Многочисленные рассказы, пастиши и мистификации о похождениях легендарного сыщика в царской России накануне Первой мировой войны …
«— Соскучились по мне? — Шерлок, ты в порядке? — Да. Конечно, а в чём дело?»
(Цитата из сериала «Шерлок»)
Накануне Первой мировой войны в конце первого десятилетия XX века в Российской империи была беспрецедентная «сыщицкая лихорадка». Писались, издавались и покупались книги, газеты, в которых публиковались рассказы о следователях самых разных мастей и национальностей.
Это были и японские мистерии про знаменитого детектива Оку Шиму, истории о женщине-следователе мисс Гариетт Больтон Райт, повести про королей русских сыщиков — Карла Фрейберга и Ивана Путилина.
![Иван Дмитриевич Путилин (8 [20] мая 1830, Новый Оскол, Курская губерния — 18 ноября 1893, Новоладожский уезд, Санкт-Петербургская губерния) — первый начальник сыскной полиции Санкт-Петербурга](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/8288376/pub_64650ab16e7f7a5c0f3c02ec_64650d4d7904573a99717a41/scale_1200)
Но конан-дойлевский Шерлок Холмс был безусловным одним из читательских фаворитов.
В прессе начала XX века имя Шерлока Холмса упоминалось регулярно и в различных контекстах. Среди них - сообщения о том, что «китайская литература обогатилась новым переводом из Конан-Дойля», репортажи о «малолетнем Шерлоке Холмсе», начитавшемся уголовных романов 13-летнем гимназисте, которому якобы удалось выследить и передать полиции шайку воров...
«Шерлокианский бум» выразился в появлении многочисленных рассказов-подражаний о похождениях Холмса не в туманном Альбионе, а в царской России. Конан-дойлевские подражатели «командировали» Холмса в самые разные уголки Российской империи — от Одессы до Сибири.
В этих рассказах Шерлок Холмс сетует на посредственное качество русских сигар, выбирает русские сувениры в подарок брату, спорит с пограничниками, принявшими арабскую азбуку за условную тайнопись русских анархистов и так далее. При самых различных обстоятельствах Холмс оказывался в Петербурге…
Холмс. Он же Уильям Митчелл…
«В биографии Шерлока Хольмса, написанной его другом доктором Ватсоном, есть существенный пробел. Пробел этот относится к тому времени, когда Хольмс покончил с профессором Мориарти, симулировав свою гибель, с целью на некоторое время окончательно замести следы и посвятил два года путешествиям. Большую часть этого времени, о чем вскользь упоминает и сам Ватсон, Хольмс провёл в России.
Во время пребывания Хольмса в России я по некоторым обстоятельствам, которые будут ясны из дальнейшего рассказа, имел возможность очень близко познакомиться с этой замечательной личностью, и, прибавлю, познакомиться в такой момент, когда невозмутимый англичанин решал труднейшую задачу исключительно путём анализа, не собирая лично никаких сведений и не делая никаких наблюдений. Дело, о котором пойдёт речь, записано в дневник Хольмса под заглавием «Три изумруда графини В.-Д.».
Н. Михайлович. «Три изумруда графини В.-Д.» (1908)
Русская «холмсиана» печаталась преимущественно серийными изданиями. Это были многочисленные выпуски «Приключений Шерлока Холмса в России» П. Никитина в 1908–1909гг. Публиковались и анонимные газетные фельетоны типа «Шерлок Холмс в Пензе» 1908 года, опубликованный в «Пензенских губернских ведомостях».
Авторские рассказы были частными случаями. К таким относится тоненькая брошюрка безвестного беллетриста Н. Михайловича «Три изумруда графини В.-Д. (Из воспоминаний петербуржца о Шерлоке Хольмсе)» 1908 года.
По признанию рассказчика, «взяться за перо» его заставило появление в местных журналах «тенденциозных и однобоких произведений» о подвигах Холмса в Москве и других российских городах.
«У окна, спиной к свету, стоял высокий бритый господин с седоватыми волосами, иностранец, как сразу можно было заключить по манере одеваться.
<…>
— Уильям Митчелл, — представился тот и продолжал на хорошем русском языке, но с заметным английским акцентом».
Н. Михайлович. «Три изумруда графини В.-Д.» (1908)
Свободное владение русским языком, «помогавшее» Холмсу вести беседы с самыми разнообразными собеседниками, от петербургских аристократов до сибирских мужиков, как правило, в русской «холмсиане» не объяснялось. Причём освоение русского языка Холмсом иногда получало весьма экзотические мотивировки.
Так, в одном из холмсианских выпусков П. Никитина сообщается, что «знаменитый английский сыщик, ещё будучи в Буэнос-Айресе, в продолжение двух лет снимал помещение со столом в семье русских эмигрантов и, находясь с ними в постоянных близких сношениях, отлично изучил русский язык».
«— Молодец, — одобрительно изрёк Шерлок Хольмс, окутанный непроницаемым облаком дыма, из которого виднелись ступни его длинных ног, невозмутимо покоившиеся на столе, когда мы с Введенским сообщили ему результаты нашей экскурсии. Много хладнокровия. Дело становится всё интереснее. Очень жаль, что не могу приняться лично. Боюсь, что Воронин всё-таки для этого путешествия недостаточно опытен.
— Что же вам мешает, мистер Хольмс? — спросил я.
— Мне еще рано воскресать, а за Уильямом Митчеллом Хольмсу спрятаться не удастся. Я должен остаться в стороне».
Н. Михайлович. «Три изумруда графини В.-Д.» (1908)
Антагонистом Хольмса в зарисовке Михайловича оказывается парижский вор-джентльмен Арсен Люпен, по мистическому стечению обстоятельств также оказавшийся в Петербурге. Арсен Люпен действует вместе с бродячим актёром - криминальным авторитетом Ваcькой Косым.
«Мы с Сашкой сидели у Хольмса и вспоминали подробности пребывания Арсена Люпена в Петербурге, некоторые частности были ещё для нас непонятны.
<…>
— Арсен Люпен, — прервал Хольмс, — когда-нибудь встретится с Шерлоком Хольмсом и… и я не знаю, что из этого выйдет. Понимаете ли вы, что за человек Арсен Люпен?!
<…>
— Все это отчасти достоверно, отчасти требует подтверждения, — сказал Хольмс, — но пункт, касающийся Васьки Косого, чрезвычайно интересен. Вы говорили об этом господину Воронину?
— Говорил, — ответил Введенский. — В настоящее время Ваську Косого ищут по всему Петербургу — так же усердно, как и Ганнибала.
— Very well! — одобрительно кивнул головой Хольмс».
Н. Михайлович. «Три изумруда графини В.-Д.» (1908)
Такого рода «монтаж» элементов различных сыщицких серий к концу 1900-х годов стал уже вполне тривиальным приёмом. Фактически необычным было только помещение лондонского сыщика и парижского вора именно в петербургские декорации и обстановку.
«— Но довольно об этом. Что вы скажете, джентльмены, о маленьком путешествии на Острова?
/Острова — Елагин, Каменный и Крестовский острова, самый зеленый район города, традиционное место прогулок на свежем воздухе и спортивных развлечений/.
Я подошёл к окну.
Голуби нежились в лучах яркого солнца, дворник меланхолически подметал улицу, где-то гудел одинокий колокол.
— Едем! — встал за мной и Сашка.
— All right! — поднялся и Хольмс».
Н. Михайлович. «Три изумруда графини В.-Д.» (1908)
Холмс против Пинкертона
«В кабинете начальника петербургского сыскного отделения, куда мы вошли вместе с Шерлоком Холмсом, было необычайно оживленно. <…>
— А, вот и прекрасно! Только вас, мистер Холмс, и вас, мистер Ватсон, не хватало нам…
С этими словами он пожал нам руки и обернулся к высокому бритому господину, с которым при нашем входе разговаривал.
Но Холмс предупредил его.
Он сам подошел к этому господину, с улыбкой вставшему ему навстречу, и протянул ему руку.
— Я думаю, мистер Пинкертон, что мы обойдёмся и без постороннего представления, так как всегда узнаем друг друга, хотя до сих пор никогда и не встречались.
— Совершенно верно! — весело ответил знаменитый американский сыщик Нат Пинкертон, пожимая Холмсу руку».
П. Орловец. «Приключения Шерлока Холмса против Ната Пинкертона в России» (1909)
Один из выразительных примеров встречи двух именитых сыщиков в одном тексте — это «Приключения Шерлока Холмса против Ната Пинкертона в России» (1909) московского беллетриста П. Орловца (П. П. Дудорова), который был особенно заметным и плодовитым автором-шерлокианцем.
Американец Пинкертон был одним из немногих персонажей, способных соперничать с Холмсом за лавры культового сыщика. «Пинкертоновщина» очень быстро стала расхожим термином, а имена двух детективов нередко упоминались вместе.
Например, «Вестник воспитания» за 1908 год сообщал о бесчисленных гимназистах, которые «на пятачок, предназначенный для завтрака» покупают у газетных торговцев по дороге в школу брошюрки о Холмсе или Нате Пинкертоне. В Киеве было основано Общество почитателей Холмса и Пинкертона.
Порой Холмс и Пинкертон «вовлекались» в философские диспуты. Так, Корней Чуковский воспринимал «эволюцию Шерлока Холмса» как трансляцию модерного Zeitgeist (духа времени). Чуковский оплакивал превращение играющего на скрипке и цитирующего письма Флобера к Жорж Санд «идеалиста и поэта» Холмса в филистера и плебея Пинкертона «с кулаком вместо души»...
«Несколько минут, пока Холмс говорил по телефону, я оставался один. Но когда Холмс возвратился ко мне, я сразу заметил, что он чем-то страшно взволнован.
— Скорее, скорее! — заторопил он сразу. И бросился бегом из пивной. Я кинулся за ним. Бежать до извозчика пришлось шагов триста, и мы совсем запыхались.
— К Летнему саду! Валяй что есть духу! Рубль лишний! — крикнул Холмс. На наше счастье, лошадь попалась хорошая. Едва мы выехали к Адмиралтейству, как нам навстречу попался Нат Пинкертон, мчавшийся тоже что есть духу на лихаче.
— С аварии? — крикнул он. Холмс кивнул головой, и мы разъехались».
П. Орловец. «Приключения Шерлока Холмса против Ната Пинкертона в России» (1909)
Появление книжки Орловца, в которой Холмс и Пинкертон вместе ищут пропавшую княжну, ныряют в аквалангах на дно Невы, пьют коньяк и находят близ финляндской границы трубу, нелегально поставляющую в Петербург мадеру, малагу и «два вида белого вина», стоит считать ловким коммерческим ходом беллетриста, желавшего приумножить успех своих предыдущих книг (например, «Похождений Шерлока Холмса в Сибири» 1909 года).
«Мы сидели в это время за обедом в ресторане «Вена», на улице Гоголя. Холмс был очень задумчив и ел как-то рассеянно. Видно было, что мысли его в данный момент очень далеки и от ресторана, и от еды. В пять часов в ресторан пришел и Нат Пинкертон. Он подошёл к нам и, пожав нам руки, молча сел за стол. Потребовав коньяку, он налил себе большую рюмку, выпил её, затем налил другую и снова выпил.
— Да… — проговорил он, вытирая салфеткой губы, — нам необходимо посоветоваться.
— Я совершено с вами согласен, — ответил Шерлок Холмс, тоже выпивая рюмку коньяку».
П. Орловец. «Приключения Шерлока Холмса против Ната Пинкертона в России» (1909)
Затем Орловец захотел повторить успешный ход. Он заставил Холмса вступить в схватку с героиней русских криминальных хроник — Сонькой Золотой Ручкой. Но попытка завершилась абсолютным фиаско. Книга «Воскресший Каин. Похождения Шерлока Холмса против Золотой Ручки» не прошла цензуру.
Все напечатанные экземпляры были уничтожены...
Холмс в «Биржевых ведомостях»
В 1908 году издателем «Биржевых ведомостей» был Станислав Проппер - швейцарец, принявший русское подданство, одна из характерных фигур в издательском мире России. Так вот, в конце 1908 года «Биржевые ведомости» приступили к публикации анонимного многосерийного фельетона «Шерлок Холмс в Петербурге (Из записок всемирного полицейского сыщика)».
Так начался затеянный Проппером «холмсианский проект»...
«— Я должен непременно повидаться со своим приятелем. Для этого надо попасть в ночлежный приют у Обуховского моста.
Гарри Тексон был не прочь ознакомиться с этим учреждением и с его посетителями, принадлежавшими к низшим слоям «бродячего Петербурга». Когда они пришли к ночлежному приюту, он был уже переполнен. Однако Пискарь умудрился каким-то способом попасть туда и провёл своего спутника. Многие ночлежники перед сном чинили свои пожитки. У одного из них Гарри Тексон заметил измятую, но не использованную бланку открытого письма; молодой агент поспешил перекупить открытку и набросать несколько успокоительных строк Шерлоку Холмсу. Проходивший мимо сторож вызвался бросить письмо в почтовый ящик».
«Шерлок Холмс в Петербурге», анонимный фельетон (1908)
Очевидны источники, на которые опирался анонимный фельетонист. Джона Ватсона в Гарри Тексона превратили авторы лубочных продолжений, большими тиражами публиковавшиеся в петербургском издательстве «Развлечение» под цветными обложками и эффектными заглавиями типа «Черная месса в развалинах Помпеи», «Кровавые подвиги профессора Флакса», «В гробу около адской машины» и т.п.
Одним из преданных читателей петербургских «пастишей» был философ Василий Розанов.
Он неоднократно упоминал холмсианские подражания в «Опавших листьях». Причём порой в качестве guilty pleasure: «Дети, вам вредно читать „Шерлок Холмса“. И отобрав пачку, потихоньку зачитываюсь сам». Автор пёстрых брошюрок — «исключенный за неуспешность и шалости гимназист» — казался Розанову преисполненным истинного отвращения к преступлению, а сами книжки — «решительно добропорядочнее множества якобы „литературно-политических“ газет и беллетристики».
«Шерлок Холмс и его спутница вошли.
— А, Нина-Вертушка! — воскликнул Скалкин, когда свет электрической лампы упал на лицо молодой девушки.
— Неужели вы узнали меня? — удивилась она.
— Ещё бы, — не без самодовольства возразил чиновник, — лет пять тому назад я несколько раз допрашивал вас по делу Трынкиной. Вы были задержаны по подозрению в соучастии, но потом освобождены.
— Трынкиной! — радостно перебила Нина-Вертушка.
— Да, это её фамилия, из-за неё-то мы и пришли к вам.
— Извините, что мы поздней ночью потревожили вас, — заговорил, в свою очередь, Холмс, прерывая болтовню своей спутницы, — дело не терпит никакого отлагательства».
«Шерлок Холмс в Петербурге», анонимный фельетон (1908)
Мистификация в «Огоньке»
Вероятно, интерес «разнокалиберных» читателей к лубочной «холмсиане», и «спровоцировал» повторное обращение Проппера к фигуре лондонского сыщика. Вскоре за фельетоном из «Биржевых ведомостей» последовал новый холмсианский проект. И это была мистификация, развернувшаяся на страницах другого принадлежавшего Пропперу издания — еженедельного «Огонька».
В 1908 году Проппер решил сменить привычный формат «Огонька». «Огоньку» отныне надлежало стать журналом «нового заграничного типа» по большей части сыщицкую беллетристику и репортажи «из уголовной жизни России, Западной Европы и Америки».
И вот весной 1908 года «Огонек» напечатал факсимиле телеграммы якобы прибывших в петербургскую редакцию «Огонька». Автор (имярек) требовал незамедлительной публикации прилагавшихся заказным письмом рассказов о похождениях Шерлока Холмса в Москве, Баку и Одессе.
Через несколько месяцев не замедлил прийти ответ, написанный по-русски латиницей, но якобы транслитерированный редакцией. В ответе говорилось, что Холмс выезжает в Петербург на поиски автора, чьи рассказы «осмеивают деятельность» английского детектива.
В журнале прибытие Холмса в Петербург было описано подробно и с торжественной серьёзностью, начинаясь якобы доходившими до редакции слухами, которые перемежались со скептическими комментариями огоньковских журналистов, и завершаясь эффектным появлением Холмса в редакции на Галерной:
«На прошлой неделе начали распространяться слухи о том, что в Петербург приехал оригинал-англичанин, который выдаёт себя за знаменитого героя рассказов Конан-Дойля. Говорили о том, что кто‑то уже видел его на Морской, у магазина Фиетта, именно тогда, когда он рассматривал в витрине свою собственную фотографию; говорили ещё, что его видели (и не один человек, а несколько) в одном из тех наших клубов, которые были облюбованы литературной богемой.
<…>
— Какой-нибудь маниак, по всей вероятности, — заметил редактор, улыбаясь. — Собственно, вся эта шерлокиада и должна была породить сумасшедших. И нет ничего удивительного, что какой-нибудь свободный от занятий англичанин и запустил свою болезнь до того, что действительно вообразил себя Шерлоком Холмсом.
<…>
Редактор попросил присутствующих не уходить, и глаза всех устремились на дверь. Она медленно распахнулась, и высокий человек в чёрном с головы до ног шумно появился и приветливо кивнул всем головой.
— Добрый день, джентльмены!»
Далее «Огонек» описывает многочисленные — и безуспешные — попытки Холмса добиться конфискации текстов и узнать имя автора. Эти попытки нигде не вызывали сочувствия. Ни в Главном управлении по делам печати, ни в градоначальстве.
Исследователи усмотрели в особенно лестных пассажах осторожную попытку Проппера вернуть себе и своим издательским проектам расположение высших инстанций.
В начале 1908 года в петербургскую полицию поступила жалоба на «Биржевые ведомости», якобы слишком много писавшие «о развитии анархических проявлений в разных местностях». Составители жалобы высказывали обеспокоенность широким распространением газеты «в низших слоях населения» и полагали её влияние вредным.
Тем не менее задуманного эффекта жалоба не возымела и была отклонена Инспекцией по надзору за типографиями, литографиями и книжной торговлей.
Интегрированные в текст комплименты петербургским административным структурам можно было считать, с одной стороны, проявлением благодарности, а с другой — ещё одной попыткой Проппера укрепить свою чуть пошатнувшуюся редакторскую репутацию.
«Какой вы странный человек! Вы хотите быть защитником закона и просите о беззаконии. Закон о чрезвычайной охране предоставляет действительно административной власти право карать за распространение ложных известий, но ложных известий, колеблющих государственное или общественное спокойствие. Однако, если не ошибаюсь, — генерал усмехнулся, — вы хоть и почтенный, но все же частный человек и действуйте на свой риск и страх… У вас, сэр, очень оригинальное представление о России и русской полиции».
Завершилось «дело Огонька» холмсовским разоблачением и полным поражением. Дедуктивный метод так и не помог сыщику понять, что автором рассказов оказался сам редактор, в конце истории разразившийся таким монологом:
«Теперь же прошу прощения за эту шутку… но редакция вправе ответить мистификацией на мистификацию. Шерлокиада, правда, набила уже оскомину, и, как вы сами убедились в конце концов, пресловутый метод — та же палка о двух концах… Но вред, который он нанёс, неизмеримо глубже интереса, который он мог возбудить… Да… он развратил всё, к чему прикоснулся. <…> И не только детей и юношей: он развратил и взрослых, что опаснее всего, ибо, чтобы взрослый заразился микробом шерлокиады, прежде всего нужно, чтобы он сошёл с ума».
За концовкой следовал эпилог от редактора, в котором Проппер ещё раз подчеркивал, что сыщик с Бейкер-стрит — персонаж исключительно «фикциональный». Все его петербургские приключения были изобретены редакцией, дабы снять романтическую позолоту с историй о Холмсе и Пинкертоне.
Справилось ли «дело Огонька» со своей задачей и убедило ли читателей в опасности «микроба шерлокиады» — неизвестно. Однако на тиражах обоих пропперовских изданий оно отразилось самым благоприятным образом…
Собственными петербургскими эскападами отношения Холмса с северной столицей не ограничивались. Холмс П. Никитина, например, будучи слишком увлечённым расследованием дела книготорговца Клюкина, отправлял в Петербург Ватсона.
Холмс из брошюрки неизвестного автора В. П. принимал друга-петербуржца у себя, покуривая сигары и попивая кофе с ромом, ведя беседы о будущем Российской империи и произнося пространные монологи, полные почти шопенгауэровского пессимизма...
И слегка перефразируя Леонида Каневского в «Следствиях вели ...», but that’s a whole nother story …
«Таких людей, как я, вообще очень мало, Ватсон. Может быть даже я такой один»
(Цитата из фильма «Шерлок Холмс»)
Все иллюстрации для публикации взяты из свободного доступа в сети Интернет.
Другие заметки о литературе и литераторах можно почитать/полистать в тематической подборке публикаций
«О литературе и литераторах» (переход по ссылке https://dzen.ru/suite/517d85f1-5212-4363-a54a-fb26b356c592).
Взгляните и на другие тематические подборки канала. Может быть, найдёте что-то новенькое или неожиданное для себя ?..
Посмотреть тематические подборки, полистать другие статьи и подписаться на канал «Московский летописец» можно здесь (переход по ссылке https://dzen.ru/id/5fea6a1ac0060a2f292e44f9).
Источники:
1. Рейтблат А. Детективная литература и русский читатель (вторая половина XIX — начало XX века). М., 2013.
2. Шерман А. Загадочное дело «Огонька»: эпизод российской карьеры Шерлока Холмса. (Электронная библиотека RuLit).
3. Материалы с сайта arzamas.academy.
4. Шаламов А. Ю. Российский "фараон": сыскная полиция Российской империи во второй половине XIX - начале XX в / А.Ю. Шаламова. - Москва : Принцип, 2013.