Предлагаю Вашему вниманию главу из моей книги «Храмы на зонах – возрождение души». Книга увидела свет в 2015 году.
Глава 9
Тюремный поэт
Велико число умельцев, сидящих в лагерях. За годы вынужденного безделья, чтобы не тронуться умом, заключенные осваивают множество профессий, в основном прикладного профиля. С зоны на волю попадают вырезанные из дерева шахматы, самодельные ножи с наборными ручками, пистолеты-зажигалки, кольца, перстни – перечень изделий можно перечислять до бесконечности, под заказ братия сделает любую вещь.
Но не только материальные предметы создают за колючей проволокой, там есть и свои поэты, художники, композиторы, зачастую с академическим образованием.
Не скрою у большинства из нас, людей, не отбывавших срок в местах не столь отдаленных, существует определенное предубеждение к бывшим заключенным, не лишенное впрочем, основания, на них словно стоит невидимое клеймо, чем-то они неуловимо отличаются от нас, тех, кто не сидел. Настороженный недоверчивый взгляд, тщательно подбираемые слова, повышенная ранимость, готовность тут же ответить на резкое слово – вот лишь некоторые отличия, которые словно проводят невидимую черту между нами и ими. Общаясь с такими людьми, я часто ловил себя на мысли, что в разговоре начинаешь более тщательно контролировать слова и интонацию, с которой их произносишь. Обещания, которые ты раздаешь в обычном разговоре, приобретают в диалоге с таким человеком несколько иной смысл, сказать и не выполнить – такое вряд ли возможно по отношению к нему. Все эти нюансы общения здорово напрягают, но они выводят на некий другой уровень, когда ты начинаешь полнее осознавать свою ответственность за данное слово. Мне как православному журналисту в последние годы приходится довольно часто общаться с этими людьми, поскольку вместе с батюшками я посещаю православные общины в зонах. В разговоре с братией, я часто задаю один и тот же вопрос: «Как вы пришли к Богу?». Ответы бывают самые разные, однако если заключенный поверит тебе, откроет свою душу, то порой получаешь в письме такие строчки, что не опубликовать их в газете или в книге, просто не можешь.
Общение мое с братией не прекращается и после отбывания ими положенного срока. Вот уже несколько бывших осужденных, прочитав мою книгу «Записки странника», прошли вместе со мной трудные километры Великорецкого крестного хода, я регулярно созваниваюсь с некоторыми из них. Судьба этих людей не безразлична мне - как складывается их жизнь на воле, какие трудности они испытывают в миру, после многих лет неволи, об этом повествуют они в своих письмах, рассказывают во время телефонных разговоров.
Мне иногда задают вопрос: что такого необычного может поведать преступник, отбывающий срок за тяжкие преступления? На что я могу сказать следующее: почитайте, пожалуйста, исповеди этих людей, которые мы публикуем на страницах православной газеты «Колокол Севера», смею думать, мало кого они оставят равнодушными.
По-разному попадает в руки порой уникальный материал о судьбах людских, что-то присылают по почте, иногда Господь сводит тебя с необычным человеком, порой это священник, иногда осужденный с тридцатилетним стажем. Но случаются и вовсе необыкновенные вещи, так в 2013 году в руки мне промыслительным образом попала уникальная книга – сборник стихов, написанный Евгением Михалевским, заключенным с более чем тридцатилетним стажем, последние годы отбывавшим свой срок в колонии ИК-24 (пос. Сирачой, г. Ухта, Республика Коми). Сей рукописный труд передал мне Анатолий Ефимович Грох, замполит, долгие годы работавший в этой колонии, ему же этот сборник подарил сам автор.
Волнительно было держать в руках пятисотстраничную самодельную книгу, в которой красивым разборчивым почерком написаны стихи-откровения, стихи-размышления, стихи - крик души.
Некоторые произведения из этого сборника с разрешения Анатолия Ефимовича я приведу на страницах моей книги.
Тоска о доме
Сторона таёжная, сторонушка,
Ты запала в сердце навсегда!
Отчего грустишь, моя головушка,
Иль тебя состарили года?
Отчего ты рано поседела –
Кудри виться перестали вдруг,
Ну, скажи: из-за какого дела
Вновь пришлось покинуть всех подруг?
Сторона таёжная сторонушка,
Помоги вернуться в отчий дом, -
Ходит хмурой там моя зазнобушка,
Будто тучка в небе голубом.
Ждёт старушка дорогого сына,
Даже кот дежурит у дверей,
Листья перекрасила осина
И шумит за речкою пырей.
Май, 1975 г.
Стихи эти написаны молодым парнем, по всей видимости, это его первый срок, однако столько тоски и боли в этих строчках, что кажется, написал их умудренный жизненным опытом взрослый человек. В данном произведении чувствуются есенинские мотивы, однако это не слепое подражание гениальному поэту, каждая строка выстрадана автором, в пяти четверостишьях поэт сумел передать всю гамму чувств и переживаний о родном доме, матушке, любимой девушке. В этих строчках нет блатной романтики, обиды на весь белый свет, они пронизаны тоской о доме, воспоминаниями детства, любовью к суженой.
Нерукотворные полотна
Пурпурной медью с позолотой
Проходит осень по лесам,
Нерукотворные полотна
Она пытается писать.
Природных красок не жалея,
Пейзаж одела в пестроту,
Зеленый лист, за ночь ржавея,
Принял другую красоту.
Горит шатер плодов рябины,
Объят огнем калины куст…
Но с неба клекот журавлиный
Ко всей красе вселяет грусть.
И клюквы крупные рубины,
Что щедро брошены к ногам,
Нежданно в сердце пробудили
Тоску по дальним берегам.
Где я в дубравах над Десною
Своей любви встречал рассвет…
Пусть осень дивною красою
Боль изведет мою на нет.
Нерукотворные полотна
Мне каждый год сама дарит
За то, что дни бесповоротно
Уходят в темный лабиринт.
Сентябрь, 1999 г.
Описание природы выполнено такими сочными мазками, что читая строки поэтической миниатюры невольно представляешь «нерукотворные полотна», которые причудливо раскрасила осень. Каждый год природа словно засыпает, скинув при этом один наряд и облачившись в другой, не менее яркий и красочный, с добавлением золотистых и рубиновых оттенков. Почему-то всегда становится грустно, оттого, что эта нерукотворная, Божественная красота, столь быстротечна, а пурпурная медь с позолотой слетает с веток деревьев, превращая окружающее пространство в однотонный серый пейзаж. Положа руку на сердце, давно не приходилось мне читать столь пронзительные строки. Одно дело создавать шедевры, находясь на воле, созерцая и восхищаясь нерукотворной красотой природы, и совершено другое, писать из-за колючей проволоки, под дулом автомата.
Ночка осенняя
Ночка осенняя с желтыми травами
Плачет надрывным дождем до утра,
Хлопает ветер открытыми ставнями –
Гроздья рябины несут аромат.
Грустное времечко в сердце вливается,
Тучи закрыли простор в небесах,
В хмурости серой тайга простирается –
Зелень пожухла в ее поясах.
Из-за околицы голос доносится,
Там тепловоз изощренно свистит,-
Зная, что сердце в дороженьку просится,
Хочет меня в родной край увезти.
Только нельзя преждевременно выехать:
Сроком прикован я к этой земле,
Надо лечить свои выверты-вывихи,
Чтобы душа не увязла во зле.
Ночка осенняя с рыжими травами
Плачет подчас непрерывным дождем…
Годы всей жизни неволей отравлены,
День моей радости тихо идет.
Октябрь, 2003 г.
Я часто задаю себе вопрос – почему раньше, до перестройки, в сталинские, хрущевские времена страна наша имела столько гениев пера, творчество которых было настолько ярким и самобытным, что поставить рядом с ними сегодняшних работников литературного жанра не представляется возможным, совершенно не тот уровень, не тот масштаб личности. И возникает следующий вопрос – а что же формирует человека, в какие условия его надо поместить, чтобы он вырос патриотом, профессионалом, выдающимся деятелем науки или искусства. Казалось бы, сейчас наступило сытое благополучное время, когда авторов не преследуют за их позицию, не сажают в лагеря за крамольные статьи. Однако настоящая русская литература вырождается, остаются просто талантливые ремесленники, которые творят на потребу богатых людей, «сильных мира сего». Посмотрите на экраны телевизоров, зайдите на страницы Интернета, какое огромное количество пародистов и юмористов всех мастей у нас развелось. Главная фабрика таких звезд – КВН, штампует и штампует сотнями юмористические кадры, которые заполонили все медийное пространство страны. Великие традиции русской прозы и поэзии становятся невостребованными, страна начинает говорить на каком-то североамериканском сленге, в оборот вводятся тысячи слов, никогда ранее не применявшихся в русском языке.
Не удивительно, что образцы настоящей русской поэзии все чаще находишь за колючей проволокой, там, где казалось и произрасти-то ничего не может, страдания русской души порождают порой настоящие шедевры! И в этом ряду рубинов русской поэзии, мне кажется, находятся и произведения Михалевского.
Хрусталь зимы
Хрустальный бор с пригорка над рекой
В убранстве снежном смотрится красиво,
В морозной тишине священствует покой
На гроздьях инея с отливом бело-синим.
Хрусталь деревьям принесла зима –
Декабрьский снег неистово скрипучий,
Вдоль горной речки стелется туман,
Бодрит прохожих холодом колючим.
Рассвет в пути заметно захромал,
Все позже возвращается в поселок,
Где тьмы ночной повисла бахрома,
Укрыв мое недремлющее слово.
Мне в эту пору хочется писать
Про ход времен природной карусели,
Когда тоска – хитрющая лиса,
Проникнет в грудь тревогой желто-серой.
Декабрь, 1999 г.
Читая дивные строки стихотворения «Хрусталь зимы», я невольно переношусь в Вятский край на реку Великую, куда вместе с братией не один год ездил зимой в Николо-Великорецкий монастырь (ныне подворье Трифонова монастыря). Где сосновые боры, осененные белоснежным хрустальным покрывалом, пленяют своей первобытной красотой, где молитва, тишина, покой и умиротворение. У автора же вид «хрустального бора с пригорка над рекой» навевает иные чувства – тоску, которая «проникнет в грудь тревогой желто-серой».
Рождение строки
Осенний бор подернут серебром,
Река уснула в ледяном убранстве,
Прилип к причалу брошенный паром,
Как млечный путь в космическом пространстве.
Луна зависла тишиной в ночи,
Состав промчался, полируя рельсы.
Вновь тепловоз простужено кричит –
Мне к сердцу боль своим гудком привесил,
Я с этой болью над землей лечу
К далеким звездам в поисках планеты,
Надеюсь там осуществить мечту,
Войти в поэзию нетленным силуэтом.
Забыть те дни, где на скрижали льда
В мои стихи судьба бросала радий…
Немало в жизни приходилось ждать,
Чтоб строчка чистой родилась в тетради!
Октябрь, 2000 г.
Как человек приходит к Богу? В мире нет двух одинаковых историй, у каждого своя тропиночка, узкая и извилистая. И идет по ней путник, сбиваясь и теряя направление, спотыкаясь и падая, обретая в конце концов Веру в Того, кто дал ему жизнь и указал Путь.
Воскресение Христово
Сегодня день Святого Воскресения,
На землю солнце льёт свои лучи,
Простор небес распахнут по-весеннему:
В нем все светло и теплый воздух чист.
Природа птичьим пеньем утро встретила,
В сережках верб блестит алмаз росы,
Угрюмый лес глядит сейчас приветливо,
Разгул ветров в его ветвях остыл.
Звон колокольный затопил округу,
Как речка в наводнении окрест,
Приходит радость даже в дальний угол:
«Христос из гроба для живых воскрес!»
Он смерть отринул и во Славу Веры
Наглядно к людям безгреховно шел…
Весь путь Христа был тяжким непомерно,
Пока в нас Слово Истины вошло.
Май, 2001г.
Наверное, в миру мало кто из нас так радуется церковным праздникам, как в местах лишения свободы, где люди лишены нормального человеческого общения, годами вынуждены терпеть друг друга со всеми своими вывертами и пороками. Общаясь с членами православной общины на зоне, чувствуешь, как рады твоему приезду незнакомые тебе люди, для них визит батюшки и человека с воли, словно глоток чистого воздуха или живительной родниковой воды, редкая возможность, хоть на короткое время, но забыть о том, что ты находишься за колючей проволокой.
Ночная молитва
Ночь стоит за окнами, только мне не спится.
Думы так и катятся, словно снежный ком:
Обращаюсь к Господу, стал ему молиться,
Чтоб душа строптивая обрела покой.
Я Христу Спасителю говорю, что хочется –
От Него, Всевышнего, дум не утаить –
Вот мои желания: «Сделай путь короче,
На который выпало по неволе плыть.
Чтобы челн спасения вновь прибило к острову,
Где луга зеленые и простор полей,
Все сады цветущие, да тропинки росные
И усладной песнею тешит соловей.
Там вокруг знакомая красота родимая,
Где-то скрылась в рощице молодость моя, -
Взглядом невидимая, только сердцем зримая
Сторона смоленская – милые края!...
Помоги мне, Господи, не свернуть ни разу,
Познавая истину, с Твоего пути:
В Святой Вере праведно укрепится разум,
Чтобы к Царству Божьему без греха придти.
Я прошу Спасителя сохранить мне силы,
Ворота тюремные поскорей открыть,
Чтобы мысли злобные вновь не заносили
В дебри сатанинские клады бесам рыть.
Ночь стоит за окнами, а душа смятенная
Не дает покоя мне, боль сдавила грудь,
Лишь слова молитвы и Святое чтение
Со страницы Библии мой очистят путь.
И не будет скверны по дороге к дому,
Я не знаю срока, сколь продлится жизнь,
Доверяюсь Господу и Кресту Святому,
Чтобы слову с делом впредь не разойтись!
Май, 2001 г.
Школьной учительнице
Года проходят в суматохе дней,
Подчас нам в жизни изменяет память,
Но все равно своих учителей
Любой из нас с теплом воспоминает.
Учительница первая моя!
Я должен целовать твои ладони…
За первый класс и чтенье букваря,
Где звуки букв под голос твой запомнил.
Я пред тобой, по совести в долгу –
Ты привела меня к дороге знаний,
Вот потому в строке стихов не лгу,
Когда в твой день пишу слова признаний.
Пусть этот праздник вдохновит тебя,
Придаст душе живительные силы,
Чтоб стайки первоклашек-голубят
Цветы живые чаще приносили.
И чтобы благодарные стихи
Учителю поэты сочиняли…
Прости мои все детские грехи,
Коль иногда твое лицо печалил.
Я вновь хочу вернуться в школьный класс,
Сказать тебе: огромное спасибо,
За теплый взгляд красивых женских глаз,
Что грел меня в святой любви к России!
Октябрь, 2003 г.
Читая тюремную прозу и стихи других авторов, всеми струнками души ощущаешь, как они несчастны и обездолены, почти в каждой строке передается мольба, крик о помощи, отчаяние, безнадежность. Удивительно, но всего этого нет в творчестве Евгения Михалевского, да в некоторых его произведениях сквозит легкая грусть, но в них нет безысходности и отчаяния:
Вновь и вновь перечитывая стихи Евгения, приходишь к мысли - как же нужен храм на зоне, как отогревают душу заключенного молитва, Исповедь и Причастие. В творчестве Михалевского особенно четко прослеживается, как раскрывается душа рецидивиста с многолетним стажем в процессе воцерковления.