Рождение никакого другого государя не ожидалось с таким нетерпением, как появление на свет Ивана IV Васильевича. Его отец Василий III женился первым браком в 1505 году, ещё будучи наследником московского престола. Избранницей его стала девица Соломония, дочь боярина Сабурова. Но шли годы, а кремлёвские палаты не оглашались плачем новорождённого…
Василий тяжело переживал свою бездетность. Стремясь снять с себя заклятие бесплодия, он не брезговал ничем, даже таким предосудительным для государя и христианина средством, как обращение к колдунам.
Наконец, на двадцатом году супружества Василий III развёлся с Соломонией Сабуровой, которая была насильно пострижена в монастырь. Однако и второй его брак на литовской княжне Елене Глинской долгое время оставался бездетным. Василий совершал богомольные поездки по дальним монастырям, щедро расточал милостыню нищим, но ничто не помогало — Елена никак не могла почувствовать блаженную тяжесть во чреве.
В 1530 году Василий с женой с особой верой прибегли к заступничеству преподобного Пафнутия Боровского, во имя которого в то время в Переславле строили монастырь. Василий посетил обитель и пожертвовал на каменную церковь во имя Святой Троицы, прося преподобного молиться о даровании ему чада. И случилось чудо: Господь внял просьбам супругов. 25 августа 1530 года на свет появился желанный наследник Иван Васильевич — молитвенный плод.
Благодетельное вмешательство небесных сил для части современников было несомненно. Спустя полвека рязанский епископ Леонид так и свидетельствовал перед сыном Грозного — царём Фёдором Ивановичем, как о деле хорошо известном, что Бог даровал России государя Ивана Васильевича «по молению преподобного Пафнутия чудотворца».
В Москве, однако, получила хождение и другая версия рождения Ивана Васильевича. Молва приписывала отцовство не Василию III, а молодому боярину, красавцу-князю Ивану Фёдоровичу Телепнёву-Оболенскому. Эти слухи особенно усилились после смерти Василия III в 1533 году, когда Елена Глинская начала открыто сожительствовать с этим придворным. Несколькими десятилетиями позже московский публицист Иван Пересветов оставил нам свидетельство того, что в соседней Речи Посполитой на это дело смотрели схожим образом: «В Литве пишут философы и дохтуры латинские... про государя благоверного царя и великого князя Ивана Васильевича... придёт на него, государя, охула от всего царства, от мала и от велика, и будут его, государя, хулить, не ведаючи его царского прирождения...»
Как видим, литовские «философы и дохтуры» (учёные и публицисты) прямо пророчат чуть ли не восстание русских людей против незаконнорождённого царя.
Разумеется, всё это не более, чем слухи. Известный советский антрополог Герасимов, в 1960-х годах реконструировавший облик Грозного по его черепу, считал, что в чертах лица царя явственно проступает так называемый динарский тип, характерный для народов Средиземноморья: узкое лицо, высокие глазницы и сильно выступающий тонкий нос. Унаследовать эти черты он мог только от своей бабки, гречанки Софьи Палеолог, и, естественно, только через Василия III — его несомненного биологического отца.
Тем не менее, очевидно, что трон начал качаться под Иваном Васильевичем с момента его рождения. Для какой-то части бояр он являлся незаконнорождённым отпрыском приезжей литвинки. Именно здесь кроются корни душевной драмы Ивана IV. Его характер сформировался под косыми взглядами вельмож и оскорбительным шёпотом за его спиной.
Иван остался круглым сиротой в восьмилетнем возрасте, после того как вслед за отцом, умершим в 1533 году, скоропостижно скончалась и его мать, Елена Глинская. Власть на долгие годы перешла к боярским группировкам, которые, по словам летописца, «наскочили» на Московское государство как иноземные завоеватели.
Палаты Ивана сделались самым заброшенным углом кремлёвского дворца. «Родственники мои не заботились обо мне», — горько жаловался он позднее. И это было ещё мягко сказано. Его оскорбляли на каждом шагу и как ребёнка, и как государя.
Ни забыть, ни тем более простить такое Иван не мог. Позже, в своих обличениях боярского своевольства, он всегда начинал с бесчинств, творимых в годы его малолетства. Особенно неотступно его преследовало одно жгучее воспоминание. «Одно припомню, — писал он князю Курбскому, — бывало мы с братом играем, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, локтем опершись на постель нашего отца, ногу на неё положив». Эта картинка из его детства навсегда осталась для него символом наглого боярского произвола.
Между тем по своим природным задаткам он отнюдь не был извергом. Иван Васильевич начал своё правление актом прощения и милосердия. В 1540 году по ходатайству митрополита Макария он освободил из-под стражи опального князя Бельского, и этот великодушный поступок стал его первым официальным волеизъявлением.
По тогдашнему обычаю, возраст совершеннолетия для юноши наступал в 15 лет, а до тех пор от лица малолетнего государя всеми делами управлял опекунский совет. Первое место в нем заняли старейшие Рюриковичи, князья Шуйские. В прошлом они долго сопротивлялись усилению Москвы и только при деде Ивана Грозного Иване III перешли на службу к московским государям.
Шуйские пеклись лишь о своих интересах и разоряли государство хуже татар. Особенно рьяно они следили за тем, чтобы у малолетнего Ивана не появился преданный друг и фаворит, который прибрал бы к рукам государственные дела. А между тем 13-летний Иван как раз приблизил к себе молодого боярина Федора Семёновича Воронцова.
9 сентября 1543 года во дворце разыгралась сцена, превосходящая всякое воображение. На глазах у Ивана и митрополита Макария Шуйские и их сторонники схватили Воронцова, били его по щекам, изорвали на нем платье и хотели тут же убить, единственно за то, говорит летописец, «что его великий князь жалует и бережёт». Митрополит Макарий пытался вступиться за несчастного, но безуспешно. Более того, один из буянов наступил на мантию владыки и разодрал её. Только мольбы и слезы ребёнка-государя удержали Шуйских от прилюдной расправы над неугодным им человеком. Воронцов отделался ссылкой в Кострому.
Но это было последнее безнаказанное боярское своеволие.
29 декабря того же года Иван неожиданно для всех приказал схватить старшего из Шуйских — князя Андрея. Арестованного боярина отдали псарям, которые поволокли князя к тюрьме и по дороге убили его. Изуродованный и обнажённый труп Шуйского лежал неубранным два часа. Пособники Шуйских были разосланы по городам.
Жестокая расправа с главой всемогущего клана привела бояр в оцепенение. «С этих пор, — говорит летописец, — начали бояре от государя страх иметь и послушание».
Молодой сокол расправил крылья. Хищник вкусил крови, и пища пришлась по вкусу.
Юному государю повезло, что при дворе был человек, в котором воплотились лучшие черты образованности и морали того времени, — митрополит Макарий. Современники единодушно признают за его незаурядной личностью поистине всенародный пастырский авторитет. Уже в Новгороде, во времена своего архиепископства, Макарий был необыкновенно популярен — его почитали «учительным» и «святым» человеком. Он обладал даром простого, проникновенного слова и замечательным талантом проповедника, — так что все «удивлялись, какая от Бога дана ему была дана мудрость в Божественном писании — просто всем разъяснять (Слово Божие)».
Вероятно, он был первый, кто попытался серьёзно восполнить недостатки в образовании и воспитании Ивана. Под его влиянием Иван с жадностью набросился на книги, читая все без разбора — Библию и церковную историю, русские летописи и византийские хронографы — тогдашние учебники истории.
Книга была для него предметом напряженных размышлений и острых переживаний. В древних текстах Иван искал и находил примеры, поучения, предсказания и пророчества, касающиеся своего времени и себя лично. «Несть власти, аще не от Бога»; «всяка душа властям предержащим да повинуется»; «горе граду, которым многие обладают» — Иван понимал эти библейские афоризмы и поучения по-своему, примеривал их к себе, прилагал к своему положению. Величественные образы ветхозаветных избранников и помазанников Божиих — Моисея, Саула, Давида, Соломона — завораживали его воображение.
И вот, постепенно, из чтения самых разнообразных источников, у Ивана возникло и окрепло сознание своего высокого избранничества. Он первый из московских государей почувствовал в себе царя в настоящем библейском смысле слова, помазанника Божия.
Иван Грозный принадлежал к тем редким правителям, которые приносят на престол новые политические идеи. Он начал своё правление с идеологического новшества, коренным образом изменившего лицо московского самодержавия.
Дело касалось царского титула московских государей. Первый из великих московских князей, который стал именовать себя царём, был дед Ивана Грозного, Иван III. Он же впервые в российской истории венчал на царство своего внука Дмитрия, которого, впрочем, вскоре отстранил от престолонаследия в пользу своего сына Василия III, отца Грозного. Однако ни Иван III, ни Василий III ещё не дерзали называться царями перед иноземными государями. Их царский титул предназначался только для внутреннего, домашнего обихода: его упоминали в правительственных актах, имевших хождение исключительно внутри Московского государства.
16-летний Иван смело отбросил эту ложную скромность.
14 декабря 1547 года, после молебна в Успенском соборе, духовенство и все бояре были приглашены к великому князю, который заявил им о своим намерении «поискать прародительских чинов, как наши прародители, цари и великие князья, на царство и великое княжение садились, — и я также этот чин хочу исполнить и на царство и великое княжение сесть».
Бояре аж прослезились от умиления — государь так юн, а уже прародительских чинов поискал!
Венчание на царство состоялось спустя два дня, в воскресенье. В Успенском соборе митрополит Макарий благословил Ивана и возложил на него бармы и венец. Весь этот обряд, с некоторыми вариациями, был повторением церемонии венчания великого князя Дмитрия, внука Ивана III, состоявшейся полвека назад. Однако именно 16 января 1547 года можно считать подлинным днём рождения царской власти в России. Иван Грозный стал первым русским царём не потому, что над ним исполнили те или иные обряды, а потому, что он первый понял все политическое и мистическое значение царской власти.
Его венчанию на царство было придано значение вселенского церковного деяния. В соборном постановлении 1561 года, изданном по этому случаю, Грозный был назван «государем всех христиан от Востока до Запада». Иными словами, отныне московский царь открыто заявлял всему свету, что он является вселенским царём православия, хранителем истинной веры и защитником всех православных христиан. Именно такое сакральное значение царская власть имела в Византии, которая послужила для Ивана Грозного политическим образцом.
Русские книжники придавали огромное значение венчанию Ивана царским венцом — в его сиянии они видели отблеск возросшей мощи и славы России. Всеобщее воодушевление было неподдельным. Даже новгородская летопись, которую не заподозришь в избытке симпатий к Москве, отозвалась на это событие восторженным панегириком: «И нарекся царь и великий князь, всея великия России caмодержец великий... И держал в страхе все языческие страны… Прежде же его никого из прадедов его царём не славили в России, никто из них не смел поставиться царём и зваться тем новым именем, опасаясь зависти и восстания на них поганых царей».
Вот так, в непомерном самомнении 16-летнего юноши Россия обрела национальную идею и впервые осознала величественную исключительность своего государственного бытия. Своим венчанием на царство Иван Грозный превратил Россию в мировую державу с той «особенной статью», о которой говорится в известном тютчевском четверостишии.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги на ЛитРес
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
Вышла в свет моя новая книга "Суворов". Буду рад новым читателям!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
Заказы принимаю на мой мейл cer6042@yandex.ru
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.