Двух вещей я прошу у Тебя, не откажи мне, прежде нежели я умру:
суету и ложь удали от меня, нищеты и богатства не давай мне,
питай меня насущным хлебом,
дабы, пресытившись, я не отрёкся Тебя
и не сказал: «Ктó это Господь?»
и чтобы, обнищав, не стал красть
и употреблять Имя Бога моего всуе. — Прит.30,9.
1
Есть люди-люди и есть люди-звери. Людям, которые люди, не станут прибегать ни к богословию, ни к философии, ни к религии, ни к атеизму, чтобы оправдывать свою честность, порядочность и человечность. Люди же, которые звери, не откажутся ни от богословия, ни от философии, ни от религии, ни от атеизма и подхватят всё, что только поможет им выгородить и оправдать свой страх и лживость, а также жадность, корысть и тщеславие, дабы ”со спокойной совестью” и ”без тени стыда” позволить себе творить любые гадости, глупости, мерзости, подлости и зверства.
*
Казалось бы, зачем нужен Бог, если есть истинный друг, брат, родственник, помощник, а тем более, если есть много истинных друзей, истинных братьев, истинных родственников и помощников ? Ведь Бог — это Отец, в Котором возникает нужда, когда ближние ведут себя со мной не как истинные друзья, братья и родственники, а как бесчестные, корыстные, подлые враги или как равнодушные камни. Однако, дорогой Отец не спешит наводить порядок, Он вообще его не наводит, Он ждёт, чтобы я сперва сам стал таким, каким хочу видеть других, а не чтобы ради меня Он делал других угодными мне или даже угодными Ему. И вот этого-то са́мого, са́мого главного — стать самому́ таким, какими я хочу видеть других — без Бога, без Отца, без внутреннего Помощника и Руководителя невозможно, и даже тот, кто считает себя атеистом, просто не замечает, как пользуется Этим Руководителем для достижения и укрепления своей порядочности и честности по отношению к ближним, как старается остаться верным тем принципам, которые считает непреложными для себя, а ведь эти принципы и есть Бог, Который никогда не позволяет требовать от других того, чего я ещё не могу дать другим.
*
Если есть атеизм истинный, значит есть и атеизм ложный, первоначальный, детский. Так же, как есть истинная религия и религия ложная, так же, как есть любовь истинная и любовь ложная. И всё истинное познаётся только в сравнении с ложным, когда ложное обнаруживает свою временность, безнадежность, бесперспективность, гибельность. Отрицать то, чего не существует, а точнее то, чего никто никогда не видел и не слышал, просто так невозможно, несуществующего Бога отрицают и устраняют не из природы вещей, а из сознания и чувства людей и делают это ради какой-то цели и цели, конечно же, корыстной, трусливой, политической в самом широком смысле этого слова, то есть и отрицание и утверждение Бога является средством мелочной, домашней, бытовой или масштабной, государственной, мировой политики, а не средством спасения душ от каких-то заблуждений. Ведь Бог находится только в сознании и чувстве, то есть в сфере, в которой Его, глядя со стороны, невозможно ни отрицать, ни утверждать. Пренебрегать же тем, что́ существует в сознании и чувстве очень даже возможно, и потому такое пренебрежение, пренебрежение истинно сущим, является атеизмом истинным.
*
Так как верой и религиозностью принято считать формальную принадлежность к церковному сообществу, формальное исповедание догматов и формальное исполнение организационных установлений и обрядов, то атеистом принято считать и объявлять того, кто, отвергая формализм и всё показное, независимо от внутреннего и внешнего поведения, слушается Бога в своём сознании и чувстве, то есть в духе и истине, а значит все эти оценки и клички существуют только в мире поверхностных форм, названий, вывесок, оглашений, телодвижений, болтовни, оболочек. Глядя на внешность человека и пытаясь по ней составить мнение о степени его нравственной чистоты и приближённости к Богу, можно думать одно, в то время как всё окажется совершенно другим. Так тот, кого считают безбожником, оказывается Сыном Божиим, а тот, кто проповедует последние времена —торговцем от религии.
*
Этот мир во всех областях характерен тем, что формы в нём почти нигде не соответствуют содержаниям. И потому того, кто не болтает о Боге, не ходит в церковь, не соблюдает праздников и не хочет иметь дела с духовенством, но соблюдает глубокую внутреннюю порядочность и благоговейную осторожность в отношении к чужой жизни, —клеймят как атеиста, а того, кто считает себя и признаётся другими верующим, исполняет обряды, молится в храмах, проповедует учения и исследует Писания, на самом деле делает это ради духовно-плотских интересов, умело скрывая свой эгоизм, хамство, наглость вплоть до зверства и бандитизма.
*
В каждом человеке сидит и теист и атеист, но главенствует тот, кому главенствовать поручено Свыше.
*
Все понятия мира относительны, а значит атеистом или верующим можно назвать каждого, в зависимости от того, ке́м он кому-то кажется в данную минуту. Тот, кто разочаровался в привитой ему вере, покинул прежний коллектив, уверовал в незнакомое учение и пустился на поиски нового коллектива, уже́ для кого-то является атеистом.
*
Чтобы быть атеистом, нужно иметь коллектив; чтобы быть верующим, нужно иметь коллектив. Только влюблённый и любящий не нуждается в коллективе, ибо разве могу я перестать любить Тебя из-за того, что у меня нет и никогда не будет коллектива.
*
Монтень приводит множество свидетельств того, как люди, благодаря своему воображению, изобретали богов по своему́ образу и подобию. Что́ ж тут поделаешь ? Это автоматичное душевное действие — насыщать телесные чувства. С этим автоматизмом Израилю было заповедано бороться, удерживая своё воображение от представления какого-либо образа Бога, ибо по сути ведь и не важно, каков образ Бога, ка́к Он выглядит, на кого похож, нравится Его Лик или не нравится, — важно, открыв сердце для боли и радости, преодолев тёмную замкнутость и ложный страх, наполнившись Духом Вечности, впервые встретившись со своей душой и почувствовав её частицей Мироздания, начать слушаться своё внутреннее свободное Существо, а значит следовать Его мудрому руководительству, благим повелениям, правдивому пути, разумным запретам, глубоко понимая и переживая истинную, подлинную жизнь, — и если этого нет, то любая религия, любая вера, любые образы, любая болтовня о духовном и нравственном есть самый примитивный скотский атеизм. Ведь главный вопрос жизни: «Что́ делать ?», а не «Кого видеть ?», и если Тот, Кого я вижу или не вижу, говорит мне что́ делать, то это и есть моё спасение, моя вера, моя религия. Но если тот, кого я вижу или не вижу, молчит или лжёт, то мне самому́ приходится отвечать на этот вопрос, и это, конечно же, по нраву и замаскированному, лукавому, языческому атеизму и атеизму явному, откровенному, научному, потому что, отвечая на это вопрос самостоятельно, вне Вышней помощи, можно своевольничать уже ка́к угодно в любую сторону, ведь ни внешние, ни внутренние идолы не возражают, не обличают, не поправляют, они очень удобны и покладисты. Люди, кстати, подгоняют под себя не только Бога, но и вообще всё, с че́м имеют дело. Выйти же из себя, подстроиться под глубокий внутренний Дух, а также под нуждающегося ближнего, представить себя на его месте, явить предельную осторожность в обращении с живым и даже неживым предметом, могут только Божественные Единицы, скромность и тихость которых граничит с несуществованием в этом мире.
*
Вы же понимаете, ка́к себя чувствует тихая, кроткая, робкая душа, попадая в безумствующий, беснующийся, трясущийся, несущийся, звереющий, вопящий, воющий, рычащий, торгующий, поглощающий, ненасытный мир, в котором никто не сомневается в том, что всё вокруг должно быть таким, каким оно ему представляется, не говоря уже о том, каким ему во что́ бы то ни стало хочется, чтобы оно было, — за кого ей спрятаться, в ком найти поддержку, в чьих глазах увидеть смысл своей жизни, где обрести защиту для исполнения своего предназначения ? В глазах научного атеизма или в глазах церковного атеизма, в глазах древних или новых идолов ?
*
Одни получают жалованье за то, что доказывают отсутствие Бога; другие — за то, что доказывают Его присутствие. Так кто́ атеисты ? — Да и те и другие, потому что тот, кто чувствует Бога и боится потерять Его чувствование, не занимается ни тем, ни другим.
*
Единственным доказательством Бытия Божия является присутствие Самого Бога в душе избранного Им человека, и доказательство это является истиной только для этого человека, а не для окружающих. Вся же та бесконечная богословская, философская, религиозная и атеистическая болтовня для бесчисленных толп не чувствующих Его душ — не доказательство, а напрасная трата средств, времени и сил. Во́т почему то, что́ называют чудом, совершается только для одного любящего сердца, а не для тысяч праздных зевак, ищущих, че́м бы поторговать на ярмарке тщеславия и корысти. Это чудо совершается для того, чтобы только одно это сердце, благодаря маленькому, большому или еле заметному событию не переставало чувствовать и понимать своего Отца, сближаясь с Ним ещё теснее и глубже.
*
Ненависть к жрецам порождает отвержение Бога как их кажущегося Покровителя и Начальника, как Его чистое и неискажённое отражение, по которому можно судить о Нём, а тем более знать Его. Это говорит о неспособности человека отличить уродливую тень от драгоценного предмета: подавливаясь скорлупой, он выбрасывает и ядро, отвергая ложь, вышвыривает и правду. Понятно, что человеку неприятна вещь, которую держали грязные руки, тем более, если этой вещью они его мучили, а тем более подвергали пыткам. Жрецы же в той или иной степени, тем или иным образом веками издевались над людьми, без стыда и совести злоупотребляя или их доверием или их бесправием. Так можно ли удивляться воинствующему атеизму, который всегда был естественным и неизбежным откликом на эти издевательства и злоупотребления ?
*
Человек не может быть один, ему нужен видимый коллектив, и потому, отвергая из-за жрецов коллектив церковный, а заодно и Бога как ”главаря” церковности и жречества, он начинает искать или создавать другой коллектив, другую экклесию, другую церковь — философскую или атеистическую — и вырабатывать учение о том, что Бога нет и быть не может, да и быть не должно. Таким образом, на место одной веры он создаёт другую веру — веру в неверие, потому что ведь в любом случае, чтобы жить, приходится во что-то до поры до времени верить.
*
Для того, чтобы что-то доподлинно знать о Боге, нужно научиться преодолевать стадный страх и постоянно на каждом шагу, в каждой мысли, в каждом мнении и суждении отделяться от управляемой стадным страхом толпы, постепенно входя в сообщество людей Совести, которые достигли совершенства в преодолении реакций и на фальшивую религию, и на фальшивую философию, и на безумный атеизм, потому что воинствующий политический атеизм со всеми своими жрецами, атрибутами и общеобязательностью, в конце концов, создаёт в человеке точно такое же негодование, ненависть и отвращение, какое в течении веков создавала в нём воинствующая политическая церковность и жречество.
*
Все знания о предметах временно или вечно невидимых всегда добывались людьми, преодолевшими стадный страх, ибо тот, кто хочет знать то, во что́ другие только верят, вынужден подвергать себя таким лишениям, болям и смертям, каких не может и не должен выносить простой верующий человек. И хотя со временем эти знания становятся вульгарным и осквернённым достоянием толпы, нужно помнить о том, что добывшие их люди проходили через мученичество высшего порядка, а значит по мере возможности стремиться очищать плоды их великих трудов от уличной пыли и грязи. Многие атеисты также были мучениками, потому что пытались не просто верить в несуществование Бога, а добыть знание о Его несуществовании ради борьбы с теми, кто использовал Его Имя ради низменных целей. На фоне поголовной церковности это многим из них стоило и здоровья и жизни. Это были, своего рода, герои, пытавшиеся выбить из-под ног негодяев обеспечивающую их Опору.
*
Многих Пророков называли атеистами, то есть безбожниками, потому что они ничего не принимали на веру, в них было заложено неодолимое стремление знать Бога, а не верить в Него, исполнять Его Закон, а не мусолить вымыслы человеческие, — это стремление обрекало их на мученичество, но именно мученичество испытывает подлинность, силу и непоколебимость наших Божественных стремлений.
*
Атеист — тот, кто считает, что жить можно и без Бога, и это в некотором смысле правильно, если под жизнью понимать физиологические отправления организма, расцвет и полноту телесных и духовных сил, необходимую работу и творческую деятельность, которые автоматичны, машинальны, бессознательны, которые являются механизмом, прекрасно работающим и без мыслей о Боге, и без страха Божия, и без Совести, и без раздумий о смысле и назначении существования. Силе этого механизма невозможно противиться, если, конечно же, намеренно, сверхусилием, поддерживаемым Свыше, сознанием внезапно открывшейся и смутно представляемой цели не пытаться приостановить его работу и, вместо подчинения ему, начать его, подчинять чему-то глубоко удовлетворяющему и подлинно успокоивающему душу. Тот, кто хочет просто ”жить”, не нуждается в Боге — в Руководителе, в Осмыслителе, Наполнителе и Направителе пути, такому человеку, кроме ”жизни”, кроме живота, кроме пищеварения и выделений, а также последовательной механической смены возрастных состояний, общественных положений и трудовых занятий, ничего не нужно. Единицы задумываются о том, для чего же, в конце концов, нужна вся эта бесконечная суета и круговерчение вокруг своего тела и духа, которая раньше или позже кончается могилой.
*
Видеть еле заметные признаки лжи и в себе и в других не менее тяжко, чем иметь дело с плодами и чужой и собственной лжи.
*
Атеист — это не тот, кто ничего не боится и свободен от естественных человеческих страхов, это тот, кто гасит свои страхи не упованием на Бога, а упованием на Науку, то есть на совокупность сведений о законах Природы, накопленных опытным путём и им самим и его предшественниками, невзирая на нравственную цену, которой веками оплачивалось это накопление.
*
Пожалейте бедного искреннего атеиста — не лезьте из кожи вон, чтоб открыть ему глаза и показать ему Бога, Которого он не в силах увидеть, потому что это не так просто, как вам кажется. Пусть он борется с церковью, с церковниками, церковными служителями — этими тайными безбожниками и замаскированными обманщиками, которые для миллионов людей являются единственным понятным духовно-нравственным прибежищем в обезумевшем мире, пусть он смеётся над обрядами, реликвиями, писаниями, преданиями, суевериями, мифами, первобытными страхами людей, пусть забавляется их глупостью, куражится над их невежеством, борется с их упрямством и фанатизмом, — не лишайте его той игрушки, с помощью которой он, бедный, может пережить эту жизнь, ведь ему тоже некуда деться, ему тоже тоскливо, и страшно, и скучно, пусть поглумится над всем святым, если ему от этого легче, — не бойтесь, не трепещите, Бог от этого не рассыплется, самое большее, что́ удастся этому умнику, так это потешиться над трупом древних выдумок, над пеплом истлевших идолов, — до Живой Души он не дотянется, Живую Душу он не почувствует, даже находясь с Ней рядом. Так что пусть молится на науку, технику, обезьян, эволюцию, прогресс, цивилизацию, государство, пусть до посинения кричит, что Бога нет, потому что это совершенно верно — того Бога, о котором он кричит, и о котором мыслят и спорят миллионы людей, действительно нет. Так что пожалейте эту однодневную козявку, дайте ей попищать в своё, по сути, безобидное удовольствие. Впрочем, пожалейте и церковников, пожалейте вообще всех людей, ибо куда им деваться в этой необъятной Вселенной, в этой гробовой пустоте, в этом бесконечном хаосе, как не зарываться в песок священных фантазий, возвышенных самообманов и, в лучшем случае, благородных иллюзий.
*
Если человек может стерпеть хоть каплю лжи — он от мира сего, от мира лжи. Поэтому пусть сидит здесь и варится на любом поприще — хоть церковном, хоть научном, хоть религиозном, хоть атеистическом. Кто не от мира сего, тот умрёт у Ног Твоих, но не смирится даже с каплей и собственной и окружающей неправды. Ибо мерзок пред Господином Иного Мира всякий делающий неправду, ка́к бы ни именовался он в мире обманчивых видимостей — атеистом или верующим.
*
Если богослов утверждает существование Бога, пока его содержат, он просто отрабатывает свой хлеб. Если атеист отрицает существование Бога, пока его защищают, кормят и обслуживают, он отслуживает своё. И только когда оба останутся бездомными, замёрзшими, отверженными, одинокими, оклеветанными, оплёванными, презираемыми, ненавидимыми, голодными и, умирая долгой и бесславной смертью, будут всё равно повторять: «Он есть», или «Его нет», — вот тогда над их словами можно будет подумать. А так — одна болтовня.
*
У простого человека нет иной опоры, кроме суеверий науки и вымыслов церкви. Но главное и спасительное не в том, чтобы иметь истинную опору, а в том, чтобы верить в ту опору, в какую верится сегодня, а значит двигаться к опоре истинной независимо от того, суждено к ней дойти или нет.
*
Если бы представилась возможность собрать всех церковников и атеистов истории в одно место и послушать вековечную грызню этих двух собачьих свор, то любому нормальному человеку сразу бы стало ясно, что идти по жизни нужно не путём одних и не путём других, а только путём послушания своей Совести, своему Стыду и своей жалости к людям.
*
Религия в истинном значении слова — это восстановление своей личной зависимости от Бога и Природы. Наука в истинном значении слова — это разрушение своей личной зависимости от Бога и Природы.
*
Прежде чем спрашивать о том, есть Бог или нет Бога, нужно выяснить, есть ли тот, кто задаёт этот вопрос или его нет. Ведь сколько людей на свете ведут себя со своими ближними так, будто тех нет, зато о себе не забывают. А потом ещё спрашивают, есть Бог или нет Бога.
*
Невыносимы их бесконечные споры о сотворении и эволюции, ибо кто́, в конце концов, должен ответить мне на вопрос о смысле моей жизни: Обезьяна или Бог ? Впрочем, каждому своё.