Конституционный Суд РФ обратил внимание, что правомерные действия по обнаружению находки могут перерастать в преступление.
Когда присвоение находки может быть квалифицировано как кража?
Исчерпывающий ответ на этот вопрос дан высшим судебным органом конституционного контроля. Так, 12 января 2023 г. принято Постановление Конституционного Суда РФ № 2-П «По делу о проверке конституционности статьи 227 Гражданского кодекса Российской Федерации, части первой и пункта 1 примечаний к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, статей 75, 87 и 88 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.В. Галимьяновой и В.С. Пузрякова».
Постановление содержит четкие критерии, позволяющие разграничить гражданско-правовой деликт (в виде неправомерного завладения найденной вещью) и общественно опасное деяние (в виде кражи, т.е. тайного хищения чужого имущества). При этом КС обратил внимание на значимость норм отраслевого законодательства, содержащего критерии правомерности завладения находкой.
Исходя из постановления можно выделить ряд основополагающих принципов, на основании которых должно определяться наличие либо отсутствие признаков хищения найденной вещи.
Первый: соразмерность и правовая определенность.
Уголовная ответственность, направленная на защиту права собственности, должна быть соразмерна общим принципам юридической ответственности, включая принципы юридического равенства и правовой определенности. Как указано в Определении КС от 11 апреля 2019 г. № 862-О, «Закрепление в законе составов преступлений против собственности хотя и относится к дискреции законодателя, но должно проводиться с соблюдением принципов вины, равенства, справедливости и правовой определенности, с тем чтобы содержание уголовно-правовых запретов одинаково воспринималось в правоприменительной практике и было доступно для понимания участникам общественных отношений, а сами запреты служили эффективной защите права собственности».
Второй: системный правовой подход к оценке деяния.
Установление преступности и наказуемости деяния должно определяться с учетом использования межотраслевых средств. То есть применению подлежат нормы не только уголовного закона, но и гражданского законодательства, определяющие как обязанности и пределы действий лица, обнаружившего оставленную вещь, так и порядок приобретения права собственности на находку.
Третий: принцип вины.
Преступный умысел возможен в части последующего обращения найденного имущества. Конституционный Суд обратил внимание, что правомерные действия по обнаружению находки могут перерастать в преступление. Таким образом, сам факт изъятия вещи, т.е. обладание находкой, еще не может расцениваться как хищение, несмотря на наличие одного из признаков кражи в виде изъятия чужого имущества. Как указано в п. 3.2 Постановления от 12 января 2023 г. № 2-П, «Если лицо, обнаружившее найденную вещь, наряду с невыполнением (воздержанием от) действий, предусмотренных статьей 227 ГК Российской Федерации, совершает сокрытие найденной вещи (в тайнике, в своих вещах, в одежде, путем передачи другому лицу в целях сокрытия и т.д.) либо сокрытие (уничтожение) признаков, позволяющих индивидуализировать это имущество или подтвердить его принадлежность законному владельцу (вытаскивает сим-карту из телефона, снимает чехол и т.д.), то такое активное поведение может свидетельствовать о возникшем умысле на хищение этого имущества и о наличии корыстной цели, а потому деяние, начавшееся как внешне правомерная находка, может перерастать в преступление, утрачивая признаки правомерности и предполагая уже не судебную защиту, а ответственность».
В первую очередь следует обратить внимание на принципиальную разницу между понятиями «забытая вещь» и «потерянная вещь». Несмотря на то, что Конституционный Суд не привел четкого определения указанных понятий, предполагается, что в контексте общего содержания постановления их разграничение однозначно предусматривается. Тем более что нижестоящие суды оперируют данными понятиями в правоприменительной практике. Например, Верховный суд Республики Башкортостан разграничивает потерянные и забытые вещи следующим образом: «Потерянная вещь – это предмет, находящийся в месте, которое собственнику или владельцу неизвестно. Забытой вещью считается предмет, находящийся в месте, известном собственнику или владельцу, и он имеет возможность за ней вернуться или иным способом получить ее обратно» (Апелляционное постановление от 23 марта 2021 г. № 22-1665/2021).
Конституционный Суд разъяснил, что если вещь утрачена в месте, известном законному владельцу, и он имеет возможность за ней вернуться или получить ее, то лицо, которое обнаружило такую вещь в подобной обстановке, осознавало или должно было осознавать указанные обстоятельства и при этом не только не приняло доступных мер найти законного владельца вещи, не сдало ее в установленном законом порядке, не обратилось в правоохранительные органы или органы местного самоуправления с заявлением о находке, но и активно сокрыло вещь для ее тайного обращения в свою пользу или в пользу других лиц, совершило тайное хищение (кражу). Например, водитель автомобиля, подвозивший пассажира, сразу после выхода последнего обнаружил и присвоил оставленный им телефон. В данном случае, следуя разъяснению Конституционного Суда, в действиях водителя усматриваются признаки хищения, если он не принял мер к возврату указанной вещи законному владельцу, не сообщил о находке в полицию или органы местного самоуправления и активно скрывал телефон (выбросил сим-карту, сбросил настройки и т.п.) в целях его тайного обращения в свою пользу.
В неменьшей степени противоправным, как отметил КС, может быть признано поведение лица, когда оно непосредственно наблюдает потерю вещи, имеет реальную возможность незамедлительно сообщить законному владельцу о потере и вернуть ему вещь, но тайно завладевает ею. Например, человек видит, как из кармана другого выпадают деньги, тайно присваивает их и не принимает мер к сообщению законному владельцу о потере. В этом случае, как представляется, можно утверждать о наличии признаков кражи.
Еще одним определяющим фактором являются признаки утраченной вещи, позволяющие идентифицировать ее владельца. В Постановлении от 12 января 2023 г. № 2-П указано, что если вещь утрачена, но законный владелец может быть идентифицирован по индивидуальным свойствам вещи и нет оснований полагать, что вещь брошенная, то в случае если лицо, обнаружившее находку, не предпримет действий по возврату вещи и активно скроет ее, в таких действиях наличествуют признаки кражи. Таким образом, можно предполагать, что если законного владельца невозможно идентифицировать по индивидуальным признакам вещи и вещь обнаружена в не известном для законного владельца месте и при обстоятельствах, не известных лицу, обнаружившему находку, признаки кражи отсутствуют.
Как обратил внимание КС, несовершение активных действий, направленных на возвращение имущества владельцу, хотя и является по общему правилу неправомерным, но не предопределяет вывод о наличии признаков преступления. Конкретные правоотношения возникают, протекают, изменяются или прекращаются в определенный промежуток времени.
То есть, изменение фактов и обстоятельств, имеющих юридическое значение, может менять их юридическую оценку, а потому не может не учитываться при оценке соответствующего деяния.
Таким образом, КС разъяснил, что объективная сторона ст. 158 УК при хищении найденного складывается из ряда действий, к которым помимо завладения относятся:
- сокрытие вещи либо источника ее получения;
- сокрытие принадлежности вещи другому лицу;
- сокрытие идентифицирующих признаков вещи.
При этом Суд отдельно рассмотрел случай, когда состав преступления образуют действия, направленные на завладение вещью, т.е. привлекаемое к уголовной ответственности лицо наблюдало потерю и имело возможность незамедлительно проинформировать владельца.
Исходя из указанного, действия по присвоению найденного имущества без наличия дополнительных признаков, обозначенных судом, не образуют состава хищения.
То есть, можно констатировать, что Конституционный Суд исходит из необходимости всестороннего изучения всех обстоятельств конкретного дела с точки зрения системного анализа норм гражданского и уголовного законодательства, наличия (отсутствия) всей совокупности признаков преступления, умысла и поведения лица, обнаружившего вещь, как на момент обнаружения, так и впоследствии, обстоятельства утраты вещи и т.п.
Сам тот факт, что Конституционный Суд обратил внимание на эту проблему, является в целом позитивным, и в теории должен привести к снижению давления уголовного-правового аппарата на граждан, а также к соблюдению принципа правовой определенности, исключению ошибок, допускаемых правоприменителем.
Однако, фактически, избранный КС подход, вероятно, не окажет существенного влияния на практику применения ст. 158 УК в силу казуистичного характера толкования нормы Конституционным Судом, а также ряда иных причин.
Во-первых, опыт внесения поправок в ст. 158 УПК РФ показывает, что даже самые подробные разъяснения непосредственно в тексте закона, а также в постановлениях Пленума Верховного Суда о том, кто может быть заключен под стражу в связи с осуществлением предпринимательской деятельности, существенно не повлияли на подход правоприменителей. Законодатель последовательно разъяснял в положениях ст. 108 УПК, кого следует считать предпринимателем, однако ситуация не изменилась. Это свидетельствует о проблеме именно правоприменения, а не законодательной техники.
Во-вторых, предложенное Конституционным Судом толкование ст. 158 УК вряд ли приведет к уменьшению количества случаев вменения хищения, так как следствие может изменить подход в части доказывания, устранив проблему введенных дополнительных признаков несколькими вопросами.
Предположим, гражданин в аэропорте в зоне досмотра нашел дорогие часы и не обнаружил их владельца, после чего положил находку в карман, чтобы передать ее в порядке ст. 227 ГК РФ.
Казалось бы, если гражданин не прячет эти часы намеренно, не стирает их серийный номер, не скрывает, что нашел их в зоне досмотра, и собирается передать далее, то в его действиях не усматривается состав преступления. Однако первый же допрос повлечет такие вопросы, как: «Куда вы положили часы?», «Вы знали, чьи это часы?». Наиболее вероятно, что ответы будут «в карман», «не знал». Впоследствии эти ответы могут оказаться отраженными в обвинительном заключении следующим образом: «И.В., исходя из корыстной заинтересованности, обнаружив в зоне досмотра аэропорта часы марки P, осознавая противоправность своих действий, с целью сокрытия предмета хищения поместил часы марки P в карман куртки. В рамках допроса И.В. указал, что ему неизвестно, чьи это часы, тем самым предприняв попытку сокрытия предмета хищения».
Исходя из указанного, очевидно, что Постановление от 12 января 2023 г. № 2-П вряд ли приведет к изменению правоприменительной практики, не облегчит давление уголовно-правового аппарата и не позволит четко разграничить преступные действия и действия, не являющиеся преступными.
В заключение справедливо добавить, что общественная опасность активных действий по изъятию имущества при хищении в любой его форме (кража, грабеж, разбой, мошенничество) существенно выше, чем действий по присвоению найденного, в связи с чем последнее представляется целесообразным либо вывести в отдельный состав УК, либо включить в КоАП в качестве административного правонарушения. Допустимым представляется также вариант с разделением границ ответственности в зависимости от размера причиненного ущерба.
Статья составлена по материалам авторов интернет-издания «Адвокатская газета» от 24.01.2023г. 14.02.2023г.
*Текст подготовил адвокат МАС Евгений Горбунов
Специалисты МАС готовы оказать квалифицированную юридическую помощь.