Полигон, часть 3
После поверки осмотрели палатки: двуярусные панцирки и табуреты рядно. Камелёк коптил слабо, грел плохо. Без нас! Стоило ввалиться роте солдат, скопом напускали шептунов, сразу потеплело, атмосфера ожила, жизнь закипела! Отбились с одного скачка – пустяк, а приятно...
Март в Узбекистане тёплый днём, по-зимнему холоден ночами как дома месяц май. За прохладную ночь многие продрогли, к побудке спали под шинелями одетыми. Истопник отнёсся к обязанностям халатно, проспал, печь остыла, утром под брезентовыми сводами казалось стуже, чем снаружи. Суть во влажности воздуха, посещала догадка, так как на воле даже мелкая дрожь не брала. Ну... и телеса ласкал подозрительно мягкий южный ветерок...
А снаружи виды дивные, давеча не смакованные!
Вчера было не до любования пейзажами Каракумов, но уместно вспомнить, что рассказывал Сергей Сальнов – боец моего призыва, доставленный в Самарканд со мной в команде. Отобрали группу призывников и куда-то угнали, невзирая на ночь и не информируя, долго ли топать. Добрались глухой ночью и вборзе разместились. Заснули не все, хоть были уставшие. По подъёму, продрав зенки, новички выбегали на волю и впадали от видовой экзотики в оцепенение. Зима на носу, утро вёдренное, небеса в прозрачных растяжках. Свежо, но ощутимо тепло даже в тонких хэ-бэ. Вдалеке хребты, вершины которых блещут ярче бриллиантов и жемчужных бусин. Загляденье...
Эти горообразования – отроги Тянь-Шаня. До Небесных гор, края диких лошадей и непуганых медведей, сто вёрст ходу, но зрение приближало их до шаговой доступности. Красота вершин, менявшихся в зависимости от погоды и времени года, приковывала глаз постоянно. Солнце высвечивает под снеговыми колпаками недосягаемые пики; весна покрывает склоны зеленью травы, прореживая краснотой макового цвета, но с приходом лета растительность жухнет. Жара обращает флору в несорванный гербарий и обесцвечивает подгорья мазками приглушённых тонов. И слов нет описать зрелище ранней весны, когда в течение получаса каньон наполняется песчаной водой, мчащейся с гор бурлящими грязью потоками...
Природу Серёга мог расписывать без конца; о службе всего на пару строчек поскупился. Вы в городском оазисе станции изучали, говорит, в нарядах маялись, они каждой свободной минутой озеленяли пустыню. Сажали деревья – больше тысячи за полгода, дерновали и благоустраивали вокруг, опрыскивали трижды в день, чтобы к приходу летнего зноя растения поднабрали силёнок. К лету дерева должны подходить здоровыми и подготовленными.
Экосистему оставим, ибо курсантов ждала «война»!
Сигнал к атаке – три зелёных свистка вверх, как отмашка к началу непонятной беготни с целью выполнения задач, известных лишь командирам! Громыхая как праздничными хлопушками, мы штурмовали лавиной по фронту, и дерзкой тактической задумкой заходили каньоном в тыл, повергая противника в трепет грозным воплем ура! Соломенные чучела штыком не кололи, но являя атаку, курсант должен был трижды продырявить небесную синь одиночным выстрелом и в завершение броска пустить в неё очередь. Чтобы не попереубиться холостыми патронами, нам строжайше запрещали направлять оружие друг на друга. В стане войск похоронной команды нет, а траты времени на похороны случайно убиенных расписание дня не предусматривало. Получая дикий прессинг на психику, враг впадал в панику, под шквал холостого огня оставлял позиции и фураж. Сопротивления курсантам не оказывалось, учебные роты выходили из баталий победителями. Лёгкие наизнанку и стойкий жупел пороха знаменовали в вечной борьбе нанайских мальчиков наш неопровержимый «Гитлер капут!» Красная армия всех сильней!..
Апофеоз учений: отработка навыка выбора позиции для прицельной стрельбы. Иными словами, нахрапом побеждаем интервента, а потом твердим зады, как делается это правильно! Метрах в полуторастах, за глубоким каньоном в зарослях мелкого кустарника пластуном залёг сам Бояркин, вводную исполнения атаки давал Пиваваренок. Курсанту вменялась виляющая пробежка десяток метров, в полусогнутом состоянии, якобы уворачиваясь от осколков или вражеских пуль, после чего резкий бросок наземь, перекат за боковой маскирующий веник, и интенсивный жим спускового крючка автомата для имитации ответной стрельбы из укрытия. Вот тут пали сколь угодно много – боеприпасы расстреляны накануне во время общевойсковой атаки! Поминая недовольство инструктора по технике безопасности: «Может вам ещё и патронов дать?»
Позже, комод Бояркин хвастал: нападавших с лёгкостью перехлопал бы одиночными выстрелами или короткими очередями, если бы штурмовали в реальности. И как среди ухабов со скудной растительностью и безмолвного пространства, проглядываемого на сотни метров, не пострелять неопытное воинство бывалому сибиряку охотнику? Колючки верблюжьей, иных сохлых окомелков тут полным-полно природой натыкано, но маскируют они не лучше всем известной сетки Рабица – пали не хочу!
Беда не страшнее кровожадного клеща на ладони...
Есть основание думать, ещё в эпоху дульнозарядных фузей и дымного пороха солдат, умевших подстрелить на лету бекаса (snipe), стали называть снайперами. За Бояркиным ходила легенда, будто белке попадал в зеницу ока, а весьма шустрому на лету бекасу мог бы и отбить гузку – снайпер глаз-алмаз! Ротный спрашивал курсанта, откуда умеет так метко стрелять, Артур не без гордости поведал, что до армии брал на охоте разную дичь, и с роднёй мог неделями не показывать носа из тайги. Династия...
Командование отметило будущего командира отделения как меткого стрелка: по окончании курса проходили стрельбы, их результат брали в зачёт. Среди связистов встречались очкарики с остротой зрения, не различавшие мишени. То есть, как я, плющили мух в молоке. Тарасенко то дело просёк, и чтобы не умалять показатели подразделения, отправлял таких на бруствер в паре с Бояркиным. Артур не терялся и валил мишени направо и налево. Результат торжествовал, а снайпера отметили в стенгазете. Ответственный за выпуск боевого листка грамотей писал так: рядовой Бояркин во время стрельб поразил свои мишени и ещё трёх товарищей! Ржали от мала до велика...
В общем, война – херня, главное – манёвры! Если бы разрешалось воевать без вещмешков и вместо длиннополых шинелей в кургузых полевых бушлатах, шитых наподобие рабочих телогреек, выдаваемых обычно на работы – учения можно принять за пионерскую зарницу из далёкого детства в пионерлагере «Спутник». Где одно потешное войско срывало бумажные погоны с другого... до полной победы. Но праздник курсанту сроком службы не положен, и поэтому послаблений экипировка не позволяла. Когда предусмотренных уставом тягот и лишений недоставало, их следовало придумать на пустом месте. Боевую задачу следовало выполнять не просто абы, а самоотверженно, чтобы прочуять суровость обстановки и оставить в памяти неизгладимые воспоминания на всю жизнь. Лично у меня впечатлений осталось по горло...
Автоматы в стрельбах замечены более не были. Половина обоймы боевых на стрельбище и неполный рожок холостых на полигоне: всё продумано! Связисту надлежит связь бесперебойно качать, а не боезапасы Родины расходовать. Латышских стрелков выдрессировать из нашего подразделения даже латышу задачи не ставилось...
Обратная дорога к пенатам гарнизона оказалась менее мучительной и относительно спокойной. К тому времени казарма уже стала дух от духа аки дом родной!
Другие мои армейские рассказы можно прочитать ЗДЕСЬ
Подписка и комментарии приветствуются!
помощь автору канала: карта МИР 2202 2032 5146 6795
-----------------------------------------------------------
Друзья, имею честь предложить свою книгу МАЙАМИ В ТУРКЕСТАНЕ!
Повсеместное распространение интернета, с помощью которого начали находиться старые друзья и в том числе сослуживцы, разбудило во мне щелкопёра и подвигло к описанию срочной военной службы в рядах «интеллигентных» Войск Связи непобедимой Советской Армии, в самый разгар перестройки, 1986 – 1988 годы, Самарканд – Ашхабад. Краснознамённый Туркестанский Военный Округ.
