения, доверия к старшим, а все эти качества воспитываются. Мы не говорим уже о таких качествах, как внимательность, усидчивость, организованность, целеустремленность, которые также помогают учебе.
Но демократы от педагогики видимо надеются, что все это как-то само собой образуется, а может быть, считают, что перечисленные качества не так уж и нужны выпускнику современной школы, не пригодятся ему в светлом демократическом будущем.
Впрочем, современная школа тоже воспитывает кое-какие качества, целенаправленно или нет, но воспитывает, - в особенности, скептицизм и цинизм. Дело в том, что демократическая идеология в философском отношении базируется на учениях софистов и киников-циников, не веривших ни во что, кроме ощущений античных деятелях, с которыми боролся еще Сократ, и которые учили, что «человек есть мера всех вещей», а государство, законы, мораль подавляют свободу и индивидуальность личности.
Так в современном образовании обстоит дело в наиболее далеких от идеологии областях. Казалось бы, что плохого в приучении детей к дисциплине, уважению старших? Почему не попробовать раздельное обучение мальчиков и девочек, хотя бы в 10-11 классах, они ведь вполне достаточно общаются между собой и вне школы. Ан, нет, нельзя, противоречит принципам. Что уж говорить о предметах, тесно связанных с идеологией, о содержании обществоведческих, гуманитарных дисциплин, тут сплошной, воинствующий демократизм.
Что касается конкретно белорусской школы, то сегодня она представляет собой (в силу объективных причин) нечто неопределенное по типу, форме, (почему, собственно, и нужна реформа) – эклектичное сочетание советской школы с демократической, да еще с элементами религиозного образования. Поэтому учителя нередко не знают ни чему, как и за чем учить, ни как вести себя с детьми, ибо сами утратили веру и определенную систему координат, что порождает настроение безразличия и безответственности, провоцирует уход из школы.
Если говорить о воспитании, то тут не надо питать иллюзий, - воспитания возможно только в рамках определенной идеологии, а когда ее нет, то невозможно и воспитание, - не для чего и не на чем воспитывать.
Сделаем и прогноз. Если не принять никаких мер, хотя бы по сохранению «советскости» в нашей системе образования и предоставить событиям идти своим чередом, то в силу энтропии, закона природы, по которому низшее побеждает высшее, - сорняк душит помидоры, а ложка дегтя портит бочку меда, демократическая школа подавит советскую и не дает развиться религиозной, и будет о чем пожалеть. Ведь неплохо научили там нас в советской школе, как только сейчас мы начинаем понимать, сравнение с выпускниками современной явно в нашу пользу, причем за явным преимуществом.
Отдельная тема – так называемая, белоруссизация. Мы здесь сделаем лишь несколько замечаний самого общего характера. Первое, - в сущности, белоруссизация это часть, сторона демократизации, сопутствующее явление, со всеми, как говорится, вытекающими отсюда последствиями. Не случайно одни и те же политические силы, в частности США, поддерживают и то, и другое, да, собственно, не отделяют эти понятия и процессы. Второе, - образование не должно превращаться в средство политиканства или обслуживать неудовлетворенные амбиции и комплексы тутэйшых «класікаў» местечкового масштаба. Главным должны быть дети, их интересы. А ведь любому здравомыслящему и непредвзятому человеку ясно, каков будет уровень образования, если изучению, скажем, Толстого или Достоевского уделять меньше внимания, чем изучению Дунина-Мартинкевича и Кузьмы Черного. Ясно и то, что нельзя понять, чем была для нашего народа Великая Отечественная война, если изучать ее по партизанскому движению и операции «Багратион», остальное, упоминая лишь вскользь. Октябрьская революция, индустриализация, та же перестройка в Беларуси, или вторжение Наполеона, крестьянская реформа, 1-ая мировая война на территории Беларуси, - разрозненные факты, вне рамок целого «умопостигаемого поля истории» (Тойнби), бессмыслица ничего не дающая для образования и так почти любая тема по истории, как она сейчас изучается в нашей школе.
Надо, в конце концов, сказать прямо, что если нас действительно волнует будущее нации, то дети должны получать образование, а не становиться заложниками и без вины виноватыми жертвами политических игр «страшно далеких» от народа.
И, наконец, третье, - если сегодня хотят воспитывать патриотов Беларуси, то надо давать ответ на вопрос, что такое Беларусь. Если Беларусь, в сущности, с главном это часть Европы («На скрыжаваннях Эуропы» как убеждает телевизионная реклама) и ее задача войти – вернуться туда, то логичнее и естественнее быть патриотом целого, а не части. Тогда уж лучше полюбить сразу Европу, а Беларусь разве что заодно (за то, что часть, правда, очевидно, не лучшая, раз только просится войти).
А поскольку Европа, как известно, это свобода и демократия, то в любви к последней и будет проявляться главным образом новобелорусский патриотизм. Так что круг замкнулся. Добавим только, что если сущность современной европейской цивилизации и демократии – это деньги, воспитание новобелорусско-европейского патриотизма может обернуться, пожалуй, единственной страстью, - к деньгам, так оно последовательнее, проще и практичнее. Тем более что Европа давно уже «словам не верит».
Завершая анализ взаимосвязи образования и идеологии, отметим, что предложенная выше классификация школ, образовательных систем, не свободна, конечно, от некоторой идеализации. Всякая классификация условий в большей или меньшей степени и лишь приблизительно отражает реальность, тем не менее, классифицирование не перестает быть необходимым условием научного понимания. В данном случае мы применяем идеально-типическое конструирование по методу, предложенному крупнейшим немецким социологом Вебером. Можно даже установить прямое соответствие между указанными типами образовательных систем и типологией организации власти, разработанной Вебером (1). Религиозная школа соответствует (и может быть так названа) традиционной системе власти, демократическая, - рациональной (заметим, кстати, что в познавательном отношении рационализм (плоский) фундаментальный принцип демократического образования), советская – харизматической, - поэтому и учились, воспитывались советские дети с самых малых лет на «рассказах о Ленине», да и вообще, о личностях Павке Корчагине, Зое Космодемьянской, Юрии Гагарине.
Это сопоставление не случайно, и не поверхностная натяжка, а отражает существо дела, подтверждая то, что говорилось выше о соотношении образования и власти.
Конечно, в реальности нет чистых типов, она всегда неоднородна, включает в себя различные элементы, безусловно, это касается и школы. На том же Западе в системе образования играет еще известную роль и религиозная школа. Но это не отменяет реального преобладания в том или ином обществе, в то или иное время определенного типа школы и необходимости понимания его сущности, нередко скрывающейся, особенно в наше время, за внешним многообразием. Без этого невозможна будет фиксация и характеристика тенденций развития образования в современном мире.
В самом общем виде эта тенденция может быть обозначена как переход от религиозной (церковной) школы к идеологической (партийно-государственной). На Западе он начался явным образом с 18 века и сейчас завершается «в основном» пройдя долгий путь эволюционного развития. У нас с 19 и, приняв в 20 веке революционные формы, может быть поэтому пока еще далек от завершения. Мы, в отличие от Запада, как уже отмечалось, осознаем лучше, наверное, сказать, ощущаем кризис образования. Видимо по тем же причинам, по которым хроническое течение болезни бывает почти не ощущается организмом, а резкие формы все-таки вызывают боль.
Чтобы понять, что означает отмеченная тенденция для образования как такового, что может ждать нашу школу в будущем, чтобы попытаться найти верные ориентиры, необходимо иметь четкое представление о том, что такое образование, знать его сущность. Начнем с того, что подсказывает язык, - образование, это обретение образа. Именно так, это ключевая мысль, обретение образа, а не «совокупность знаний, полученных в результате обучения» или «процесс усвоения знаний; обучение, просвещение (? – С.Г.)» как пишут в словарях. Язык сохраняет для нас смыслы и помогает узнавать их в явлениях, раскрывая их исходное значение, глубинную сущность. Важно, чтобы мы сумели осознать ее, проследить «путеводную нить языка».
Обретение образа это содержание, средство и цель процесса образования. Из этого и надо исходить при его построении.
Именно свойственный данной культуре образ человека, как некая идеальная заданность, к которой должен подниматься реальный человек, дает организующий принцип, скрепляет в целостность систему образования, присущую этой культуре. В этом отношении культура, - это совокупность образов, образов мира и человека, прежде всего. У каждой культуры эти образы свои, неповторимые в них и фиксируется, осознается отличие, своеобразие одной культуры по сравнению с другой. Культуры, цивилизации, по-разному отвечают на вопрос в чем сущность и пред-назначение человека, каков должен быть его образ, на что он должен ориентироваться в работе над собой, в собственной выделке и самовыстраивании.
Образование это продукт культуры и способ ее сохранения, распространения и развития. Оно есть не только система знаний, но и система ценностей, некоторых метафизических предпосылок или, если угодно, верований, вопрос только в том, во что предлагается верить.
Латинское слово «культура» означает возделывание, взращивание, а также и образование, и воспитание, и почитание, и развитие. Это близкие по смыслу понятия и явления, и язык обнаруживает их сущностное единство, неразрывную связь образования и воспитания, почитания, развития. Образование как деятельность сродни, конечно, возделыванию, культивированию. Очевидна и связь с культом, религией. Именно религия лежит в основании культуры, создает образы человека и мира, включает их в целостную картину бытия. Поэтому образование нельзя «отделить» от религии можно лишь, как уже отмечалось, заменить одну систему ценностей на другую. Образование по смыслу самого понятия предполагает движение к индивидуальным ценностям. Это способ обретения индивидуальности через восприятие общего. Образование есть построение картины бытия в сознании, способ вхождения в мир, в бытие, это подключение к традиции и включение в культуру. Образование есть духовная деятельность и, собственно, развитие духовности, а образ в этом отношении есть духовно-нравственный ориентир личности. Если такие ориентиры есть, если в мире есть смысл, разум, ценность, тогда возможно образование. Если все это ставится под вопрос, тогда и образование становится проблематичным. Но ведь образование это не то без чего можно обойтись, это то, что противостоит безобразию.
Сегодня много говорят о духовности, да все не могут определить, что это такое. А это просто, духовность, - есть способность к восприятию высшего. Если она деградирует или утрачивается, то и образование разрушается или становится невозможным. Не случайно, поэтому кризис духовности влечет за собой кризис образования.
В современном мире, где почти совершилась подмена религии идеологией практически все перечисленные определения качества образования не действенны, не находят соответствия в реальном положении дел. Господство индивидуализма в общественном сознании отменило главное, - необходимость работы над собой, сделав излишним самосовершенствование (ибо я и только я решаю надо ли, в чем и зачем мне совершенствоваться) и превратив образование из цели в средство. Каждый и так достаточно образован, чтобы иметь, а ведь в этом цель жизни. Тем более что «истина и полезность одно и то же» – вот он первородный грех западной науки и цивилизации, а что полезно мне, лучше меня никто не знает, а значит, учиться по большому счету нечему и незачем.
Отказ от высшего, от духовности в образовании приводит к акценту на практику в ущерб теории. Помните рассуждения об оторванности от жизни классического гимназического образования. Сегодня уже вовсю говорят об излишней «теоретической перегруженности» советской школы. Постановка во главу угла «практического применения знаний и навыков», отучает от интереса к отвлеченным проблемам, (схоластическое теоретизирование), сужает горизонт мышления, привязывая к сиюминутности и повседневности. Это, в свою очередь, не может не порождать потребительской ориентации, отношения вначале к познанию, а затем и вообще к жизни. Поэтому и слышит учитель постоянно недетский вопрос, - а зачем мне это, что это даст, что я с этого буду иметь? И действительно, никакой пользы не просматривается от абстрактных математических формул или от Достоевского тем более.
И уже как-то не замечается, что «практическая ориентированность», конкретность образования разрушает понемногу способность к построению целостной картины мира, да и саму потребность в этом, провоцирует ситуативность и бессистемность мышления, приводит к деградации творческих способностей, фрагментации и поверхностности сознания, препятствует умению видеть сущность проблемы, находить за деталями и функциями общее, главное.
Добавим еще отрыв от традиции, которая дает точку опоры и систему координат, и, требуя усилий для усвоения упражняет ум, и дискредитацию авторитета, этого фундамента культуры, и получим совершенную дезориентированность выпускника современной школы.
Положение усугубляется тем, что в результате «восстания масс» современный человек, в отличие от людей прошлых эпох, традиционной культуры, не способен осознать собственного незнания, дезориентированности. Необразованный человек традиционного общества (как впрочем, и любой образованный человек) осознавал, что есть вещи, и достаточно важные, которых он не знает, не может понять, что он не может быть судьей по любому вопросу (не моего ума дела). Человек масс-культуры считает себя вправе и готов высказывать «свое мнение» по любому поводу, он не нуждается в советах и ему не надо ничего объяснять, он и так «знает достаточно», «все понимает» и сам «кому хочешь, чего хочешь» объяснит. Именно поэтому ему ничего объяснить нельзя, тем более что у него атрофированы интерес и способность к размышлению, к осмыслению «отвлеченных», то есть выходящих за рамки наличной конкретно-предметной ситуации, проблем. Поэтому, в частности, в демократическом обществе власть предержащим и не страшна никакая «свобода слова», можно говорить все, что угодно, массам это все равно не интересно и непонятно, а на одиночек можно не обращать внимания.
Деградация образования происходит под непрекращающиеся разговоры о «повышении его роли в жизни современного общества», о «росте его ценности и престижности в глазах современного человека». Действительно, наблюдается значительный рост количества людей, имеющих свидетельства об окончании того или иного учебного заведения. Сегодня их, особенно обладателей дипломов о высшем образовании, во много раз больше, если было, скажем, 100 лет назад. Поговаривают уже даже о «всеобщем высшем образовании», но все не начнут внедрять, наверное, денег пока не хватает.
Между тем вся эта болтовня настолько надуманна, что как только обращаешь внимание на реальное положение дел, все сразу становится на свои места. И не надо даже сравнивать уровень образованности выпускника университета 1900 года с выпускником 2000 года. Сравним другое. 100 лет назад учитель, ученый, не говоря уже о враче или инженере, получал на порядок больше квалифицированного рабочего, не говоря уже о продавце или всякого рода мелких служащих и торговцах. Сегодня рабочий, а тем более торговец или самый мелкий служащий банка получает больше, чем учитель и, как правило, больше, чем инженер. То есть, сравнительно, оплата труда людей, дающих образование, носителей знаний упала многократно. Причем, это не только у нас, это общемировая тенденция. А оплата труда и показывает его общественную ценность, значимость на деле. То, что называют ростом престижности, - есть рост доступности. Возросла доступность, а не ценность образования, а ценность, как известно обратнопропорциональна доступности. То, что легко получить и есть у многих, не может быть престижным и будет оплачиваться соответственно, то есть в обществе понижается уважение к образованности как таковой и спрос на нее.
Стоит, пожалуй, обратить внимание и на то обстоятельство, что расширение доступности образования, создание его государственной системы и у нас и на Западе, было вызвано тем, что власть, в жесткой или мягкой форме боровшаяся с религией, и «отделившая» ее от государства, оказалась перед необходимостью заменить религиозную систему образования собственной. В массовом сознании религиозные ценности должны были уступить место, или просто ведущую роль, ценностям новой идеологии. В этом и состояла суть «просвещения»- создания «народной школы» и «отделения» ее от церкви. А внедрение нужной идеологии в сознание большинства посредством «всеобщего образования» существенно упрощало для власти процесс управления обществом.
Так что не надо особенно умиляться росту «доступности». Если нас «образовывают» (к интернету подключают), то это может быть для того только, чтобы мы указания лучше выполняли и не отвлекались на всякие бесполезные занятия.
Таким образом, постепенно создаются условия, и совершается эпохальный, революционный переход от образования, воспитания личности к манипуляции сознанием масс.
Сегодня он принимает глобальный характер.
Сделаем поэтому несколько замечаний на тему: «Образование и глобализация». О глобализации говорят очень много, это модное слово, но как часто бывает, чем больше говорят, тем более трудноуловимым становится смысл. Поневоле вспоминаешь известное изречение о том, что если бы люди уточнили смысл употребляемых слов, то избавились бы от большей части заблуждений. Ведь путаница в понятиях ведет к путанице мыслей, а это делает неизбежной ошибочность действий. Вот с уточнения и начнем. Глобализация, как и все в современной науке, определяется по разному, с разных «точек зрения». Наиболее общее определение, пожалуй, сводится к тому, то она представляет собой процесс и результат нарастания «единства и взаимозависимости современного мира». Мол, мир в результате развития техники, особенно коммуникативных средств, становится все более единым, взаимосвязанным, локальные культуры и цивилизации сливаются в мировое сообщество, происходит их интеграция в единую мировую цивилизацию. Этот объективный, закономерный процесс и называется глобализацией.
В общем, по сути, предлагается очередное издание объективной необходимости, вариант марксистской закономерности общественного развития. Хочешь не хочешь, а от глобализации никуда не денешься, она столь же неизбежна и прекрасна, как восход солнца (или победа Коммунизма).
Кратко концепция могла бы быть сформулирована так: мир объединяется, интегрируется в силу объективных причин, - это и есть глобализация. Но здесь типична подмена понятий. Верно мнение об объективности мировой интеграции или нет, глобализация не имеет к ней отношения, это совсем другое, в сущности противоположное явление. Синоним глобализации не объединение, интеграция, а унификация, стандартизация. Ее действительные «достижения» не «диалог культур» а монолог масс-культур, не «симфонический оркестр» цивилизаций, а «общечеловеческое» шоу случайно собранной рок-группы, паразитирующей на низших энергиях и эмоциях, более того, противоестественная и отупляющая компьютерная «музыка».
Слову глобализация нет русского аналога (в отличие от интеграции), не собственно такого понятия и в латыни, это искусственное, специально созданное для обозначения некоей новой реальности слово. Еще старый добрый Конфуций говорил о необходимости «исправления имен». Понимание невозможно без определения. Поэтому «исправим» и определим: глобализация это не интеграция, а унификация наций, культур, цивилизаций.
Процесс объединения, само понятие единства, предполагает понятие и наличие множества, взаимосвязь, взаимообогащение различных сущностей. Для объединения необходимо различие, разнообразие-многообразие и диалог возможен только между различными личностями. Объединение это сохранение многообразия в единстве. Глобализация это сведение многообразия к однообразию посредством «стирания различий», унификации ценностей, образов жизни, навязывания «мировых стандартов». Отсюда и «новый мировой порядок, отрицающий национальное своеобразие во всем: в культуре (масс-культура), в политике (приоритет норм «международного права»), в экономике (мировой рынок и транснациональные корпорации), и, конечно, в образовании. Культура, личность, невозможны без разнообразия, их развитие есть нарастание их внутренней сложности, многосторонности. Но различие предполагает отличие, а последнее, наличие иного. Чем более различен, многообразен мир, тем более развитой, разносторонней может быть данная культура и личность. Каждая культура, как уже отмечалось, формирует свои образы человека и мира, их и усваивает личность в процессе становления образования.
Любая культура уникальна, неповторима этим именно и интересна, и ценна, поэтому и возможно взаимообогащение культур. Культура не может быть стандартной, шаблон убивает ее. Глобализация не единение, а смешение различного, устранение иного как отсталого, недемократичного, неэффективного, есть в сущности антикультурный процесс. Он разрушителен и для образования как такового. Глобализация это унификация и стандартизация образования. А ведь стандарт это хорошо для техники, не для человека. Однако сегодня человек все больше стандартизируется, утрачивает свою индивидуальность.
Современные молодые люди, живущие в различных точках земного шара носят одинаковую одежду, смотрят одни и те же фильмы, слушают одну и ту же музыку и одинаково танцуют, подражают одним и тем же «героям» да и мыслят уже почти шаблонно. Человечество становится все менее разнообразным. В будущем его образы-лики грозят смешаться в одну тупо-самодовольную гримасу полуживотного-полуробота. Меняется понемногу сама сущность образования, когда личность воспитывает личность. На место учителя все больше приходит машина, сворачивается постепенно процесс воспитания, механизируется процесс обучения. Тут и компьютеризация, и тестирование, и бесконечные «передовые технологии». Да и сам учитель, вернее, учительница, все чаще просто механически воспроизводит почерпнутую из учебника или того же компьютера информацию. В школе будущего учитель, живой человек из плоти и крови, окажется лишним. Да и сама школа станет ненужной, зачем куда-то ходить, «встраиваться», вернее, вживаться в коллектив, когда всю «нужную информацию» (и тесты-задания) можно получить из домашнего компьютера и обучаться по «индивидуальной» программе.
Вообще с компьютеризацией связано немало мифов. Один их них может весьма негативно сказаться на будущем образования. Многим почему-то кажется, что внедрение компьютеров позволит усовершенствовать образовательный или хотя бы учебный процесс.
Напомним, однако, что компьютер – инструмент, вещь, кусок пластмассы и металла, гибрид пишущей машинки с арифмометром и телевизором, не более. Сам он не работает и способен дать только то, что человек в него вложит. Что касается образования, то необходимо прямо сказать вред от его «компьютеризации» очевиден, а польза сомнительна.
Изобретение калькулятора не отменяет необходимости учиться считать. Но его внедрение порождает тем не менее такую иллюзию в детском сознании. Печатание книг делает образование и особенно информацию доступнее, чем переписывание их от руки, но изобретение печатного станка не «совершенствует» процесс образования, вообще, не имеет к нему отношения по большому счету и уж тем более не отменяет необходимости учиться читать и писать, и, самое главное, понимать прочитанное. Компьютер может, конечно, в чем-то облегчить учебу, хотя и это ложная цель, учение не должно быть легким, но за одно создаст иллюзию легкости получения знаний, всезнайства, отучит понемногу от самостоятельного интеллектуального труда и приучит к игровому восприятию жизни, закрывая тем самым дорогу к подлинному образованию. Мы не говорим уже о таких важнейших вещах как замена живого общения машинным, примитивизация языка, бессистемность получаемой информации, а нередко, и противоречие ее моральным нормам.
Так что слезы восторга и благодарности при попадании в глобальную «паутину» интернета лить совсем не обязательно.
Глобализация образования в силу логики вещей будет сопровождаться глобализацией языка ибо это сущностно связанные феномены. Образование получают на определенном языке, тоже, кстати, и с культурой в целом. Язык, - «дом бытия», «тело» мысли и душа культуры. На древнерусском, язык и народ, синонимы. Не зря говорят, нет языка, - нет народа.
В языковом отношении глобализация представляет собой переход на один глобальный общий для всех язык (сразу вспоминается библейская история о Вавилонской башне). Здесь хорошо видна мифичность «интеграции», «диалога». Нет никакого многообразия в единстве, а есть вытеснение одним языком всех остальных, причем языком простым и все более упрощающимся, и поэтому легко распространяющимся. Ситуация настолько наглядна, что всякий может сказать на каком языке будет разговаривать глобальный «человейник». Это будет английский, точнее американский язык, еще точнее некая максимально приспособленная для «общения» с компьютером, технологически эффективная языкоподобная система слов, выродившаяся из американского языка.
Повсеместное внедрение английского языка в нашу школу, одно из ярких проявлений глобализации образования и, в свою очередь, одно из средств ее ускорения. Поразившая наше общество англомания доведет, да, похоже, уже довела до того, что английский язык станет главным предметом в системе образования Белоруссии. Ему уделяется самое большое количество учебного времени и в школе, и в вузе вводятся обязательные экзамены, выпускные и вступительные. Родное слово, - как-нибудь, главное, иностранному выучиться, как же вдруг на заработки удастся поехать – уехать, а Пушкин, что с него взять, никакого проку.
Это повальное стремление к овладению английским языком помимо прагматических соображений, с которыми спорить бессмысленно (как говориться каждому свое, просто не надо потакать этому «прагматизму» за государственный счет) подпитывается еще и широко распространенным мнением, что «образованный человек должен знать иностранные языки». Надо сказать, что это заблуждение, знание иностранного языка может способствовать образованности, но не является ее необходимым элементом, в отличие от знания родного. Будда, Конфуций, Платон – величайшие умы человечества – говорили только на родном языке, Шекспир, насколько известно, владел только английским. С другой стороны, никому не придет в голову назвать образованным человека, который знает иностранный язык, пусть и не один, и не слышал, кто такие Лесков, Брюллов или Тутанхамон. Изучение иностранного языка в современной школе, по сути, вообще не дает образования. Да, когда-то в гимназиях изучали языки, но то были латынь и древнегреческий в первую очередь. И ученье, ученью рознь.
В гимназиях латынь и греческий изучались с общекультурными целями и, прежде всего, для развития абстрактного мышления, в качестве «гимнастики» ума. Об этом хорошо писали два очень разных мыслителя, - Гегель и Розанов, оба много работавшие в школе, в отличие от современных реформаторов, а Гегель, крупнейший философ Запада, вообще прошел все ступени педагогической карьеры. Выступая с речью в качестве директора гимназии он говорил: «Для более высокого образования должна быть и оставаться основой литература греков и литература римлян, - и далее, - … с помощью грамматики мы учимся двигаться в абстракциях и это занятие, в сущности, является целью на уроках латинского языка. Изучение грамматики древнего языка имеет одновременно то преимущество, что оно есть постоянная и непрерывная деятельность разума». (2, 402, 407). В.В. Розанов ту же мысль выразил проще и резче: «Как алгебра есть неумирающее средство выяснения всяких количественных отношений, так латинская грамматическая школа есть неумирающее орудие заострения собственно умственных даров человека, которое может быть откинуто невежеством, но ничем не может быть заменено». (3, 246).
Сегодня изучают английский (который и так мало что дает в интеллектуальном и общекультурном отношении), усугубляя дело «практической направленностью», то есть главным считается «передать навыки устной речи». Таким образом, плодят толмачей, а не языковедов, не говоря уже о развитии мышления и образованности.
Если так пойдет дальше, то в недалеком будущем информатика и английский станут основными предметами (московский президент Путин уже объявил их приоритетами), а образование, во всяком случае, среднее, будет состоять в навыках пользования компьютером и говорения на «тутэйшем» варианте ломаного английского. Тогда мы уже наверняка догоним африканские страны с Ямайкой и Тринидадом, бывшие колонии, где свободные негры уже сегодня почти поголовно общаются (и между собой, и с заезжими господами) на смеси адаптированного английского с остатками местных говоров.
Между прочим из вышеизложенного вытекает один практический совет для наших деятелей от образования, - не надо покупать компьютеры. Только и слышишь, - ведь денег нет, денег нет. Вот и с экономьте, не тратьте их на компьютеры хотя бы несколько лет и не бойтесь отстать от прогресса. Добрый американский дядя не допустит этого, если перестанете покупать, он будет просто дарить компьютеры нашим школам, вузам и в придачу, совершенно бесплатно, комплекты учебников на хорошей бумаге с яркими красочными картинками. Это как в той же Америке в 19 веке спаивали индейцев, если взять с них было нечего, то угощали бесплатно, от всего сердца. Так что и на не забудут, подключат и «сети» в порядке шефской помощи, тем более, - глобализация.
Процесс глобализации имеет много сопутствующих явлений. Одно из них непосредственно связано с нашей темой, речь идет о феминизации образования.
Вообще, феминизация, - женская тема, эмоции здесь довлеют по определению, и мы не будем вдаваться в анализ проблемы, входить в особенности женской психики и женской логики. Несмотря на то, что как говорят, со стороны виднее, мы не будем делать никаких оценок и выводов. Ограничимся лишь констатацией фактов, в данном случае, они говорят сами за себя и более чем красноречиво.
Напомним для начала, что никогда и нигде, ни в одной культуре, и ни в одну эпоху кроме современности, образование не было женским делом. Учителем всегда и везде был мужчина. Сегодня произошла и стала едва ли не необратимой феминизация школы. Сегодня учитель женщина. Если не считать учителей физкультуры, труда, спецподготовки и директоров, - учительство сплошь женская профессия. В процентном отношении разве что труд уборщицы более феминизирован. Причем это не только у нас это общемировая «глобальная» тенденция.
Сейчас уже вовсю идет процесс феминизации высшей школы, в которой слабый пол тоже составляет все более увеличивающееся большинство. Уход мужчин из образования продолжается, скоро, видимо, и в вузах их останутся единицы. Во всяком случае контингент нынешних студентов, завтрашних преподавателей вузов говорит об этом. Даже философскому факультету вслед за филологическим, а эти нации основа образования, грозит превращение в факультет невест. А между тем, история философии, как и филологии, впрочем история любой другой науки не знает ни одного женского имени. Даже в педагогике и теоретике, и практике исключительно мужчины, даже в советской школе, - Макаренко, Сухомлинский, среди учителей-предметников Шаталов, Ильин, женщины скромно держались в тени.
Можно, конечно, сказать, подумать, мало ли что было раньше, а сейчас женщина добилась равноправия и будет теперь философствовать и крыс препарировать, а не думать о танцах и украшениях или, например, детях. Тут разъяснения излишни, но все-таки скажем, равноправие предполагает, поскольку число мужчин и женщин примерно одинаково и одинаковую их представленность среди учителей, не 100 к 1 как сегодня, а 1 к 1, что и было бы естественным с точки зрения эмансипации.
Вообще говоря, половой состав занятых тем или иным трудом является косвенным, но очень надежным показателем его престижности. Нравится это кому-то или нет, но феминизация профессии показатель падения ее престижа. Дело в том, что женщина в нормальной ситуации уделяет (с радостью, а не вынужденно) больше времени семье, чем мужчина.
В силу этого даже при «прочих равных» у мужчины больше возможностей на «рынке труда» и для карьерного роста. Поэтому в наиболее престижных сферах большинство составляют мужчины, - руководители, чиновники, депутаты и т.п., тоже среди компьютерщиков, хотя здесь не требуется ни физических ни умственных усилий, скорее усидчивость, но это престижное занятие и женщин здесь практически нет. Зато в большинстве среди учителей, библиотекарей, ткачих, уборщиц, участковых врачей (самая непристижная работа в медицине), преподавателей вузов, воспитателей детских садов. И все меньше их в сфере обслуживания, среди официантов, барменов, поваров, продавцов. Еще лет 15 назад не один уважающий себя молодой человек, а тем более немолодой, не пошел бы в официанты или торговать тряпьем на рынке, а сегодня сплошь и рядом. Скоро на педагогических специальностях будут учиться одни девочки, а на курсах официантов одни мальчики, собственно, так уже и есть. Над тем, какие последствия это будет иметь для будущего образования, вообще будущего нации каждый может подумать сам.
Говоря об образовании нельзя, конечно, не сказать и о педагогике, тем более, что влияние ее сегодня и на обучение, и на воспитание, далеко не всегда благотворно. Вначале главное, - педагогика, это не наука, а призвание, а из нее пытаются делать науку. А поскольку наука «не стоит на месте», все время открывает что-то новое, то и ученым от педагогики хочется делать то же самое. Они тоже хотят экспериментировать, разрабатывать «передовые технологии», постоянно находиться в «творческом поиске», открывать и внедрять новое, передовое. Вот только забывают, что дети неподходящий объект для экспериментов, а технологии хороши для механизмов. Настоящая наука основана на эксперименте, но предмет занятий педагога не атомы и клетки, и даже не подопытные кролики, которых и то жалко, а дети, которых надо учить и воспитывать. Над ними не надо экспериментировать, они не материал для ученого, для проверки и отработки его оригинальных и смелых гипотез.
В педагогике, как может быть ни в какой другой сфере деятельности, даже в медицине, важно неукоснительно соблюдать принцип «не навреди». Тем более, что ошибки медиков обнаруживаются как правило довольно быстро и явно, а ошибки педагогов могут проявиться спустя годы и так, что потом будут говорить, ну, откуда у него это взялось, ведь этому его не учили. Да, конечно, не учили пить или воровать, зато «формировали высокую самооценку», не считаться с авторитетами и, что «главное иметь свое мнение», не приучили к труду и дисциплине.
Так что не надо никаких «педагогических» экспериментов и открытий, поменьше новации, побольше традиции, опора на естественно сложившиеся проверенные временем формы и методы, - вот принцип построения школы. Кстати, на Западе, как уже отмечалось, в дорогих частных учебных заведениях этого принципа и придерживаются, а экспериментируют на государственной школе.
Ученый и педагог это разные профессии и разные людские типы. В «науку педагогику» идут к сожалению нередко те, кто с одной стороны не любит, не умеет работать непосредственно с детьми, не имеет педагогического призвания, а с другой, не смог заниматься какой-либо конкретной наукой, - математикой, биологией, не имея для этого достаточно знаний и способностей. Привлекательность педагогики для подобной публики объясняется тем, что в ней невозможна объективная проверка эффективности экспериментов, вообще результатов деятельности. Результаты по большому счету могут быть известны только через годы, да и тогда можно будет сослаться на внешние обстоятельства, а еще лучше к тому времени разработать и внедрить уже другие, новые эксперименты.
В силу этих причин педагогика может быть наиболее идеологизированая и мифологизированная сфера деятельности. Здесь иногда процветает шарлатанство вроде того, что «учить надо играя» или «педагогики сотрудничества» и вполне абсурдные положения возводятся в ранг непререкаемых истин вроде необходимости «диалога учителя и ученика» или пресловутой компьютеризации, сексуального «просвещения» и т.п.
Одна из самых модных и вредных педагогических мифологий, почти всеобщее убеждение, что образованность состоит прежде всего в способности к самостоятельному мышлению и, что, следовательно, главная цель и критерий образования умение самостоятельно мыслить. Скоро наверное до того дойдет, что учителя будут с первого класса не столько учить читать, писать и считать, сколько «учить мыслить».
Очевидно, однако, что мыслить можно лишь обладая знаниями. Задача учителя-предметника средней школы в целом, прежде всего дать необходимые знания по изучаемым предметам. Знания на базе которых потом в вузе может быть научат самостоятельно мыслить. Но если этой базы не будет усилия по «развитию навыков самостоятельного мышления» окажутся бесполезны. А базы не будет, если вместо того, чтобы давать знания будут учить мыслить, собственно, высказывать свое мнение, ибо сегодня это и значит «мыслить».
Между тем, вообще говоря, для того чтобы высказать свое мнение не надо ни знаний, ни образованности, ни ума, напротив, все это может только помешать, а нужны лишь самоуверенность, претенциозность и отсутствие уважения к авторитетам. Собственно эти качества и воспитываются акцентом на «свое» мнение в обучении, правда, называются они по-другому – раскованностью, оригинальностью, уверенностью в себе.
Установка на оригинальность, свое мнение, дискредитирует труд по получению знаний, ориентируя не на их усвоение, а на вынесение суждений вкуса, на отсебятину, что плодит пустое самомнение и закрывает возможности развития мышления.
На этот счет Гегель, а он знал толк в том, что значит мыслить – заметил: «Предрассудком педагогики стало положение, что самостоятельное мышление следует развивать и упражнять, что, во-первых, при этом не важен материал и, во-вторых, будто бы обучение противоположно самостоятельному мышлению. По общему заблуждению иному кажется, что мысль лишь тогда несет печать самостоятельности, когда она отклоняется от мыслей других людей… отсюда идет, что выдумка считается тем оригинальнее и замечательнее, чем более она безвкусна и безумна, потому что именно этим она в большинстве случаев доказывает своеобразие» (4, 422-423).
Так что не помешает нашим передовикам образование иногда проще быть, - не решать «сверхзадачи», а элементарному учить, добиваться усвоения основ преподаваемого предмета. Если выпускник средней школы в слове «еще» делает 4 ошибки или, как это действительно нередко бывает, не может сложить 1/2 с 2/3 и не знает кто такой Александр Невский, то ссылки на то, что его научили «самостоятельно мыслить» не более чем разновидность шарлатанства и мошенничества.
Современные настроения таковы, что нельзя обойти вниманием и еще одну тему: «Образование и деньги», тем паче, что с ней связано немало недоразумений и все более укореняющихся (нассаждаемых) предрассудков. Деньги сегодня часто называют «живыми» и это многое говорит о нашем обществе и о нас. Между тем деньги вообще, а сегодня особенно, есть именно нечто мертвящее, убивающее дух, не зря говорят, что за них продают душу.
Нас постоянно убеждают, что в деньгах суть любой проблемы и способ ее решения. Если где-то (не важно где), что-то (не важно что) не в порядке, то можно не сомневаться, что причина в деньгах. Преступность, наркомания, проституция, беспризорность, пьянство, все что угодно, и, конечно, трудности образования, это потому что «денег нет». «Как платят, так и работаем» слышишь и в педагогической сфере. Что тут сказать? Только то, что дурака можно золотом осыпать, от этого он умнее не станет и тот, кто не может в силу недостатка способностей и знаний толком урок провести, или лекцию прочитать, тот этого и за миллион не сможет.
Денег, конечно, хочется, но легко показать, что проблема не в деньгах. США самая богатая страна в мире, а уровень образованности там известно какой, скоро только за счет импорта «мозгов» и будут развиваться.
Такое впечатление, что чем больше денег и компьютеров, тем тупее становятся американцы. Кстати, и преступности, и наркомании, и прочих прелестей там с избытком.
С другой стороны, в нашей стране, в послевоенные годы дети мерзли в классах и писали на газетах, не хватало учебников, и далеко не все были сыты, но учились, и получали образование, наверное, лучшее в мире. Атмосфера была другая, иным общественное сознание, его ориентиры и ценности. И проституции, между прочим, не было, не потому, что Сталин был злой.
Сегодня модно зарабатывать деньги, разве что школам не вменили пока эту обязанность, другие учреждения образования коммерциализируются полным ходом. Но учебное заведение – не коммерческое предприятие, учить и «зарабатывать деньги, это разные виды деятельности, то, что их можно совместить, - иллюзия, в каких-то отдельных случаях все, наверное, возможно, но как система нет. И важно, чтобы общество отдавало себе в этом отчет. Педагог и торговец – это разные типы людей, хотя торговцу, конечно, все равно чем торговать: станками, бананами, «девушками» или дипломами. В нормальном, здоровом обществе не все продается и не все покупается. В частности, нельзя купить образование, но по той простой причине что его получение требует прежде всего собственных усилий и немалых. Продать-купить можно диплом ибо это вещь, предмет, а не дух, не образование.
Наши коммерческие «вузы» и расплодившиеся «международные академии» по существу представляют собой пункты продажи дипломов в рассрочку. Их «образовательные» услуги являются именно услугами, когда желание клиета-покупателя закон для продавца. На рынке качество услуги определяет, как известно, покупатель, а не продавец и там обсурдна ситуация, когда продавец взял бы деньги, но то, за что, собственно, платится не отдал бы покупателю. Скажем, прочитал бы клиенту лекцию о том, как чистить канализацию, но не обеспечил бы конкретный, осязаемый результат, не прочистил бы. Поэтому, чтобы ни говорили о частностях, негоден сам принцип, и дело не в том, как может быть возразят, - «что уж совсем ничему не учат?» Чему-то, может, и учат, но только тех, кто может и хочет, а таких в коммерческих «вузах» совсем немного. И, главное, речь ведь не о том, чтобы «чему-то» научить, а о том, чтобы дать высшее образование, а этого как раз и не происходит, не дают, дают, вернее, продают, только дипломы.
Понятно, что допуская коммерческие «вузы» государство пытается занять молодежь, дать возможность подработать преподавателям. Но не надо превращать образование в средство решения сиюминутных социально-экономических проблем, общество тогда может вообще лишиться перспективы. Тем более, что без этого можно обойтись. Всегда найдутся желающие продавать-покупать дипломы, но государству не обязательно поднимать статус этого занятия и доводить дело до абсурда, когда негосударственным вузам дается право выдавать государственные дипломы.
Не говоря уже о том, что затыкая сегодняшние дыры таким образом, мы плодим очень серьезные проблемы в будущем, когда десятки тысяч молодых людей предъявят обществу свои дипломы о высшем образовании и соответствующие претензии.
Что тогда? Будем платить пособия по безработице и импортировать рабочую силу для закрытия не престижных вакансий, как это делается на Западе? Так у нас для этого, как известно, денег нет и, пожалуй, не предвидится.
Коммерциализация, даже если этого не понимают или не хотят признать, губит образование, более того, развращает молодежь, делая ненужным и смешным труд по получению знаний, - зачем, если любой диплом можно купить, были бы деньги. Государство должно принципиально дистанцироваться от практики торговли дипломами, предоставив это занятие любителям частного предпринимательства. Это одно из важнейших условий сохранения системы образования в нашей стране.
И в заключение скажем несколько слов о том, что делать? Собственно, конкретные рекомендации вытекают из вышеизложенного. Система образования может быть построена только на таких принципах, как: уважение к авторитетам и привязка к традиции, опора на классику, здоровый консерватизм и отказ от экспериментаторства, - по меньше новаторского зуда, «передовых технологий» и «прогрессивных предметов», - от информатики и МХК до полового «воспитания» и «прав человека», акцент на теоретичность и фундаментальность, а не на «практические навыки» и «коммуникативность». Но все это и многое другое, о чем говорилось выше, в частности, они возможны и эффективны только когда есть главное.
Когда-то Гегель, начиная курс лекций, говорил своим студентам: «Смело смотреть в глаза истине, верить в силу духа, - вот первое условие философии! (5). Эта мысль классика имеет прямое отношение и к образованию в целом. Ведь философия это его ядро, системный каркас, фундамент и стержень образования. Она своего рода раствор, скрепляющий отдельные предметные блоки (которые ведь могут быть просто свалены с кучу) в здание (систему) знания, незаменимое средство построения целостной картины, образа мира без чего невозможно образование.
Но сегодня нечему «смотреть в глаза» ибо нет истины, и нет веры в силу духа. Есть нечто противоположное, - господство мнения, что дух это ничто, а истина просто псевдоним пользы. Поэтому нет философии и поэтому разрушается образование, поэтому главное сегодня это обрести веру и обрести истину. Ибо как сказал один из крупнейших философов XX века К. Ясперс: «Там, где вера уже не является основой жизненных устремлений остается лишь пустота отрицания» (6)
Проблемы образования это проблемы общества. С утратой духовных основ, утрачиваются и перспективы бытия, и нам надо прежде всего, найти себя, определить свои ценности и цели, свою систему координат, обрести свой образ мира и человека, образ истины, добра и красоты. Только тогда, когда мы вспомним, кто мы, и общество будет знать к чему стремиться, мы будем знать чему, как и зачем учить своих детей. Только тогда мы обретем будущее и уверенность в том, то сохранится связь времен, что идущая из глубины веков цепь поколений не порвется в нашем звене.
ЛИТЕРАТУРА
1. М. Вебер «Политика как призвание и профессия» М. Вебер «Избранные произведения. М., 1990 г.
2. Гегель Г.В.Ф. «Речь директора гимназии» Гегель Г.В.Ф. «Работы разных лет» т. 1, М., 1970 г. с. 402, 407
3. Розанов В.В. «Сумерки просвещения». М., 1990 г.
4. Гегель Г.В.Ф. «О преподавании философии в университетах» Гегель Г.В.Ф. «Работы разных лет», т.1, М., 1970 г. с. 422-423
5. Гегель Г.В.Ф. «Лекции по истории философии», СПб., 1993 г. с.65
6. Ясперс К. «Смысл и назначение истории». М. 1994 г., с. 148.
P.S. Текст статьи был опубликован в 2002 году. Этот текст является наглядным доказательством того, что тот, кто "имеет очи" - видит, что происходит и к чему все придет.