После обеда Бобик побежал в местечко, чтобы купить себе халвы. Вплотную к их парку была построена большая дача. В садике перед входом под большими красными зонтами стояли столики, за которыми сидели люди и пили кофе. Бобик медленно шел, рассматривая. Ему понравилась красивая темноволосая дама, сидевшая вместе с примерно двенадцатилетней худенькой девочкой, имевшей большие тёмные глаза и прелестные ямочки на щеках. Бобик остановился. Девочка его заметила, покраснела и сказала своей матери по-французски:
– Смотри, это мальчик из "проклятого дома". Я уверена, что это он, я видела его вчера в парке. О! Как бы я хотела познакомиться с ним и его таинственным домом! – Мать повернулась и посмотрела на Бобика. – "Как она красива!", – подумал он, – "как сказочная принцесса!" – Он не заметил, что девочка следила за ним, чтобы убедиться, что он действительно живёт в "заколдованном доме".
– О как я завидую ему, что он там живёт, что дом ему принадлежит. С ним там живёт его бабушка и дама из высокого французского общества. Они должны быть очень счастливыми людьми!
– Но, Люка, почему другие люди должны быть счастливыми только оттого, что они владеют другим, чем мы?!
– Ах, мама, я не это имею в виду, но ты только представь себе, жить в таком доме, где появляется дух старой полковничихи, о которой рассказывают столько разного удивительного, где живут ручные серны! Вдыхать этот воздух, это так романтично! Как ты думаешь, мне удастся с ним познакомиться? – Бобик не сразу пошел домой. Он сначала исследовал состояние забора со стороны соседского дома. Забор сгнил и развалился, но кусты так разрослись, что не было ничего видно.
Бабушка и мадам Боннард сидели на террасе за самоваром и пили чай. Бобик вытащил из карманов халву и рахат-лукум:
– Это мой взнос к чаю! – Бобика осенила идея: Бабушка, сад совсем одичал, можно я немного поразомнусь? Я хочу заняться обрезкой кустов. – Бабушка удивилась:
– И это ты, который боится запачкать пальчики, хочешь начать работать садовником? Но, если ты будешь обрезать кусты, пожалуйста не забывай убирать за собой срезанные ветки. Я тебя знаю, ты что-нибудь делаешь в порыве вдохновения, а потом бросаешь. Я приду и проверю! – Он побежал, достал из ящика с инструментами заржавевшие садовые ножницы, и начал торопливо приводить кусты в приличный вид, обрезая боковые ветки и подранивая вершины. Конечно он это делал не систематически, это и не было его истинным намерением. Он выбирал кусты, которые загораживали его взору соседнюю дачу.
Между тем в двухстах шагах появилась Люка, хорошо одетая, с элегантным зонтиком и прохаживалась туда-сюда по дорожке вдоль парка. Бабушка и мадам Боннард посмотрели на неё с интересом.
– Ага, нечто проясняется, Бобик так жаждал работать в саду, а эта милая юная дама имеет привычку здесь прогуливаться. Вы только посмотрите, она уже полчаса пытается его рассмотреть, а если вы из-за угла посмотрите, как он заросли рубит и обрезает, чтобы они не загораживали вид соседней дачи! Это ли не комедия Мольера? Оба ищут, сами ещё не осознавая, друг друга!
– Она действительно очень милая. Но, мадам Боннард, у вас тонкий нюх на любовные истории!
– О, мадам, я ведь тоже когда-то была молода! – Люка тем временем разочарованно закончила прогулку и отправилась домой. Вероятно, она мальчика не заинтересовала, иначе почему он ни разу не выглянул. Возможно он угрюмый интеллектуал, который интересуется только своими учебниками? Бобик тем временем закончил свою работу. Конечно, таскать обрезанные ветки на компостную кучу в другой конец парка ему было лень, и он разбросал их невдалеке от места своей работы.
Он побежал на кухню, нарезал большими кусками хлеб, мокнул его в молоко и отправился к сернам. Он остановился от них вдалеке и стал звать их тихим голосом, пришлось долго ждать, пока любопытство не победило боязнь. Они подошли, ощупали губами хлеб, и только потом стали брать кусочки из руки. Он был счастлив: "Завтра или послезавтра я вас обниму!", – думал он. Когда он пришел на террасу и посмотрел в сторону соседнего дома, бабушка сказала язвительно:
– Да ты не влюблён ли, Бобик?! – У них дома было не принято о таком спрашивать и вмешиваться в личную жизнь. Он покраснел:
– Я? … Я …, и в кого же, позвольте узнать?
– Да, да мой милый мальчик, вероятно первая любовь? – Она погрозила ему пальцем.
– Но я здесь никого не знаю!
– Да, да, но здесь фланировала одна очень красивая молодая дама с красным зонтиком больше получаса туда-сюда, в то время как ты боролся с зарослями. Может быть она искала твоего взгляда?
Глаза Бобика сверкнули:
– Как она выглядела? Она стройная, с большими тёмными глазами и ямочками на щеках? – Бабушка засмеялась:
– У меня не было бинокля, но было достаточно времени, чтобы её рассмотреть. Если хочешь, мы сегодня пойдём на вечернюю прогулку курортников. Могу поспорить, что твоя Луиза там будет тебя высматривать.
С наступлением сумерек они втроём отправились в город. Месяц висел низко над горизонтом и отливал медовым цветом. Бобик был уверен, что в его свете узнает лицо. Горы вырисовывались чёрным силуэтом на небе, матово блестела снежная вершина Эльбруса, похожая на кристалл. Блаженное настроение заставило даже разговорчивую бабушку молчать. Мимо бесшумно проносились летучие мыши. Их замечали только на мгновение, когда они пролетали над головой. Аллеи и тропинки парка были освещены цветными фонарями. Большие жуки-светлячки, гораздо больше, чем в Гиреево, блестели зелёными каплями на листьях. Тёплый воздух пах розами, резедой и жасмином. В павильоне играл оркестр, курортники гуляли в аллеях и по дорожкам парка, останавливались, здоровались со знакомыми и весело разговаривали. Слышалась русская, татарская, армянская, грузинская и французская речь. Некоторые давние жители узнавали бабушку и приветствовали её почтительно и с заметной свободой и искренностью.
Бобик увидел свою незнакомку. Она шла со своей мамой, которую сопровождал кавалерийский офицер. Девочка с интересом посмотрела на Бобика. Он покраснел, не выдержал её пристального взгляда и опустил глаза. Несколько мгновений они стояли друг против друга, но заговорить никто из них не осмелился. Это было запрещено этикетом. Бобик начал искать такие пути, чтобы ещё раз как бы нечаянно встретиться с этой семьёй. При третьей встрече мама девочки остановилась, улыбнулась бабушке и Бобику и сказала:
– Я думаю, молодые люди могли бы познакомиться. Идите, дети, вместе, только не удаляйтесь от нас! – Бабушка в знак согласия кивнула. Бобик сдержал дрожь и протянул руку, она задержала его руку дольше обычно принятого. Он блаженствовал.
– Ты живёшь в самом прекрасном доме, это заколдованный дом. Я всегда мечтала жить в таком особенном доме. Я представляю, что по нему ночью бродят духи, а за замурованной дверью заточена заколдованная принцесса.
– Единственная заколдованная принцесса, которую я знаю, это ты! – ответил Бобик.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Меня все зовут Бобиком, хотя моё имя Володя, а тебя?
– Я Люция Маврокидзе, зови меня Люка. Я грузинка и живу в Сухум-Кале. Это недалеко отсюда. Зимой мы живём в Петербурге или на Ривьере, а летом здесь.
– Приходи завтра к нам, я покажу тебе дом.
– О, это моя мечта! Когда вы приехали, я поняла, что вы владельцы и захотела познакомиться с тобой! Здесь очень скучно. Я хотела убедиться, что ты там действительно живёшь, а не случайный посетитель, и долго гуляла по улице, но тебя нигде не было видно. Я даже огорчилась, где ты прятался? И кто прорубил такую плешь в зарослях на нашей границе? – Бобик покраснел:
– Это сделал я, чтобы иметь возможность за тобой наблюдать! – Она рассмеялась:
– Как смешно: я прихожу и прогуливаюсь перед его домом, чтобы он меня увидел, а он тем временем делает окно в наш сад, чтобы меня видеть! – Пора было прощаться. Бобик пригласил её, они договорились встретиться на следующий день. Он обещал показать дом и сад. Целуя Бобика на ночь, бабушка спросила:
– Ну, ты доволен своим знакомством? – Он покраснел, но ничего не ответил, мама его так прямо никогда бы не спросила. В постели он шептал её имя, пробуя его на вкус: "Люция, Люка…" – это звучало, как заклинание. Утром он встал раньше обычного, мылся старательней, расчесал и напомадил волосы, что обычно считал дурным тоном, вычистил ногти, осмотрел их грустно, они были неровно обгрызены. Сейчас он много бы дал, чтобы они выглядели нормально. Он поклялся себе больше ногти не грызть. Он надеялся, что за пару недель он сможет привести свои руки в порядок, но этот срок казался ему слишком долгим. Будь он девочкой, он мог бы одеть перчатки, мальчикам это делать не пристало.
Он завтракал на террасе с бабушкой и мадам Боннард, когда увидел маленький красный зонтик. Его сердце подскочило так резко, что он подавился и закашлялся, что ему было не свойственно. Бабушка смотрела на него смеясь:
– Первая любовь несет не только радости, но и некоторые огорчения! – Он посмотрел на неё, не зная, можно ли за это на неё сердиться. Что она вообще знает о любви? В её время семья решала кого на ком женить, а дети должны были слушаться. Девочка поднялась по лестнице на террасу, сделала перед бабушкой книксен и поцеловала руку. Перед мадам она сделала книксен, подумала и протянула ей руку. Бабушка наблюдала и одобрительно кивнула головой. Значит она уже с юности умеет различать.
Они спросили девочку, как её зовут и о её происхождении. Бабушка попросила её передать маме, что будет рада её посещению. Бобик попросил разрешения встать из-за стола и показать Люке дом. Они прошли по всем комнатам. Девочка осматривала картины на стенах, старинные ковры и разложенные на столах и комодах безделушки. Бобик рассказывал всё, что знал.
Особенно трепетным было посещение комнаты, в которой произошло несчастье, где принцесса убила бродягу и своего мужа полковника. Она спросила, не выступает ли кровь на коврах и полу. Бобик об этом не знал и осмотрел ковёр, даже поднял его за угол и осмотрел пол, никаких пятен не было видно.
Она захотела посмотреть на чердаке, не найдётся ли там каких-нибудь личных вещей принцессы. Ей очень хотелось бы одеть старое платье принцессы. На чердаке было много ломаной мебели и стояли старинные сундуки с горбатыми крышками. Они с трудом открыли один сундук. Петли громко заскрипели. Он был набит пыльными старыми заплесневелыми одеждами, покрытыми паутиной. Несмотря на отвращение, они из любопытства, которое было сильнее, стряхнули паутину. Что-то зашевелилось совсем рядом с ними, они оглянулись – это был большой "вампир" – огромная летучая мышь. Он висел на балке и начал разворачивать крылья. Вокруг вблизи висели и другие подобные особи.
Люка и Бобик опрометью бросились вниз по лестнице. Бобик забыл, что он собирался быть кавалером и бежал первым. Только на середине лестницы он об этом вспомнил. Он остановился и протянул руку Люке. Её зрачки были огромными и чёрными, она была ещё красивее, чем всегда. На нижних ступенях они вынуждены были сесть и передохнуть. Люка взяла руку Бобика и приложила к своему сердцу:
– Чувствуешь, как оно колотится? О, как я испугалась! Что это было? Это дух принцессы? – Бобик оставил свою руку на бьющемся сердце Люки. Как бы он хотел быть всегда в такой близости и ощущать биение её сердца!
– Нет, это не духи, это большие летучие мыши, которых зовут вампирами. Они днём прячутся в тёмных местах и спят. Бабушка говорит, что они не опасны, только противные на вид и на ощупь. Пойдём теперь в сад. – Они пошли на кухню и попросили у Настеньки несколько кусков хлеба. Потом, взявшись за руки пошли к сернам, которые увидев молодых людей, не проявили страха и не убежали. Бобик и Люка медленно приблизились к ним, протягивая в вытянутой руке кусочки хлеба. Животные принюхивались и осторожно подошли ближе, вытянув шеи взяли хлеб. Люка была в восторге. Потом они гуляли по заросшему парку.
– Здесь, как в заколдованном царстве! Большие старые деревья выглядят живыми великанами, такие они могучие и величественные. А маленькие деревья выглядят детьми, они радуются и смеются. Если бы у них не было корней, они бы бегали наперегонки и играли в прятки.
– Они тоже живут, Люка, и они такие же разные, как и люди. У каждого из них свой собственный характер. Посмотри на платан, который до вершины обвит жимолостью. Он из этих объятий не может освободиться, и выглядит очень недовольным. А та берёза со своими длинными волосами. Она радуется и смеётся. Я думаю её смех такой же весёлый, как твой. Слушай, а ты любишь халву? – Он достал из кармана коробочку со сладостью и протянул девочке. Они сели на пенек. Большая зеленая ящерица рассматривала их своими чёрными глазками.
– Она удивляется, откуда здесь, в этой волшебной тиши, появились дети. Я угощу её халвой! – Он протянул кусочек, она шарахнулась в сторону и исчезла в траве.
– Ну, вот, ты её прогнал! – протянула Люка. Они долго следили за огромной бабочкой "павлиний глаз", как она перелетала с цветка на цветок. Бобик процитировал слова Дшуан Дзе, которого очень любил:
– Я грезю, что я бабочка, и вот я не знаю, являюсь ли я человеком, который мнит себя бабочкой, или бабочкой, которая мнит себя человеком. Люка поняла смысл изречения и стала ощупывать Бобика, что привело его в экстаз.
– Я могу поклясться, что ты человек. Ты человек, который грезит, что он бабочка! Если бы ты был бабочкой, которая вообразила себя человеком, я обломала бы твои крылья и стряхнула с них пыльцу! – Бобик, которому касания девочки приносили удовольствие, попросил:
– Поищи как следует, может быть ты найдёшь сложенные крылья, которые ты просто ещё не обнаружила. Я хотел бы знать точно, что я не бабочка! – Она продолжила исследования, но крыльев не нашла. Он обнял её и поцеловал, она не возражала. Им что-то помешало, стукнув прямо по лицу. Бобик схватил, это оказался большой кузнечик.
– Посмотри, какое изящное существо, какие у него мускулистые ноги. Он чувствует себя спокойно на твоей руке, иначе бы давно ускакал! – Кузнечик немного погулял по ладони Бобика, а потом неожиданно прыгнул на верхушку травинки, которая прогнулась под его тяжестью. Люка засмеялась:
– Это сказочная страна. Ты вписываешься в это волшебство, я назову тебя братом животных. Как ты думаешь, здесь есть духи?
– В лесу всегда много духов, они просыпаются ночью, и тогда в лесу несколько неуютно. Чувствуется, как всё дышит и живёт, как со всех сторон на тебя смотрят невидимые глаза. - Они услышали призыв Настеньки:
– Боообик! Кушать! – Видимо бабушка поручила ей их найти и пригласить, но та сделала, как ей удобнее и кричала. Они встали, он обнял Люку, и они попрощались до после обеда. Всё ещё сияющий после свидания он вбежал на террасу.
– Ну, как твоя Любовь, ты уже получил свой первый поцелуй? – Это очень раздражало Бобика. Он потерял терпение и топнул ногой:
– Не говорите, пожалуйста таких глупостей! – Мадам Боннард попыталась его успокоить и предложила отведать его любимое кушанье: пирожки с белыми грибами. Бабушка не извинилась перед ним, как сделала бы это мама, но и не обиделась на его выходку и пребывала в хорошем настроении. После обеда пришла мама Люки и быстро подружилась с бабушкой. Решили вместе поехать в аул на горе Бештау, татарское селение, и попить там кумыс.
Солнце сияло. Кучер в первый раз за много лет вымыл коляску и запряг лошадь. Они тронулись. Бабушка сидела рядом с мадам Маврокидзе, Люка напротив них, а Бобик с кучером на облучке. Он предпочёл бы сидеть рядом с девочкой, но тогда бы они сидели под непрерывным надзором бабушки, и он предпочёл сесть впереди. Временами он получал поводья и управлял лошадью.
Дорога была вся в выбоинах, поэтому ехали медленно. Впереди двигались повозки, запряженные осликами и волами. Эти животные продвигались медленным шагом и никакие окрики или удары не могли ускорить темп их движения. Верховые в черкесках проносились мимо.
Деревушка, состоявшая из домиков-кубиков с плоскими крышами, прилепилась к склону горы, как ласточкино гнездо. Из дворов было слышно мычание волов, крики детей и женщин. Когда их повозка въехала в деревню, дети во множестве с криками и смехом окружили её и бежали сзади. Бабушка велела остановиться у большого дома. Вылезли. Пожилая женщина, в коротком белом суконном пальто вышла им навстречу босиком. Сели за большой круглый стол и любовались чудесным горным массивом Бештау.
Женщина принесла большой кувшин охлажденного кумыса, душистого хлеба и масла. Они ели с большим аппетитом. Бобику пришла мысль, что простая еда намного прекрасней искусно приготовленных яств.
– Знаешь, Люка, когда я стану большим, – и всё равно, чем я буду обладать, – тогда я в таком ауле или деревне построю себе небольшой дом, хату, где буду раз в году некоторое время жить с единственным слугой на природе с людьми, которых я из любви или дружбы приглашу к себе, питаясь простыми вещами, которые едят крестьяне. Я заранее радуюсь этому! – Через несколько часов они приехали обратно в Ессентуки усталые, но довольные. Бабушка пригласила их на небольшой ужин. Свечи приятно пахли, освещая столовую. Люка пристально разглядывала портрет принцессы.
– Какая красивая она была, какие глаза!
– Ты не замечаешь, что ты на неё очень похожа?! – Напротив висел портрет полковника, стареющего мужчины с остро вырезанным лицом и воинственными усами.
– Он наверно не мог себе представить, что погибнет от руки своей любимой жены!
– Конечно нет. Это и хорошо, что мы такого не можем знать!
Бобик и Люка вышли на террасу и сели на ступени лестницы. Они взялись за руки и молчали.
– Я не знаю, хотела ли бы я знать, когда и как умру! – сказала Люка тихо. – Наверно лучше не знать. Ты боишься смерти?
– Я не знаю, наверно да, а ты?
– Я это знаю, потому что уже несколько раз переживал смерть. Не потому что по-настоящему умирал, а во сне. Иногда сны бывают настолько отчетливыми, что переживаются сильнее, чем действительность!
– Расскажи, как это было!
– Это было вероятно во времена французской революции. Я был заперт вместе с ещё многими людьми в маленьком подвальном помещении. Там были столы и скамейки. Было холодно, стены были влажными. Приходили солдаты, вталкивали новых захваченных или вызывали кого-то. Я отчетливо помню, что на мне был светло зеленый шелковый кафтан с жабо и манжетами, чёрные штаны до колен, тёмные чулки и чёрные полуботинки с серебряными пряжками. Я сидел, выпрямившись на скамейке, чтобы не касаться мокрой стены. От этого у меня болела спина. Мы почти не разговаривали друг с другом. Никакой надежды не было, мы просто ожидали смерти. Хотелось есть. Когда мы разговаривали, то обсуждали прекрасные кушанья, и наслаждались деликатесными рецептами.
Однажды вызвали моё имя (после того, как я просыпаюсь, я не могу вспомнить того своего имени). Я встал, колени подгибались. Я поклонился своим товарищам по несчастью и вышел. Во дворе я должен был сесть в крестьянскую повозку, в которой уже было несколько людей. Я чувствовал, что у меня побледнело лицо. Внутренне я был спокоен и даже рад, что кончилось время неопределенного ожидания. На улицах было много людей, которые кричали нам дразнилки и нисколько не жалели о нашей судьбе. Моей единственной заботой была не предстоящая смерть, умирание, встреча с потусторонним миром. Важнее было до конца проявлять свою выдержку. Таким поверхностным я тогда был!
На площади возвышалась гильотина. Мы слезли с повозки и окруженные солдатами прошли к помосту. Площадь была забита горланящими людьми. Я поднялся по лестнице к гильотине. В голове была только одна мысль, что не должны дрожать колени. Я попытался улыбнуться палачу, но мне это не удалось. Меня схватили сзади и засунули силой мою голову в углубление. Раздался скрежет, и всё было позади. Я не чувствовал своего тела. Не было тяжести. Моё обезглавленное тело и толпа на площади исчезли. Возникли непередаваемые тишина и спокойствие. Я наполнился милосердным приятным светом, который меня осчастливил. В этом состоянии счастья я обычно просыпаюсь. Я не помню, что было до этого, только это переживание света и тишины остаются, и тихое сожаление, что это прошло. Благодаря этим повторяющимся переживаниям я знаю, как это бывает, когда умирают, и не боюсь смерти.
Люка смотрела на него глазами полными слёз. Она обняла Бобика и поцеловала его. Бобик чувствовал тепло её тела и запах её волос. Он прижал её к себе и хотел поцеловать ответно, но по неумелости поцеловал в холодный нос. Люка всхлипнула:
– Мне тебя жалко! – Бобик её утешил:
– Но я ведь сейчас совсем не мертвый. Это было во сне! Я живой!
– Но то, ты же должен был это всё проделать!
– Но это было конечно в одной из прежних жизней!
В ночной тишине раздался резкий женский крик. Дети подскочили и стали вслушиваться.
– Происходит что-то ужасное, кого-то убивают или насилуют. – Женский крик продолжался. Бобик попросил Люку подняться на террасу, а сам пошел на крик. В стороне на дворе он увидел совершенно пьяного садовника, который колотил лежащую на земле жену Настеньку. Её длинные волосы расстилались в уличной пыли. Он ругал её в неприличных выражениях, она кричала благим матом. У окна стояла кухарка Василиса, скрестив руки на груди и спокойно смотрела. Бобик налетел на пьяного, схватил его за руки и стал оттаскивать:
– Ты что делаешь, голодранец? Ты же её убьешь! – Садовник отпустил волосы жены и уставился на Бобика стеклянными глазами. Если бы в руках Бобика был кнут, он бы отхлестал стоявшего перед ним. Настенька тем временем поднялась и собрала свои волосы. Одежда её была разорвана, текла кровь. Неожиданно она зло посмотрела на Бобика и заорала:
– Что ты вмешиваешься не в свои дела?! Убирайся со двора! Это мой муж, и может со мной делать, что хочет! Это не твоё дело, хозяйский сыночек! – Бобик остолбенел, ничего не понимая. Она подошла к нему и сунула ему в нос кулак. Он повернулся и ушел. Он просто ничего не понимал! Он вернулся к Люке, которая наблюдала эту сцену издалека. Это происшествие не хотелось обсуждать.
– Не хочешь погулять на ночь глядя в парке, или может быть ты боишься?
– С тобой я ничего не боюсь! – Они на ощупь добрались до заболоченного пруда и сели на замшелую колоду. Желтый серп луны висел низко над горизонтом.
– Слышишь, цикады, как они поют! – Вокруг ощущалось живое дыхание леса. Трепетали листья, ветер играл травинками. Совсем близко пролетала летучая мышь. Они её не видели, но ощущали ветерок от её стремительного движения. Вдалеке щёлкал соловей. Воздух был наполнен звуками, как бы волшебной арфы.
– Слушай, Бобик, воздух поёт! – прошептала Люка.
– Да, Люка, можно также сказать, земля поёт, и камни тоже! И поют саламандры, они сидят в щелях между камнями у пруда, они живут рядом с повитушками (зоол.: Alites лавровая). Они бывают чёрные и желтые. О них говорят, что, если их бросить в огонь, они его гасят, а сами при этом не страдают. Я их очень люблю. Они являются эмблемой алхимиков. – Бобик прислушался, нагнулся и что-то схватил. В руке у него была саламандра.
– Вот одна из них, ночью они вылезают из своих щелей! Ты её видишь?
– Нет, слишком темно!
– Возьми её в руку, она очень милая, хотя и холодная, и скользкая! – Он положил саламандру ей на ладонь. Ей было противно, но она этого не показала и даже погладила её пальцем другой руки.
– Мы вернём её теперь обратно земле, чтобы она не была несчастлива! – Она положила осторожно саламандру в траву.
– Ты чувствуешь, как пахнут, жасмин, резеда и розы? – Она хлюпнула носом. Мимо пролетали большие светлячки похожие на звёзды.
– Ты действительно ничего не боишься, Люка?
– Нет! Одна я бы очень боялась. Я не смогла бы здесь и секунды просидеть, но с тобой я чувствую себя под защитой! Только в затылке у меня какое-то особенное чувство, как будто на меня сзади кто-то смотрит!
– Ты заметила, что всё это время мы шепчемся? Не хочется нарушать тишину. – Тут послышался голос мамы Люки, звавшей дочь. Видимо она закончила партию в бридж с бабушкой и мадам Боннард. Люка обняла Бобика за шею и поцеловала его. Потом оторвалась и побежала к матери. Бобик лежал в тёмной спальне, его душа пела: "Она меня любит! Она меня любит! …".
Следующие дни проходили в неописуемом счастье. Люка каждый день приходила в "заколдованный дом". Хотя бабушка продолжала делать свои язвительные замечания, Бобика они больше не задевали, когда он заметил, что она предоставляет им свободу. Мама Люки была обеспокоена страстями молодых людей и находила, что всё происходит слишком рано. Бабушка спросила её, в каком возрасте та сама пережила первую любовь.
Та стала задумчивой и тихо таинственно улыбалась, вспоминая о чём-то своём. Бабушка сама тоже изменилась. Она, привыкшая к общественному любезному, но безрадостному обращению, в присутствии влюбленных детей стала веселой и мягкой. Бобик, видевший её только пессимистичной, критикующей и придирающейся был удивлён. Он, считавший существо и характер человека величиной постоянной и неизменной, был вынужден обновить и дополнить своё мировоззрение. Это переживание наполняло его удивлением и радостью. Итак, можно было и от злых и чёрствых людей ожидать, что они изменятся. Он не понимал, что это он с Люкой были причиной такого превращения бабушки.
Она купила двух лошадок, на которых Бобик и Люка могли совершать прогулки верхом. Было только поставлено условие, чтобы они не выезжали за городскую черту. Люка не была привычна к седлу, и долгом Бобика, как кавалера, было не предпринимать никаких головокружительных эскапад. Благодаря тому, что ехали медленно, они имели возможность всё рассматривать. Перед ними раскрывались прелестные горы, долины и ущелья Кавказа. В полдень они обычно устраивали пикник у татарских или грузинских крестьян, которые удивлялись юной влюбленной паре и обходились с ними нежно и ласково. Кумыс и свежий хлеб казались им слаще любых блюд земли. Весь мир был сияющим и счастливым.
----
Подписывайтесь, что б не пропустить новые статьи
Полное содержание статей в этом блоге по данной ссылке.
Пост знакомство - обо мне, о том, кто завел этот блог.
#пересказкниг #снемецкогонарусский #переводкниг #владимирлинденберг #философияоглавноем #мыслиобоге #историячеловека #линденберг #челищев #книги #чтопочитать #воспоминанияодетстве #лебедевад #лебедевалексейдмитриевич