Раскручивают новую сенсацию. Сталин кроваво-красным карандашом подписывает расстрельный список на писателя Артёма Весёлого. Только оттого, что ему не понравился «полурассказ». Вот, ведь, злодей какой!
И всё-то у них сходится. Писателя и правда, в 1938 году поставили к стенке за измену Родине. Только вот никакие «полурассказы», как и товарищ Сталин, тут ни при чём. Совсем другая была история, зачем врать-то?
Давайте почитаем как нам опять врут про советскую власть и товарища Сталина. Либеральный «историк» пишет:
«5 июня 1937 г. народный комиссар внутренних дел Союза ССР Ежов направил секретарю ЦК ВКП(б) товарищу Сталину спецсообщение о литераторе Весёлом.
В нём Ежов, запрашивая у вождя санкцию на арест Артема Веселого, уведомлял «усатого горца», что Веселый, член ВКП(б) и союза советских писателей, написал контрреволюционную повесть Босая правда».
Сталин, понятное дело, по злодейской сущности разбираться не стал. Не читая гениальной повести, отчеркнул красным карандашом короткое как выстрел «За» и расписался.
Расстреляли, в общем, гражданина Весёлого. Отдельно доставляет приводимая тут же фотография анфас и профиль измучанного писателя. И подпись полуграмотного чекиста на фото. С совершенно заваленными влево буквами: «Весёлый Артём». Как тут не поверить в злодейского Сталина.
Вот тут и начинаются странности. Во-первых, никакой он не Весёлый и даже не Артём. Звали сего писателя Николай Иванович Кочкуров. Именно это имя и стояло бы в учётной карточке. В настоящей учётной карточке.
В официальных документах органов по литературным псевдонимам граждан описывать – это новое слово не только в истории, но и банальном делопроизводстве. Но чего только не бывает.
Другая странность – Весёлый написал очень мало. Совершенно не масштаба Горького или Толстого фигура. Точно ли у целого наркома было время лично разбирать дела малоизвестных пакостников с чернилами?
Кстати, никакой повестью «Босая правда» не была. Это очень короткий рассказик в виде письма старого большевика товарищу Фрунзе. Автор не зря назвал его даже не рассказом, а так, половинкой.
Еще чудесное – Ежов, якобы, запрашивает у Сталина санкцию на арест литератора. Это, простите, как?! Какую, к шутам, санкцию?
Нарком, при наличии законных оснований, не может решить вопрос с арестом? Собственно и санкция самого Ежова близко не нужна. Органы на месте арестовали бы по закону.
Веселее другое – а какую санкцию мог ему выписать товарищ Сталин? Напоминаю, в 1937 году Сталин не занимал никакого официального поста. И никакие резолюции писать Ежову не мог.
Сталин – один из секретарей партийной организации. После упразднения должности генерального секретаря даже не генеральный. Один из секретариата.
Да, с огромным авторитетом. Именно к нему шли за решением самых сложных вопросов. Но вопросы принимались коллективным способом даже тогда – был съезд, было Политбюро.
Да и какое значение по закону имела бы санкция Сталина на бумажке Ежова? Сегодня никто не понимает уже, но вождь был именно вождём, Ежову он не начальник, а старший товарищ по партии.
Ну мало ли, может Весёлый понаписывал такого, что и расстрела не жалко? Давайте почитаем, что ли, ту самую повесть.
В журнале «Молодая гвардия» выходит письмо некого старого большевика и героя Гражданской. Пишет он наркому, товарищу Фрунзе.
Так, подождите, товарища Фрунзе не стало еще за 12 лет до того, в 1925 году! Мы же помним военного летчика Тимура, его сына. Который воспитывался именно поэтому в семье Ворошилова. Кстати, Тимур погиб в бою в сорок втором.
Не поздновато ли в 1937 году писать ушедшему товарищу Фрунзе? Впрочем, фамилии в повести нет. Может, это какой-то другой Михаил Васильевич. Запомним это пока.
Этот самый герой Гражданской пишет, что его товарищ, пулемётчик Горбатов голодает и не может найти работу. Что профсоюзные девицы откровенно издеваются над ним. Зато вся родня их устроена на тёплые места.
А вот командир эскадрона Афанасий Сычёв. Тоже герой, вернулся домой, а хозяйство сожжено. Пришлось идти батрачить к кулачку, против которого воевал в Гражданскую.
Да тот выгнал за то, что командир в партячейку ходил тайком. Пришлось идти исполком сторожить. Командир по пьяни полез на колокольню в колокола звонить. А его отчего-то из партии попросили.
Автор письма с партийцами в исполком написали в поддержку героя. Подвиги описали, а в ответ ни гу-гу:
«Али и впрямь орловские такую возымели силу, что ни с беднотой, ни с нами, рядовыми коммунистами, и разговаривать не хотят? Похоже – так. Посиживают они в холодочке, чаи гоняют, о массе не думают, сами себя выбирают, сами себе жалованье назначают. Что же это за звери такие?»
Это, заметьте, про партийное руководство написано. Революционным писателем за государственный гонорар, между прочим.
Дальше автор сообщает, что в Советах, да трестах заседают сплошь бывшие, князьишки, купчишки, да белые офицерики.
«Дети их лезут в комсомол, а внуки в барабанщики. Таких комсомольцев мы зовем золочеными орешками. Орловские нас судят и рядят, орловские ковыряют нам глаза за несознательность, орловские нас учат и мучат».
При этом честные большевики кто суп из крапивы с голодухи варит. Кто с мешком побирается ходит. Довела советская власть своих защитников.
«Кто испытал Гражданскую войну, на ком горят еще раны, того эта песня до слез прошибает. И бросают, бросают старику медяки, а иные язвят: Довоевался».
А вот история героическая в письме. Кавалер золотой сабли Федя Подобедов. Красной бригадой командовал.
Выгнали из армии, поставили местным рынком управлять. Дело непростое и отвественное, но для командира отчего-то оказалось позорным: «До метлы дослужился».
Через неделю бросил бляху в председателя исполкома. И крепко запил. Однако же, подыскали ему новое место – завхозом в армейскую часть. Там он всего-то двух лошадей казённых пропил.
Потянули на трибунал. А судит его прапорщик Евтушевский. Из белых, естественно, да ещё и красым командиром в Гражданскую крепко обиженный.
Стал прапорщик на арестованным насмехаться. А тот не выдержал, вырвал у конвойного шашку да зарубил члена трибунала.
После чего бывший красный командир собрал банду и ушёл за Кубань. Долго жёг совхозы, да советы громил. Коммунистов с комсомольцами резали, да поезда грабили.
Когда же банду разгромили чекисты, бежал в Турцию. Оттуда шлёт письма, что курды и то лучше прогнивших большевиков!
Дальше автор письма костерит секретаря своей партячейки как жуткого «делягу». Глава кооперации тоже с жиру бесится и сортир на ключ запирает. Батраков держит, но в туалет не пускает, только сам ходит.
И вот ходит голодный автор да в окна ресторанов заглядывает. А там партийные начальники шампанским чокаются.
Автор жарко вопрошает – за что же мы воевали? За кабинеты или комитеты?
Такое вот письмишко. Что ж, Гражданская страну перепахала крепко. И богато после неё не жили. И судьбы разные были.
Только выдумка это письмо. Как у Солженицына, один в один. И люди все выдуманные. Весёлый и не скрывает – это художественный рассказ.
Откровенный пасквиль на советскую власть. Пасквиль лживый и крайне отвратительный. В государственном журнале напечатанный.
И вот тут бы задуматься. Это ж не наши времена, сей «полурассказ» корректор правил, редактор вычитывал, наборщики каждую буковку перебрали. А после редколлегия в печать подписала.
И ни у одного не почесалось это подмётное письмо в мусорку кинуть? Это, извините, называется подпольная контреволюционная организация. Окопавшаяся в самом сердце советской прессы – в «Молодой гвардии».
Теперь представьте, что также же «художественная» статейка вышла бы в благословенных США в годы сенатора Маккарти. Что было бы со всей гоп-компанией?
Первым делом вылетели бы с работы. И тут же отправились под арест. Где их вдумчиво спрашивали не о художественных приёмах, а кто из Коминтерна или прямо из Кремля оплачивает такую «литературу». Примеров предостаточно.
Что сделала с писателем Весёлым и его подельниками советская власть? Правильно, ничего. Продолжала издавать эти пасквили и гонорары из казённых денежек платить.
Разгадка простая – статья вышла в марте 1929 года. До мифической записки Ежова добрых восемь лет. Так причём тут повесть?
После неё Весёлый здоровенный роман накатал «Россия кровью умытая». Примерно такого же содержания, антисоветчина через слово.
Очень короткий отрывок для примера. На кубанском хуторе притащили в революционный комитет бывшую графиню. Старушонка божий одуванчик. И давай измываться над бабушкой.
Графиня показана храброй и благородной:
«Да, - задыхаясь и пытаясь хладнокровничать, заговорила она, - я графиня!.. Муж мой служит в Санкт-Петербурге в святейшем синоде, два мои сына, дай Бог им счастья, - она перекрестилась, - сражаются против вас, грабителей и насильников.
Кого же вы будете грабить, когда разорите всех нас?.. Да вы, батенька мой, броситесь друг другу глотку грызть, и вашей кровью захлебнется несчастная Россия».
Расстреляли, в общем, бабушку единогласно. Вам не кажется, что в уста графини Артёмка вложил собственные убеждения? И дураку понятно, кто в этой истории смотрится людоедом.
Несмотря на эти пасквили, Артём Весёлый продолжал писать и издаваться. Даже в ассоциации пролетарских писателей состоял.
Опять же, материалы дела, по которому его арестовали, никто не видел. Так что до разбора их историками повторять байки про «кроваво-красный карандаш» как-то неуместно.
Зато есть указания, что троцкист Воронский на допросе сообщал как этот самый Весёлый говорил:
«Я бы поставил пушку на Красной площади и стрелял бы в упор по Кремлю».
После прочтения художеств Весёлого вполне верю, у этого бы рука не дрогнула. Опять же, в 1937 арестовали целый ряд, теплую компанию, пригревшуюся при издательстве.
Есть показания, что эти замечательные парни готовились на очередном параде бросить букет с бомбой в товарища Молотова. Кстати, обратите внимание, даже не в Сталина. Правда или нет, судить сложно, но контрреволюционная организация там явно была и не слабая. Годами публиковала вот эдакое.
Так вместо рассказов про кровавого Сталина и «расстреляли за повесть», Вы материалы дела запросите. Вам дадут, не сомневаюсь. Вам точно дадут.
И расскажите нам за что же на самом деле арестовали и судили этих замечательных писателей. И кому ещё они писали фальшивые письма про злодейскую советскую власть. Вот это и правда будет любопытно почитать. Можно нам эту босую правду немного в исторические документы приобуть?