Через пару недель после нашей случайной встречи я узнала, что Миша снова двинулся по наклонной.
— А Михаил поехал в реабилитационный центр, — сообщил мне Денис как бы между делом, пока мы сидели на диване и общались на всякие бытовые темы.
Я напряглась.
— И зачем мне эта информация?
Денис заерзал на месте.
— Не знаю, почему я тебе это сказал. Думаю, что ты захотела бы узнать.
И снова этот испытывающий взгляд, в котором читалось:
«Успокой меня и скажи, что у тебя с этим алкашом ничего не было, а то я извожусь от ревности...»
Я отвела взгляд и пожала плечом.
— Мне не очень интересно, что там происходит с Михаилом. Но спасибо, что сообщил.
Я встала с дивана и ушла на кухню, по дороге спросив Дениса:
— Будешь чай?
Денис ответил утвердительно.
Помешивая ложкой сахар в чашке я размышляла о том, что Миша говорил тогда, на нашем занятии… Помню, он упомянул, что слетел с катушек, когда жена выставила его вещи из дома и сообщила, что дети не от него... Черт, я же сказала тоже самое. Я же тоже сказала, что это — не его дети. Наверное, Мишка поэтому и поехал в реабилитационный центр… Блин, что же я натворила?
Не то, чтобы у меня заколотилось сердце или вспотели ладошки, нет. Но я почувствовала, что сделала что-то неправильное, и от этого у меня начало давить затылок.
Я вернулась к Денису, села рядом с ним и подала ему чашку.
— Почему Миша в центре? — спросила я у него.
Денис сделал глоток и ответил:
— Он сорвался. Снова стал пить. А здоровье, знаешь ли, уже не очень, ему стало плохо, я подробностей не знаю. Ну короче, его прокапали, а потом он сам уехал в центр.
— Можешь дать адрес? Хочу его навестить.
— Ты же сказала, что тебе неинтересно это все.
— Да, но мне нужно кое-что проверить, — я закусила губу, раздумывая, посвящать Дениса в свои психоигры или не стоит.. но потом подумала, что надо быть честной, — понимаешь, мы с Мишей столкнулись в коридоре пару недель назад, и я ему ляпнула одну обидную вещь. Я могу предположить, что именно это стало его триггером. И чтобы не мучиться чувством вины, я должна попросить у него прощения. Думаю, что так будет правильно. Ну, а если это он не из-за меня распсиховался, то и ладно.
Денис кивнул.
— Хочешь, я поеду с тобой?
— Да, можно. Но поговорить мы должны наедине. Надеюсь, ты понимаешь.
— Конечно.
***
Рехаб был просторным. Это было хорошее место для размышлений, для вдохновения. Для того, чтобы набраться сил на новую жизнь.
Я увидела Мишу издалека. Он шел ко мне медленно, ступая шаг за шагом. От его лихой уверенности, что была в юности, не осталось и следа. От его дерзости и шарма тоже. Плохой парень стал жалким. Мне больше не хотелось запрыгивать на его мотоцикл и уезжать с ним, подставляя щеки ветру. Мне уже не хотелось риска и адреналина. Мне уже ничего с ним не хотелось.
Вообще-то в самые тяжелые для себя времена я часто представляла этот момент. Когда я увижу Мишу вся такая расфуфыренная фуфырка и кину ему что-то пренебрежительное. Мол, уйди, противный, не для тебя цвету.
Но сейчас, проведя множество дней в самоанализе и самоизлечении, я совсем не хотела высокомерно с ним разговаривать или припоминать ему старые обиды. Внутри себя я даже обнаружила желание ему помочь. Хм, что-то новенькое.
— Привет, Аля, — прохрипел Миша, плюхнувшись рядом со мной.
— Привет. Как твои дела?
— Пойдет. А твои?
— Мои очень хорошо. Вообще-то, я пришла извиниться, — сказала я и посмотрела Мише прямо в глаза.
Миша вопросительно выгнул бровь.
— За что?
— За то, что ляпнула тогда, не подумав.
Миша отвел взгляд, и мне стало ясно, что это действительно из-за меня он сорвался. Блин. Я вдохнула побольше воздуха и положила свою руку на его.
— Миш, мои дети — это и твои дети тоже. Оба. У нас замечательные дети, вообще-то. Сын и дочь. Добрые, ласковые, очень красивые и умные. Дочка очень на тебя похожа. Хочешь, я покажу фото?
Миша кивнул. Кажется, у него немного заслезились глаза. Я достала телефон, полистала галерею и показала Мише его взрослую дочь. Она стояла на набережной, волосы раздувал ветер. У нее была та же ямочка на щеке, что и у Миши, и его темные волосы. Дочка была в кожаной куртке и с красной помадой на губах. Роковая красотка. Моя. Наша.
Мишка долго разглядывал фотографию. Он вздыхал и молчал.
Потом я показала фото сына, и его он тоже долго разглядывал. Сын больше похож на меня, но все равно черты Миши незримо присутствуют. Я забрала телефон и тихо сказала:
— Миш, прости меня.
Мишка махнул рукой. Мол, да ладно уж, проехали.
— Я никому не говорила, что мои дети от тебя. Никто не знает, кроме моих родителей. Детям я о тебе тоже не рассказывала.
Миша кивнул, встал и ушел от меня обратно в центр. Как всегда, уходит, когда посчитает нужным. Ну что ж.
Я набрала Дениса и сказала, что уже освободилась (он как раз беседовал со своими коллегами). Денис быстро меня нашел, и мы поехали домой.
— Я должна тебе кое в чем признаться, — сказала я, когда мы садились в машину.
— Прямо сейчас?
— Нет, когда приедем домой. Но я могу испугаться и отменить признание, поэтому вот заранее предупреждаю, чтобы ты от меня не отстал. Ты не отстанешь?
— Не отстану.
Заключение здесь.
