Экипаж остановился у кованых ворот двухэтажного дома. Мужчина вышел и забрал багаж, горячо поблагодарил извозчика и отправил его восвояси. На плечи военного медленно ложился снег, накрывая его вместе с багажом, будто мягким пуховым одеялом. Капитан замер, с нежной улыбкой наблюдая за изменениями, произошедшими за время отсутствия. Зима уже медленно вступала в свои права, на голых ветвях деревьев лежал снег, и все крыши тоже были присыпаны им, как сахаром. Только несколько елей во дворе дома были зелены, и их праздничный вид вносил особую красоту в общую картину.
Дети, до этого момента игравшие в снежки, сразу обратили внимание на повозку и незнакомого человека. Вдруг они узнали в нем Кондратьева, который уходил на фронт, когда еще весна только-только начиналась и вокруг всё расцветало. Ребята точно знали, что Николай Васильевич был участником Бородинской битвы: рука его была перебинтована, и ходил он, слегка прихрамывая. Капитан заметил детей, направлявшихся к нему, и отошел в сторону, чтобы они могли встать рядом. Николай Васильевич знал, что первое время будет в центре внимания. Всегда, когда кто-то возвращался с фронта, дети были готовы день и ночь сидеть подле него и напряженно вслушиваться в рассказы, задавать тысячи вопросов и получать на них ответы. Кто, кроме непосредственного участника, сможет достоверно и полно поведать историю сражения? Кто без прикрас расскажет о тонкой грани между жизнью и смертью, которая становится особенно ощутима во время кровопролитного боя?
Орава детей обступила мужчину. Со всех сторон наперебой посыпались вопросы. Вся эта суета и нетерпение вызвали у капитана улыбку. На самом деле, все то время, что провел в сражениях, он скучал по спокойной, мирной жизни, простым людям, их искренним улыбкам и словам. Кондратьев попросил детей затихнуть. Воцарилась тишина. Дети были готовы на все, лишь бы не упустить драгоценную возможность выслушать того, кто всего несколько месяцев бился с французами за честь и свободу Родины.
Мужчина вдохнул свежий морозный воздух полной грудью и предложил: «Давайте не будем стоять на улице. Ребята, проходите в дом.» Пораженные, они притихли и стали переглядываться: редко кто приглашал без веской на то причины. Мужчина отряхнул багаж от снега и подхватил его с земли. Руки и щеки капитана были красными от холода, и от этого он казался особенно близким, почти родным. Дети, пропустив Кондратьева вперед, двинулись следом, отставая на добрых десять шагов.
Просторная комната была освещена холодным уличным светом. Николай Васильевич сидел в кресле, обитом тканью, с предвкушением оглядывая всех тех, кто собрался. Как только он позвал детей в дом, подоспели и другие. Практически вся комната была заполнена ребятами. Они сидели на двух маленьких диванчиках, стульях, принесенных из другой комнаты, и даже на полу. Их глаза горели от нетерпения.
Какое-то время мужчина просидел, молча глядя в окно на медленно падающие хлопья снега и думая о чем-то. Все его мысли были заняты кровопролитной Бородинской битвой и событиями, произошедшими всего несколько месяцев назад. Свежи еще раны и воспоминания о погибших и выживших.
В тишине звучный голос был подобен раскатам грома: «Мы знали, что сражение неизбежно. Солдаты перед боем чистили оружие и старались поддержать друг друга, как могли. Обменивались шутками, планами и мечтами, хотя и понимали, что многие погибнут даже в ближайшие часы, что уж говорить о будущем».
Какая-то тощая девчонка нерешительно подняла ладонь наверх, чтобы капитан ее заметил. Он кивнул, разрешая задать вопрос. «А страшно было?». Среди детей пробежала череда одобрительных возгласов: каждый где-то глубоко в душе хотел об этом спросить, но решилась только она.
Мужчина кивнул своим мыслям, будто не решаясь ответить, помолчал несколько секунд и продолжил рассказ: «Конечно. Тех, кто старше, дома ждали жены и дети, тех, кто младше – родители. Мы все хотели вернуться к семье живыми, но понимали, что именно в наших руках судьба Родины, а не только одного сражения. Не было паники и суматохи, но было всепоглощающее чувство ответственности. Преданность Отечеству и боевой дух подняли бы тогда даже мертвого».
Полсотни пар глаз, горящих огнем патриотизма, были обращены в тот момент на мужчину, повествовавшего о подвиге и героизме в сражении с врагом. Дети были удовлетворены ответом и жадно впитывали его слова, будто ничего лучше и интереснее в своей жизни больше не услышат, а капитан продолжал.
«Они напали в половине шестого утра, когда не сошел еще утренний туман. Несмотря на численное превосходство врага, в течение целого часа наши егеря отбивали его атаку, но под угрозой обхода с фланга отступили по мосту. Французы последовали за ними и попытались было прорвать оборону, но потерпели неудачу. Враг остался на противоположном берегу и больше не решался переходить Колочь. Мост был разобран в кратчайшие сроки.
Сильный удар французов пришелся на Багратионовы флеши. За шесть часов Наполеон предпринял восемь атак. Временно были захвачены три флеши, но остаться там враги не смогли. Войско под командованием Багратиона отбросило их назад, и уверенность французов пошатнулась. Они понесли огромные потери. После ранения генерала Багратиона командование взял на себя Коновницын. Он не дал войску пасть духом, отвел его от флешей на восточный берег Семеновского оврага и задержал там врага».
Дети слушали, разинув рты. Они не понимали многого, но чувствовали важность событий, о которых рассказывал Кондратьев. Никто даже не шевелился, замерев от переполнявших их чувств. Для ребят это была сказка о героизме, для капитана – история великом подвиге русского воина.
«Бой за Семеновские флеши очень быстро принял более ожесточенный характер. Первые атаки были успешно отбиты защитниками, но французы не отступали, силясь переломить ход сражения в свою пользу. Над полем битвы темной шапкой висел пороховой дым. Большую часть нашего войска составляли те, кто уже несколько часов бился за Багратионовы флеши. Показывая чудеса стойкости и отваги, обескровленные тяжелым боем, русские готовы были стоять до конца. Враги атаковали яростно, но всё равно гибли, снова и снова оттесняемые к самому лесу. Кутузову удалось воспользоваться их положением и подтянуть силы полководца Барклая-де-Толли.
Наполеон не прекращал атаковать левый фланг, но основной удар направил в центр. Завязалась кровопролитная тяжелая битва, но вскоре врагам снова пришлось отступить.
Во время сражения за флеши французскому войску было приказано обойти русских в районе Утицкого леса. Им удалось даже оттеснить нас и расположить на этом месте артиллерию, но вскоре эта высота вновь была отвоевана ценой жизни генерала Тучкова.
Кутузов понял, что наши силы ослабевают, и предпринял попытку рейда в тыл вражеской армии. Сначала все шло успешно, но после того, как к французам подоспело подкрепление, русская кавалерия была безжалостно отброшена назад. Несмотря на это, важная цель все-таки оказалась достигнута – был отсрочен на целых два часа решающий удар противника, а это позволяло нашей армии перегруппироваться и перераспределить силы».
Мальчишка, сидящий прямо подле Николая Васильевича, открыл рот, чтобы что-то сказать, но не решился. Другой, более смелый, сначала толкнул его локтем, но ничего не добился этим и нетерпеливо сказал сам: «Так мы все-таки победили или нет?»
Кондратьев задумался и окинул взглядом комнату, полную детей. Он понимал, что уже вот-вот дойдет в своем рассказе до конца битвы, а значит, и итог тоже должен быть однозначным для этих благодарных маленьких слушателей.
«Слушайте дальше, я расскажу всё по порядку. В центре наших позиций стоял высокий курган, на котором была установлена батарея, защищаемая войском генерала Раевского. Несмотря на плотный перекрестный артиллерийский огонь, французы сумели ворваться в редут, но вскоре были оттеснены обратно стараниями армий генералов Ермолова и Кутайсова. Враг понес тяжелейшие потери. Кутузов, заметив ослабление войска Раевского, отвел его во вторую линию. Вместо него на защиту батареи было приказано вступить генералу Лихачеву.
Завязалась самая кровопролитная битва всего Бородинского сражения. Около трех часов дня французами был открыт артиллерийский огонь по батарее Раевского. Спустя час она все-таки была взята, но французы понесли колоссальные потери. Представьте себе, они называли между собой батарею Раевского «могилой французской кавалерии».
Наступление вражеской армии прекратилось. Они отступили с занятых ранее территорий. Русская же армия не оставляла своих позиций. Она напряженно замерла, готовясь к новым атакам, и ее боевой дух не упал, несмотря на потери в рядах. Солдаты были готовы броситься в бой в любой момент и окончательно разбить врага. К ночи прибыл приказ Кутузова об отведении армии за Москву, чтобы сохранить ее, восполнить потери и подготовиться к новым сражениям.
Французы были поражены стойкостью, отвагой и силой духа русских. Их было значительно больше, но это не дало преимущества. Битва, которая должна была принести легкую победу, значительно проредила вражеское войско и пошатнула боевой настрой. Героизм и готовность умереть за победу, с которыми русский человек бросался в бой, были для них поразительны».
«Значит, победа!» Девчонка, сидевшая поодаль, вскочила на ноги и с надеждой посмотрела на капитана. Он только кивнул и улыбнулся. Они всегда слышали только то, что хотели, а в таких случаях, как этот, это было даже хорошо. Нестройный ряд детских голосов завопил от радости. Они переглядывались и обнимались, сами не понимая, откуда в груди чувство, заставляющее их кричать «Победа!» и радоваться. Дети испытывали гордость за свою Родину и бойцов, защищавших ее.
Капитан переглянулся с грустной девушкой. Она была заметно старше остальных и понимала всё гораздо лучше. Напряженная складка пролегла у нее на лбу. Николай Васильевич перехватил ее взгляд вновь и вместе со всеми крикнул громким и звонким голосом: «Победа!». Девушка облегченно улыбнулась и подхватила общее настроение.
Кондратьев отлично понимал, что главная победа еще только предстоит, и ему скоро снова придется вернуться на фронт.