Всё меньше среди нас тех, кто помнит, как проходила депортация из Крыма. В болгарской общине таких остались единицы, и, конечно, это люди преклонного возраста, которым трудно вспоминать пережитое. Одна из них — Мария Васильевна МИЛОВАНОВА (ГОЛОВАНЁВА). В июне 1944 года ей было 10 полных лет (она родилась 25 сентября 1933 года в Белогорском — тогда Карасубазарском районе). О том, какие испытания выпали на её долю в этом возрасте, она до сих пор не может рассказывать без слёз.
Накануне роковых событий её забрала в другое село нянчить двухлетнего малыша мамина племянница. Договорились, что Маша побудет у них две недельки, но уже на третий день в 4 часа утра их разбудили солдаты НКВД и объявили о высылке. Времени на сборы практически не дали, сказали, что брать ничего не надо: «В чём стоите, в том и поедете». Солдатам пытались объяснить, что в доме находится и девочка из другой деревни, племянница. На это последовало резкое: «Там разберутся!». Солдат лишь уточнил, что мама девочки тоже болгарка. Это и послужило основанием для того, чтобы признать 10-летнюю Марию «врагом народа», погрузить вместе со всеми на грузовик и отвезти на железнодорожную станцию. А её маму, как оказалось, депортировать не собирались, поскольку она была замужем за русским. Разбираться, конечно, никто тогда в этом не стал. И в депортацию маленькая Мария отправилась без мамы — с бабушкой и семьёй тёти. Ещё две мамины сестры были угнаны фашистами в Германию.
— Посадили нас в товарные вагоны, окна в которых забиты досками, чтобы люди не могли выбраться, — по двадцать семей в каждом, — рассказывает Мария Васильевна. — Везли долго. А у многих еды не было — за 10 минут в панике не все успели собраться как следует, поэтому ехали голодные. Некоторые умирали. Их хоронили во время остановок прямо у дороги. Привезли нас в Молотовскую область — сейчас это Пермский край, посёлок Коспаш. Поселили в бараке. В нём ничего, кроме нар, не было, и нам приходилось спать прямо на досках. Потом стали расселять по квартирам, но в одну комнату набивали по много человек.
Голодные, голые и босые — так описывает она их жизнь тогда. Взрослых отправляли работать на лесоповал. Они уходили на целый день, а Мария оставалась с двухлетним малышом. Дети хотели есть и весь день ждали, когда вернутся с работы взрослые и принесут что-нибудь съестное. Но еду им не всегда удавалось раздобыть, поэтому часто приходилось ложиться спать без ужина. Примерно через полтора года малыш умер от цинги, и помощь Марийки стала не нужна. Она превратилась в обузу, лишний рот, и ей самой пришлось искать себе пропитание. За этим её и застала в своём хлеву около кормушки для свиней успевшая обжиться на Урале раскулаченная русская женщина. Пожалела, накормила, обогрела. К тому же они оказались тёзками. Большая Мария спасла маленькую от гибели и заботилась о ней, пока за ней не приехала мама.
Татьяна Голованёва (Стоянова), услышав, что выслали армян, болгар и греков, побежала за дочкой в село, где жила племянница, но уже никого там не застала. Поехала в Симферополь, обратилась в органы, добиваясь возвращения своего ребёнка. Ей сказали: «Вот война закончится, тогда поедете и заберёте её». Но так, увы, не получилось. Только через три года она отправилась в Сибирь с другими своими двумя детьми (с мужем они были к тому времени в разводе). И это стало для неё добровольной депортацией: комендант спецпоселения не отпустил Марию, а поставил на учёт её маму с братом и сестрой. Вместо них, как выяснилось, отпустил других людей. Вероятно, не от доброго сердца, а за какую-то «благодарность». Главное: общее количество спецпереселенцев осталось прежним. Но ему это не сошло с рук. Татьяна стала добиваться справедливости, и комендант, то ли испугавшись разоблачения, то ли мучимый совестью, покончил с собой. Однако в списках спецпоселенцев, поставленных на учёт, менять всё равно ничего не стали.
Так и осталась Татьяна Голованёва с тремя своими детьми в Молотовской области. Жили вместе с семьёй сестры в страшной тесноте. Среди соседей были и больные туберкулёзом. До 1947 года все сильно голодали. Продукты выдавали по карточкам: 250 граммов хлеба — ребёнку, 300 граммов — работающему взрослому, шахтёрам — в два раза больше.
— Люди ели траву, а нам «повезло», — говорит Мария Васильевна, — тётя устроилась в столовую и приносила картофельные очистки, рыбные головы, объедки. Благодаря этому мы и выжили. А работающие на лесоповале умирали прямо под деревьями. Мне самой приходилось это видеть.
Являться в комендатуру и отмечаться были обязаны два раза в месяц все спецпоселенцы, начиная с 7-летнего возраста. И Мария делала это исправно. Ей запомнились сидящие под столом у коменданта две собаки. От этого приходить в мрачное учреждение казалось ещё страшнее. Чтобы поехать в город, который находился в 7 км от посёлка, тоже следовало брать в комендатуре пропуск, а вернувшись, сдавать его, вспоминает она.
Учиться ей почти не довелось. Школа находилась далеко, за несколько километров, и до неё по морозу без тёплой одежды и обуви добраться было просто невозможно. Какие-то знания удавалось получить дома от взрослых, имевших образование.
— Мама прожила в Сибири с братом и сестрой до 1959 года, а я оставалась там до 1963-го, вышла замуж, — продолжает рассказ Мария Васильевна. — Приехала в Крым летом налегке узнать, что да как, так и осталась с одними только летними вещами. Дядя по отцовской линии был на хорошем счету и помог. Но в милицию меня вызывали до тех пор, пока не нашлись добрые люди, которые меня прописали. Чтобы получить служебное жильё, пришлось работать дворником. А вообще трудиться я начала с 13 лет...
В этом году Марии Васильевне исполнится 90! У неё две дочери, которые заботятся о ней. Она окружена любовью и вниманием детей и внуков, радуется правнучатам, но боль о собственном детстве, которого она была лишена из-за войны и депортации, не утихает. Пережитые испытания закалили её волю, научили любить жизнь, ценить доброту и самой откликаться на чужую беду. Всю жизнь она старалась всем помогать, досматривала одиноких стариков, которые не приходились ей родственниками, потому что с детства знала, как страшно в трудную минуту остаться одному. Но ни на кого она не держит обиды, её сердце открыто и наполнено любовью.
Мы искренне благодарим Марию Васильевну за то, что она нашла в себе силы рассказать нам свою историю, хотя далось ей это нелегко. Нашему поколению, действительно, очень важно знать и помнить, как это было, чтобы никогда не допустить ничего подобного.
Людмила РАДЕВА.
Фото из семейного архива дочери М. Миловановой (Голованёвой) — Людмилы Антонюк (Миловановой).
Сайт "Крымские известия"