Привет всем на канале Птица-муха!
Без долгих слов ловите очередную историю про уникального деда.
Кто помнит советскую деревню? Много ли там было развлечений? Ну, библиотека была в клубе, танцульки для молодёжи, а ещё было кино! Не знаю, как в других деревнях, но в нашей кино показывали только по выходным в субботу либо в воскресенье. Народу на фильм приходило много, но мест всем хватало.
Правда, если только это не индийский фильм. Если индийский, то лучше сразу приходить со своими скамеечками или ещё чем-нибудь, чтобы стоя не смотреть две серии. Но это так, для понимания того, что далее последует.
Дело к вечеру, дед Митрофан, переделав всё запланированное на сегодня, заскучал.
– Э-э-э-х! Хочь бы Гришка что ли припёрси, да разве жа ево мигера отпустить со двора?
Дед походил, походил. Нет. Душа просит коллектива. А раз душа просит, то нужно найти какой-нибудь предлог для того, чтобы, не вызывая у бабки Маши подозрений, встретиться с другом. Дед почесал затылок и вспомнил недавний разговор с бабкой Машей. Как-то пожаловалась она деду Митрофану, что с табуретки недавно чуть не упала, ножки уже негодные. Сколько дед Григорий их не ремонтировал, видно, срок древесины подошёл.
А у деда Митрофана хорошая табуретка в катухе без дела стояла. Крепкая такая табуретка.
– От ты мине и пригадиласи, – говорил дед табуретке, протирая её ветошью. – А ты, небось, думала, что уже наработаласи, ан нет, по тибе ещё Манька попрыгаить.
Дед забрал из катуха табуретку, прихватил ещё кое-что в стеклотаре и направился прямиком к деду Григорию.
Поскольку это было в воскресенье, к вечеру, у дома Надежды Петровны бабы собрались на посиделки, рядом с ними кружились и мы: я, Светка и Вовка.
– Здарова, бабоньки! Чаво, языки почасать собралися? – сказал дед Митрофан и решил, что ничего страшного не случится, если он минут пять с ними поболтает.
– Здарова, – ответила Петровна. – А ты чаво же? Со сваёй тубареткай до нас на посиделки?
– Да не, я по делам вышел, да думаю, дай с бабами парай слов перикинуся, чай ещё есть время до сеансу, ни опаздаю.
– Да какова сеансу? – зацепилась за слова любопытная Петровна. – Ты в кино что ли собралси? Дак тама нынча тубаретка-то и ни понадабица, тама нынча "Горячай снег" крутють. Кто ж туды пайдёть? Тольки недавна по телевизиру показывали.
– Э-э-э-х, вы! Сидити тута и ничаво ни знаити! Ходил да магазину, а там мине завклубша шепнула, что вместа "Гарячива снегу" нынча индийскай фильм новай крутить будуть. Она сама не знала. Чё-та тама случиласи, что поменяли, даже афишаф завезти не успели. Энтат, как ево… Танюшка, какой ты говорила новай индийскай фильм в городе смотрела?
– "Месть и закон"! Ура! Баба, сходим?
– Да ты же, говоришь, уже видала? – ответила мне моя бабушка Клава.
– А я? Я-то не видела! – подключилась Светка.
– Баба, а мы сходим? – заныл Вовка.
– Ой, нада Стёпку найти! Небось тожа запроситьси. Где ево носить? – подхватилась Дашка.
– А он к бабе Капиным Кольке с Петькой пошёл, – сказала Светка.
И Дашка помчалась за Стёпкой.
– Тольки, бабы, на чём сидеть с собой берити, а то у нас в клубе ступеняк дажа нету, на полу ни посидишь, а стоя две серии тожа, како удавольствие.
– А ты чаво тагда так рана, ежели со сваёй тубареткай? – поинтересовалась моя бабушка.
– Да я ещё да Гришки зайду, посидим с им перед фильмам, ну, сами понимаити, всё жа лучша, чем на сухую. Ну, ладна, бабы, я побежал, а то Гришка ждёть. Подхватил свою табуретку, и был таков. А мы пошли собираться на индийский фильм.
Как ни странно, бабка Маша была в неплохом настроении и подарку деда Митрофана очень обрадовалась, настолько, что даже на предложение деда "слегка посидеть" не только не возразила, но и на стол накрыла. Так что у дедов вечер удался. Дневной зной спал, в открытое окно летней кухни проникал вечерний ветерок, в общем, всё складывалось, как нельзя лучше.
Но тут бабка Маша заметила первого человека, проходящего мимо со скамеечкой под мышкой. Потом ещё одного – с табуреткой, потом ещё – с детворой и детским стульчиком. Что происходит?
– Чаво они тама все с ума посхадили, куды прутьси табуном с тубаретками? – глядя в окно, спросила бабка.
– Где? – переспросил дед Митрофан, еле сдерживаясь от смеха. – А! Энта? Энта они до клуба идуть. Тама пока кинщик крутить будить "Горячай снег", Семёныч будить жалающих на всяку нову технику записавать. Говорять, разнарядка кака-та пришла. А как киньщик законьчить, так он с им в район списки и передасть. Говорять, завтри последний день принимать будуть, – закончил дед свою речь и довольно крякнул, заметив, как у бабки загорелись глаза.
– Каку технику?
– Да, кто ж её знаить, каку! На каку разнарядка пришла.
– А машинки стиральны будуть?
– Кто ж её знаить? Будуть, наверна, – обнадёжил бабку дед Митрофан.
– Мне машинка стиральна дюжа нада. Устала я руками стирать. Вона, пади ево обстирай, вымажитьси весь, как парася, а ты руки себе в кровь стирай. Думала, хочь помрёть скора, дак мине полегчи будить, да даждёшси ты от нево!
– Чаво энта я помру? Я тибе ещё перживу! – возразил бабке дед Григорий. Вполне на этом моменте мог начаться извечный спор деда с бабкой по поводу того, кто кого переживёт, но бабка вовремя вспомнила, что надо бежать, записываться. Она быстро сняла с себя фартук, поправила кулю и направилась к двери.
– Маня, Маня! – окликнул дед Митрофан бабку. – Тубаретку-то захвати. Зал-то с креслами занят будить. А тама уже полдеревни, небось, собралоси. Ноги-то ни казённаи!
Бабка, услышав про полдеревни, как заворожённая, схватила совсем нелёгкую табуретку и кинулась со двора. По пути всё же решила забежать за бабкой Дунькой.
– Дунька! Дунька! – орала бабка Маша, открывая калитку во двор.
– Да тута я! Чаво орёшь? – отозвалась бабка Дунька, выходя из летней кухни. – О те на! Чавой ты с тубареткай?
– А таво! Тама разнарядка пришла!
– Кака разнарядка?
– Тьфу ты! Давай быстрея хватай тубаретку, побёгли до клуба. А то тама, навернае, уже полдеревни понабежало! Побёгли, говарю.
Бабка Дунька, послушав подругу, схватила табуретку, и подруги направились к клубу. По дороге их иногда обгоняли односельчане, кто с табуретками, кто со скамеечками, кто с детскими стульчиками. А ту вообще беда – из проулка вывернула Надежда Петровна с Вовкой, наскоро поздоровалась с бабками и начала их обгонять.
Бабка Маша решила её задержать.
– А тебе, Петровна, чаво нада? – невпопад спросила бабка.
– Чаво? – не поняла Петровна.
– Ну, чаво тебе нада?
– Да ничаво мине ни нада! – в сердцах буркнула Петровна. – Пойдём быстрей, Вовка.
– Ага! Так я и поверила! Ничаво ей ни нада! Ажник Вовку за собой попёрла. Небось ни проста так. А чтобы и на ниво чаво-нить записать! – шипела Петровне вслед бабка Маша.
– Ты, Манька, знаишь чаво? – спросила, полуобернувшись, Петровна. – Ты ежели приняла на грудь, так хоть до людёв ни чипляйси! Вовку она ещё тута приплела!
– Ишь ты! Гляди, Дунька, чаво жаднасть человечиска с людями делаить! Вона, как дитя за руку тащщить! Гляди, Петровна, заспоткнётси, нос разобьёть, вабще ничаво ни получишь!
– Да чаво ты до мине дакавыряласи, стара ведьма! Чаво я тибе сделала? Чаво, места тваё займу что ли? Да тьфу тибе на хвост!
– Ещё плюётьси! – осуждающе сказала бабка Дунька. – Падруга, да кака разнарядка-та?
– На нову технику разнарядка. Записывать будуть, кому, чаво нада, – пояснила бабка Маша. – Можа и машинки стиральны будуть. Тибе вот, чаво нада?
На этих словах мы поравнялись с бабками. Бабушка с дедушкой не больно-то хотели в кино, поэтому Дашка, Стёпкина мамка, взяла нас с собой.
– Тожа в клуб? – подозрительно глядя на Дашку, поинтересовалась бабка Маша.
– Ага! – простодушно ответила Дашка.
– А тибе, чаво нада? – спросила бабка Дунька.
– В смысле, чаво?
– Ну, в хозяйстве, чаво тибе нада? – пояснила бабка Маша.
– А! В хозяйстве – сепаратар, – мечтательно сказала Дашка.
– Ну, хочь ни стиральну машинку, а то вона, каку кодлу собрала! А на Танюшку вабще ничаво ни полагаитьси. Она ни тута живёть!
– И чаво? Теперича дитю в кино нельзя? Совсем что ли? – удивилась Дашка.
– Дак вы в кино?
– Ну а куда же ещё?
– А-а-а, ну тада бегити, бегити, – успокоившись, сказала бабка Маша, и мы, довольные, поскакали вприпрыжку
– Дашка! Так записать на тибе сепаратар? – крикнула уже в спину Дашке бабка Дунька.
Бабка Маша так дёрнула подругу за подол, что чуть не оборвала.
– Ч-а-а-в-о? – переспросила Дашка.
– Ничаво, Дашка, ничаво! – ласково промурлыкала бабка Маша, – идите, идите.
И мы последовали её совету.
– Э-э-э-х! И чаво ты у мине така дура? - спросила бабка Машка у баки Дуньки.
– Чаво энта я дура? Кака я тибе дура?
– А така! Ежели ей кино дарожи сепаратара, лучша на сибе запишим, а ей патома продадим, рублёв хоть пять накрутим.
Бабка Дунька с уважением посмотрела на свою умную подругу. Они уже подходили к клубу, когда с другой стороны туда же, терзаемый страшными опасениями, подходил председатель колхоза со своей супругой. Иван Семёнович подозревал, что на этот фильм народ не пойдёт, значит, сборов с фильма не будет и он получит по шапке сразу по двум направлениям.
Во-первых, за то, что за просто так туда-сюда возили фильм. А во-вторых, и это было самым страшным, могут упрекнуть по партийной линии, мол, никакого патриотизма в колхозе. Как оказалось, терзания его были совершенно напрасными. Народа было полно. Иван Семёнович невольно испытал чувство глубокого стыда за то, что так плохо подумал про жителей своей родной деревни.
То, что так сильно порадовало Ивана Семёновича, несказанно огорчило бабок.
– Ты гляди, понабижали! – всплеснула руками бабка Машка. Нада что-та думать. Можат, по старшинству? Нет, ни пайдёть. Давай продвигатьси ближе к дверям, вона, тама, сбоку.
А народ, видя, что бабки идут со своими табуретками, которые они уже еле пёрли, и вовсе не возражал.
– Ой, тёть Маш, тёть Дунь, да ставьте вы свои табуретки, сядьте, отдохните, – сказала оказавшимся рядом с ней бабкам продавщица Зиночка.
– Ищё чаво! – возмутилась бабка Маша. – Нам ближе нада. Разнарядка-та ни резинава, а нова техника всем нада! Вот ты, например, за чем пришла, на что записыватьси будишь? Мне вот стиральна машинка нада.
Зиночка была очень сообразительной, особенно, если учесть, что немногим ранее видела, как дед Митрофан мимо окон магазина тащил такую же табуретку, выкрашенную голубой краской, какую сейчас еле держала в руках бабка Маша.
– Ах, записыватьси?
– Ах, записыватьси!
– Это вы здря пришли. Разнарядка тольки на родителей, у кого дети – школьники! – выдала бабкам Зиночка.
– Чаво-о-о-о? – бабка Маша сверкнула глазами, поставила табуретку на землю, а руки упёрла в бока. – Энта, где жа справедливасть? Я тибе спрашиваю!
Иван Семёнович заметил переполох. Поняв, кто скандалит, он поспешил в гущу событий, чтобы как-то разрулить эту проблему.
– Женщины, женщины, не скандальте. Люди, расступитесь, пропустите женщин вперёд. Тёть Маш, тёть Дунь, проходите, проходите в зал, располагайтесь.
– Чаво, прямо тама записавать будуть? - удивилась бабка Маша.
– Чаво в зале? - переспросила бабка Дунька.
Вокруг шумно было, Иван Семёнович бабок не очень-то и понял.
– После сеанса, женщины, все вопросы после сеанса. Проходите в зал, я за вас сам заплачу.
Ему и денег было не жалко, только бы избавиться от скандальных бабок.
В этой истории сложно сказать, кому повезло больше. По стечению обстоятельств довольными остались все. Народ хоть и не увидел индийского фильма, но вместо "Горячего снега" по какой-то неведомой причине привезли "Неуловимых мстителей", а их народ любил даже больше, чем индийские фильмы. Иван Семёнович вместо нулевых сборов получил полностью забитый зрителями зал. А бабки – спросите вы? А бабки тоже получили, что хотели.
После окончания сеанса они начали требовать запись на новую технику. Иван Семёнович, поняв с помощью Зиночки, в чём дело, пообещал бабкам похлопотать. И вскоре бабка Маша получила свою стиральную машинку, а бабка Дунька – новый утюг. Ну не хватило у неё фантазии на большее. Она было попыталась выцыганить сепаратор, но Иван Семёнович пресёк эту попытку, напомнив ей, что у неё и коровы-то отродясь не было.
Спасибо, что прочитали.
Все материалы канала можно посмотреть здесь.
Весь дед Митрофан здесь.
Заходите на мой телеграм канал там тоже интересно.