Человек этот большую часть жизни провел «в местах не столь отдаленных» – трудовых лагерях, ликвидированных еще в эпоху СССР. Настоящим символом его творчества является не «Архипелаг ГУЛАГ», а «Один день Ивана Денисовича» (Википедия пишет: это произведение – главное событие литературы шестидесятников). Родился на старте Гражданской войны – противостояние одних русских другим – лейтмотив его творчества (одни «ломали» других)…
Откуда у этого персонажа была такая уверенность? Давайте разберемся кем был по жизни…
Семья
В 1918 г. Саша родился в сказочном Кисловодске. Появился в семье крестьянина с Сев. Кавказа. Его окрестили. Мать была дочерью хозяина крупнейшего (на землях, названных «Украиной») землевладения. То есть семейство этого мальца больше устроил бы старый строй. Хорошо было – ласковая природа, Бог, огромное хозяйство, денег с которого хватало и на еду, и вообще на ВСЕ!
Детство
А тут вот те раз! Власть каких-то большевиков… Поэтому родился Санек уже в полностью разоренном Революцией родовом гнезде. А поэтому сразу Ее не взлюбил. Тут все вполне логично.
Верил только в святой крест и первым «репрессиям» подвергся еще в школе – за его ношение. Я тут ни капли не юродствую – гнобить человека за веру (тем более, русскую) – последнее дело. Но ведь и школоту, рожденную в домах сельских и городских бедняков, впитавших в себя все заветы партии, тоже можно понять. Им с младых ногтей объясняли про «опиум для народа». Про все это можно спорить до бесконечности… Суть в другом. Юный Александр (униженный сам и сын униженных родителей) медленно привык что он – жертва несправедливости. Он сразу отделил себя от советского общества. Смирился с тем, что общество это ему будет суждено терпеть, но не суждено понять… Это есть основная мысль всех его произведений, если присмотреться…
Писательство
Любой литератор и даже комик-текстовик вам скажет, что художественная литература – плод глубоких и обширных жизненных страданий. У Александра Исаевича в хулиганском «Ростове-папе» к 19 годам накопилось столько обид (воспоминаний о пинках, тумаках, обзывательствах, наказаниях…), что он надумал написать огромный роман об этой «твари» – то бишь о Революции.
А вот в плане прославления его больше интересовали царские времена – он собирал материал о мало освещенных событиях как последнего царского периода, так и эпохи Временного Правительства. Параллельно, конечно, получал образование – изучал марксизм-ленинизм в вузе, из стен которого вышел. Учителем математики. Страдания свои он выносил в автобиографические повести и рассказы. Так что «очистился» для того, чтобы заиметь среди «красных» преданных друзей и даже 1-ю любовь, связь с которыми помогла ему публиковаться.
Только-только, став, наконец, духовно полноценным гражданином СССР, сразу попросился на фронт в 1941 году. Но комиссия ему долго отказывала, сразу сочтя его каким-то… ущербным…
Графомания во время войны
Тем не менее, бойцом он все-таки стал. Получил кое-какие награды. Дослужился до капитана. Все бы хорошо, но за излишнюю склонность к откровениям и прочее графоманство (переправляемое серьезным рецензентам) его, наконец, задержали «самые бдительные» органы. Интерес у них возник неспроста. Вот читайте, что говорили о Солженицыне его коллеги по писательскому цеху.
Твардовский: «У вас нет ничего святого». Шолохов: «Какое-то болезненное бесстыдство». Бондарев: «Чувство злой неприязни…». Симонов «Я до глубины души возмущен…». Айтматов же вообще посоветовал советскому обществу следовать в плане реализма курсу Горького, а не Солженицына, который, критикуя сложившийся у нас строй, «выливал вместе с водой и ребенка».
Расплата за «божественные откровения»
Рано или поздно должен был родиться тот «Рубикон», после которого у нашего «героя» не было пути назад. И им стал «Один день Ивана Денисовича». «Один день» нахваливает Запад, воспринимая повесть рекомендуемым для всех «понятным учебником по сталинским годам»...
Но это в 60-ых (тайно) и в 90-ых (явно) в честь Александра Исаевича интеллигенция играла туш за этот литературный подвиг. А в 40-х, как мы знаем, автор этим самым сделал себя в очередной раз мучеником. Но на этот раз все было намного страшнее. На зону загремел на 5 лет раньше работы над указанным эссе. Еще в 1945-м – при попытке распространить (через друга Виткевича) критику сталинизма и, по большей части, ленинизма. Лубянке даже и стараться не надо было. Любитель «политических» писем ни в чем не отпирался. А «Ивана Денисовича» писал в 50-60-ых – уже в одном из лагерей (в Экибастузе). А потом уже были и все остальные книжки (он переправлял их через соратников-«шестидесятников»). В США это «наследие» стало уважаемым, как и Священное Писание. То есть, возвращаясь из зоны, писатель уже знал, кто он для «цивилизованного» мира…
Герой?
Читал ли чтиво Ельцин – не важно. Но Борис Николаевич сделал страдальца-графомана чуть ли не главным своим советником.
А все из-за того, что для Запада Солженицын был иконой миротворчества, гласности, гуманности, демократизации, ну и прочих странных понятий.
Еще Солженицын выступил в Конгрессе США с едкой антисоветской речью.
Советовал продать Курилы.
Только одно странно. Этот «герой», по словам кучи «сидевшего» с ним народа, всегда с удовольствием сотрудничал с администрацией, чтобы не получить очередных тумаков. Был… стукачом.
Друзья, не забывайте подписаться на канал, оставить комментарий и поставить лайк! Вам пару секунд, зато мы знаем, что работаем не зря! Спасибо Вам!