- Вот что, Лена! Правильно, тебе надо уезжать. Ты сейчас выказала мне свою жалость. Ты ведь не жалеешь меня, ты завидуешь. Ты, Лена, сирая, живешь завистью чужому счастью
Начало. Глава 1.
Лена набрала номер заведующей кафе. Длинные гудки, гудки и, наконец
- Алло, алло, говорите, я слушаю.
- Фаина Анатольевна, здравствуй, это Лена.
- Лена? Какая Лена? Ленка, ты что ли?
Фаина округлила глаза, с густо накрашенными тушью ресницами, подняла тонкие, выщипанные и нарисованные вновь черным карандашом брови, пожала полными плечами
- Лена! Зараза такая, ты где мотаешься? Мы тебя хоронить собрались. Сказали, что ты утопла.
- Как это утопла, Фаина Анатольевна, с чего это взяли?
- Бабка Нюра Васяткина заметила тебя ночью у реки, а кто-то сказал, что его знакомый видел, как ты в реку входила. Мать твоя совсем обезумела от горя, воет день и ночь. Где ты, куда девалась?
- Скажите матери, что я жива-здорова, Димка со мной.
- Жива-здорова, говоришь? Так, где ты сейчас, когда вернешься? Чего Васильевне-то сказать?
- Скоро. Я в деревне, у родни Федора.
- Ах, ты снова с Федором! Догнала так и его, отобрала у Нинки! Теперь понятно, тебе не до матери. Ах, Ленка, какой ты дрянью все же уродилась. Все готова променять на мужика, даже мать родную. Вот натура у тебя! Нет нематерных слов, чтобы сказать, какая.
- Я не с Федором. И вообще, мое дело с кем быть и больше это никого не касается. Матери передай, приеду скоро.
И положила трубку. Васса слушала разговор Лены по телефону, неодобрительно качая головой
- Ты чего же, милушка, так с людьми разговариваешь? Не «до свидания» не сказала, ничего. Ты же женщину просишь до матери дойти, а будто и не просишь, а приказываешь.
- Надоели, баба Васса! Все, кому не лень, лезут в мою жизнь, все учат, как мне жить, что мне делать.
- Может послушала бы кого умного и не оказалась бы битой? Не все же люди тебе плохое советуют.
- Насоветуют они, пусть за себя переживают, я сама как-нибудь со своей жизнью разберусь. Твои разговоры и советы мне тоже ни к чему, баба Васса.
- Ладно, разбирайся. А пока пойдем домой, мальца кормить пора. Быстро, однако, ты воспряла, то едва ли концы не отдавала, а тут крылья распустила, готова и в темечко клюнуть, если что.
- Да, я такая, умею за себя постоять.
- Ага, видела я, как ты стояла за себя на коленях. Скажу прямо, не рада я, что ты в нашу родню втерлась. Мальчишечку жаль, будь моя воля, не отдала бы я его. Испортишь парнишку. Иди, корми его. Катерина! Слышишь, что ли? Подь сюда!
- Чего, маманя?
- Я говорю, пойду я до Лизы, у них и ночую. Холодно уж стало спать в сенцах-то.
- Дык, давай, мы с Алексеем в сенях ляжем, а ты на нашей кровати.
- Ладно уж, одну-то ночь погощу, давно у них не бывала, Лиза меня давече звала, да я не пошла, с мальцом, вон, водилась. Олеша придет, ты его пошли к Ивану. Пусть договорится, чтобы забрал завтра нашу гостью, когда молоко в район повезет. Негоже ей своим личиком народ в автобусе пугать. Пусть денег даст, чтобы довез ее, куда она скажет.
- Дык, маманя! Пожила бы Лена у нас еще, пока синяки не сойдут, не мешает ведь.
- Катерина! Мне лучше знать. Пора Олене домой, мать, отец у нее там. Зачем ей у чужих людей жить, когда родные есть.
Катерина хотела было возразить свекрови, мол, какая Лена чужая, у нее наш племянник, но вовремя остановилась. Нельзя спорить с Вассой. Раз она так сказала, значит так правильно.
- Ладно, маманя, скажу. Лена! Пойдем в дом, каша для Димки сварилась, чайник вскипел, я яишенку пожарила, поедим маленько, чаю попьем.
Лена молча вошла вслед за Катериной в дом, ведя сына за ручку. Ей тяжело поднимать ребенка, невыносимо болит вся грудь. Катерина пододвинула тарелку с кашей к краю стола, где сидела Лена.
- Не горячая уже, корми, после сами поедим. Что у вас маманей случилось? Разругались что ли? Зачем она тебя выпроваживает?
- Ничего не случилось, я сама собралась, хватит уже чужой хлеб есть.
- Скажешь тоже, ты теперь наша родня, никакая не чужая.
- Не знаю, может для тебя и родня. Как ты здесь живешь, Катерина? Свекрови слова поперек не скажи, Алексей твой тоже без ее разрешения шагу не ступит. Нужна она тебе такая жизнь?
Катерина посмотрела в глаза Лены долгим, пристальным взглядом, пытаясь прочесть, что в них.
- Вот что, Лена! Правильно, тебе надо уезжать. Ты сейчас выказала мне свою жалость. Ты ведь не жалеешь меня, ты завидуешь. Ты, Лена, сирая, живешь завистью чужому счастью. Ох, незавидная твоя доля, Лена! Злая ты, хоть и стараешься прятать это. От таких, как ты, надо отгораживаться стеной. Сглазишь.
- Что я такого сказала? Какие-то вы здесь не такие. К каждому слову вяжетесь. Просто, мне кажется, что тяжело жить со свекровью, мне жаль тебя, вот и высказалась.
- Себя пожалей! Я от родной матушки столько добра не видала, сколько от мамани. Она меня ни разу не облаяла, научила всему, неумеху такую, с дочкой моей выводилась. Алексей слушает маманю, потому, что она добра нам желает. Тот мужчина, который уважает мать, будет уважать и жену.
Мой Алеша ни разу в жизни на меня руку не поднимал, грубым словом не обидел. Настена наша уже на выданье, а промеж нас все еще любовь, как в первый год жизни. Все потому, что моя свекровь бережет наше гнездо. Она мудрая, она научила меня уступать, когда нужно, промолчать иногда и настаивать на своем, если права, не ругаясь, мягко, с лаской.
Жаль, что у тебя не было такой свекрови. Может ты бы стала другой, может научилась бы быть счастливой.
- Нет уж! Спасибо! Видала я такое счастье в г.обу! Я, женщина самостоятельная, жить не по чьей указке не собираюсь.
Рано утром, сразу после первой дойки, Иван, погрузив в кузов Газика фляги с молоком, заехал к Григорьевым. Увидев начавшие желтеть синяки на лице Лены, он присвистнул, но ничего не сказал.
Всю дорогу ехали молча. Мальчик спал на руках у матери. Лена морщилась от боли при каждой встряске на лесной дороге, но терпела. Въехав в город, Иван сразу повернул в сторону Молокозавода. Лена сердито посмотрела на него
- Сначала отвези меня!
- Нет, сначала сдам молоко, не могу я из-за тебя греть под солнцем фляги с молоком.
- Отвези, сказала, тебе заплатили!
- Ну и что? Заплатили, но не наказали, чтобы вперед тебя отвез. Сиди, это недолго. Сдам молоко и поедем.
«Недолго» длилось больше часа. Проснулся Дима и захныкал. Лена сунула ему в руку печенье.
- Все, сыночек, скоро будем дома! Потерпи мой маленький.
Иван сдал молоко, сел в кабину
- Адрес говори!
Лена назвала адрес родителей. Ей одной с Димочкой не справиться. Доехали до ворот, она со стоном вылезла из машины и хлопнула дверцей, даже не сказав, «Спасибо!», не попрощавшись.
Продолжение читайте здесь: Глава 35