Поездку в парк «Патриот» нужно планировать на целый день и не на один раз — даже за сутки там не обойти всего: музейный комплекс, храм, гигантские площадки с техникой, живой уголок, партизанская деревня, и это далеко не все.
Один только музей «Дорога памяти» по хорошему — это целый день. У нас на музей ушло ровно 3 часа: мы зашли в 13:00 и вышли в 16:00, и это мы прям галопом пробежали, потому что поход в музей с годовалым ребёнком — это извращение на любителей. Мы к такими любителям не относимся, но оба с мужем адепты того, чтобы дети подстраивались под жизнь родителей (а не наоборот). Если решили идти в музей, значит идем. Запасаемся водичкой, средствами гигиены, печенюхами и пюрешками и едем.
Итак, мы припарковались недалеко от Храма Вооруженных сил России (парковка бесплатная) и пошли на вход. Зайти можно и с велосипедом, и с коляской без проблем, но все сумки и карманы проходят тщательный досмотр охраной плюс рамки. Из-за этого образуется небольшая очередь на вход, но это не критично. Дальше мы встретились с друзьями — они тоже были с двумя детьми, но постарше, и пошли сначала в храм. Конечно, это стоит увидеть своими глазами — масштаб поражает. Мы поставили свечки и помолились.
Времени на раскачку было не много — Савелий бодрствует по режиму около 4 часов, так что мы сразу пошли в музей (он был нашей главной целью). Музей полукругом огибает храм, и по задумке посетитель заходит в начале полукруга, проходит 1418 шагов от первого дня войны до Победы, и выходит из другого конца. Вообще должна признать, что более продуманного музея я еще не встречала в жизни: входы, выходы, туалеты, перекусы, лавочки, инсталляции — все сделано на высшем уровне и для людей.
Заходим в первый зал и погружаемся в атмосферу СССР за несколько часов до войны: тут и аудио-воспоминания, и видеоряд улиц наших городов, и классики на полу как будто расчерчены мелом — поневоле погружаешься в атмосферу.
А потом иммерсивность сразу достигает предела — сирены, бомбы, которые сыпятся на дома, и леденящий ужас. Следующий зал — Брестская крепость: темнота, полуразрушенное здание, солдат затаился за стенкой, мы все понимаем, что он скоро погибнет. Но мы этого не увидим, идем дальше — там архивные материалы с донесениями, письмами родным от первых призывников и много артефактов первых дней войны.
Меня поразила одновременная глубина и технологичность — с одной стороны привычные «подстеклянные» экспонаты: письма, документы, оружие; с другой стороны — вводишь на дисплее ФИО своего прадедушки, за секунду находишь, кликаешь, и вот его фото всплывает на огромном экране, и он смотрит на тебя как живой. У меня брызнули слезы, тяжело было дышать, я до сих пор не могу вернуться в себя окончательно. Все мозаики на стенах выполнены из фотографий погибших солдат — это фантастически сложно, продуманно и трогательно.
В нашей семье воевали два прадеда — дедушка мамы по материнской линии и дедушка папы по отцовской линии. Два других прадедушки были председателями в своих колхозах и работали в тылу. Мамин дед, Виктор Васильевич, был призван в первые дни войны (2 июля 1941) и воевал на Ленинградском фронте. Через год был командирован домой в тяжелом состоянии с дистрофией. Моя бабушка рассказывала как откармливала его по схеме — сначала всего одну ложечку, через день можно уже две и так далее. За 45 дней она его выходила, и его снова призвали. В августе 1943 года он погиб.
Второй прадед, Егор Михайлович (в его честь назван наш Егорка) тоже призвался в числе первых — оставил жену Анну (в честь неё назвали меня) и 7 детей (самый младший — мой дедушка Митя, папин папа). Всех мужиков из их деревни отвезли сначала в Пензу, а потом сразу на оборону Москвы. Он успел написать записку жене (она хранится до сих пор):
«Дорогая Аннушка нас везут на большую войну. Береги детей. Егор»
Он погиб в первом же бою, ему было всего 38 лет. Зимой 1941 года сгорел дом, все успели выбежать, но имущество и сам дом не спасли. Прабабушке предлагают отдать младших детей в детский дом, чтобы не умерли с голоду, но она не соглашается и скитается по соседям всю зиму. А весной всем селом ей срубили избу. Она дожила до глубокой старости, жила с младшим сыном (мой дед) и снохой (моя бабушка Надя, которая жива и сейчас), любила нянчить внуков (моего папу и крестную). Все семеро её детей прожили очень длинные и достойные жизни, двое (мой дед и его сестра Рая) получили орден труда. Бабушка Надя очень любила свою добрую, чистоплотную и трудолюбивую свекровь, поэтому очень просила моих родителей назвать дочку Аннушкой. Так получилась я.
Истории своих предков, воевавших и погибших за нас, я знаю наизусть во всех подробностях со школьных лет. Но когда я нашла их обоих в музее, у меня стали ватными ноги. Идеально оцифрованные фотографии, и вот эти глаза смотрят на меня. До сих пор пишу, и мурашки. Обязательно посетите музей и попробуйте найти своих дедов. Если информации нет или её нужно дополнить, это можно сделать на сайте музея, еще нам дали почту и номер для связи в ватсапе. И это тоже как-то невероятно заботливо.
А дальше зал с Обороной Москвы, Обороной Сталинграда, Ледяная Дорога Жизни к блокадному Ленинграду и так далее. Всего в музее 35 залов, 26 из которых иммерсивные с эффектом погружения. Вот голограммы в медицинской палатке проводят операцию, здесь инсталляция с горящим самолетом, тут землянка или партизанский отряд. Ну это не передать. Там надо быть. Идти, смотреть, слушать, трогать, сесть в очередном зале на лавочку и посмотреть фильм про «ночных ведьм» (46-й гвардейский ночной женский бомбардировочный авиационный полк). Я смотрела, слушала и кормила в уголочке Савелия. Он мотал ножкой, причмокивал и даже не догадывался, насколько невероятен сам этот факт. Шансы были ничтожно малы. Но мы победили врага, и вот малыш трепыхается у меня в руках и сжимает деснами одну грудь, а на второй настраивает пальцами радио «Маяк» — моя нелюбимая часть кормления, но сегодня все можно.
Мальчишки бегали с выпученными глазами по залам — их очень будоражили танки, самолеты, оружие и герои. Потом мы дошли до зала про детей, которые воевали, и меня тряхануло еще раз. Сразу рядом зал «18+», в него можно не заходить — он специально сделан в «аппендиксе» и с предупреждением, что там — тяжелые сцены из концлагерей. Я зашла и сразу вышла. Нет, это пока слишком для меня. Уставилась на туфельку. И смотрела, и плакала.
А еще я много читала писем. Это как гипноз, невозможно остановиться, они такие подробные, там столько любви, там честно пишут про то, как страшно, как больно, но обязательно «я жив и здоров» «верю в победу». И очень многие на «вы» с женой и родителями, и нет ошибок, и все слова как оголенные провода.
И вот зал с победой. К нему приходишь с вывернутым наизнанку ливером совершенно без сил, но все равно плачешь. И вся толпа плачет, и ты вместе с ней. Обида, горечь, усталость, абсолютное эмоциональное опустошение и невероятная гордость.
Мы вышли на улицу, в глаза ударило яркое солнце — уже непривычное за три часа в музее. Мы зашли в красивое круглое кафе и покормили детей чем-то очень вкусным. Потом на лифте поднялись на крышу музея и полюбовались видом. Еще немножко вымотали детей на детской площадке — дети вообще такая интересная раса, что могут выкладываться только до полного изнеможения, когда секунду назад ты с криками летел в горки вниз головой, а сейчас висишь без сил на папиных плечах и затяжно моргаешь.
Обнялись на парковке с друзьями, погрузили детей и уже через секунду под их громкий сап поехали домой.
Мы абсолютно точно еще вернемся в парк «Патриот» и в этот великолепнейший музей, потому что это важно и нужно.
P.S. Если не брать гида (человека или аудио), то все в музее абсолютно БЕСПЛАТНО. Цены на гида есть на сайте.
Надеюсь, этот материал был полезен. Пишите свои впечатления, в том числе и те, кто тоже уже побывал в парке и музее, мне будет очень интересно почитать.