– Ты чем там занимаешься? Иди сюда, помоги картошку почистить!
– Ну, мааам! Сейчаас!
Знаю я это "сейчас". С детства помню. И нытьё это до боли знакомо. Когда-то бабуля меня так же пыталась привлечь к скучной и бесперспективной домашней работе. Я был уверен, что есть дела гораздо более важные и полезные.
Думаю, любые стены хранят эти бесконечно привычные звуки. Они бережно хранятся там, под слоем старой штукатурки, вторя ностальгическим эхом воспоминаний. Каждое поколение добавляет еще один пласт этой памяти.
– Тебя сколько ждать?
– Иду!
Как же, идёт он... Тут не обойтись без жесткого специфического отцовского тона. А зрителей, способных оценить и восхититься, сегодня нет.
Когда на майские приезжали гости, все было иначе. Кардинально. Золотой ребенок, жизнерадостно и эмоционально отзывающийся на любую подобную просьбу, проявляющий инициативу, стремящийся порадовать и угодить. Как-то все быстренько скукожилось, сдулось, исчезло после их отъезда.
И это – тоже знакомо. Какие вы все одинаковые!
Мы все...
Бабушку я любил. Помню восторг, праздник, радость. Она пришла в детский сад раньше времени, сразу после обеда, избавив к тому же от мучительной повинности, прилично портящей нашу беззаботную дошкольную жизнь.
Этот дневной сон... Все мы знали, что штука это абсолютно бессмысленная, и недалёкие взрослые придумали его лишь для осложнения нашего безмятежного существования. Правда, до этого было еще хуже. Тогда был рыбий жир. По слухам, это – еще одна отвратительная вещь, портящая настроение и аппетит многим маленьким гражданам огромной страны. Но у нас были сказки. Они заполняли собой то свободное гулкое пространство, которое забито нынче голливудской склизкой гадостью.
"Сивка-бурка, вещая каурка"
Мы не понимали значения этих слов ни тогда, ни сейчас...
Но какая же возникала удивительная картина перед глазами! Еще миг, и тот самый Сивка явится, и случится чудо!
Желанное диво дивное, чародейство, волшебство!
"..., как лист перед травой!"
И почему это листик пред травкой должен стоять? В чем глубинный смысл? Есть ли он?
По прошествии многих десятилетий тайна открылась. Оказалось, что это – отнюдь не исключительно детский фольклор. И даже наоборот.
Выяснилось, что это – табуированная лексика, непечатное народное творчество.
"Встань передо мной, как х.й перед п...й!"
Вот оно что! Внезапно все прояснилось. Бессмысленность исчезла мгновенно. Появились контраст и резкость. Осталось только легкое послевкусие недоумения...
Ведь это – фраза из туманного невинного детства...
Теперь все не так.
И многие из нынешних детишек этих произведений даже не слыхали. И пушкинское "Здравствуй племя молодое, незнакомое" не подходит к этому потомству. Оно – иное. А с экранов продолжает вещать, насаждать, создавать свою аморальную реальность фабрика грёз...
– А что ты там пишешь? – Заглядывает любопытно через плечо, сопя над ухом и делая преувеличенно заинтересованное выражение лица, – почитаешь?
– Так! Потом!
Ну, что за манера дергать меня через каждые пять минут?
Ладно, почитаю, куда я денусь... Но не всё...
Когда-то бабуля садилась тяжело рядом с моей незамысловатой кроваткой, брала в руки книгу, надевала очки... Это было долгожданное, особенное яство, блюдо, приносящее ощущение спокойствия и умиротворения.
"По амбару поскребла, по сусекам помела".
Какие такие сусеки? Как и чем по ним мести надо?
И снова то молочное, мирное, уютное время накрывает мягким пушистым покрывалом, переплетая реальные чувства со сновидениями предыдущих поколений...
Вчера я долго ходил. Бродил под этим весенним желанным солнцем, долгожданно согревающим странный нелогичный мир.
Редактор попросил по возможности закончить статью о Харькове до понедельника, а мысли мои начинают выстраиваться после двадцати минут прогулки. Они выкристаллизовываются, становятся удобными для перевода в текстовый формат.
И снова мысленно я возвращаюсь туда, где произошел крах всего того, что было в прежнее время, где уничтожаются остатки моей юности, моего советского прошлого... Какое счастье, что сына удалось вытащить оттуда!
Он уже успокоился, не вздрагивает при каждом громком звуке, не вскакивает по ночам.
Обычная подростковая история. Рогатки, самолетики, футбол. Полные карманы железяк, камней, других загадочных предметов. Велосипед, друзья, дурацкие анекдоты...
А там – безумие...
И я очень надеюсь, что когда-нибудь удастся туда приехать, оглядеться вокруг, увидеть былые спокойные доброжелательные лица, и постоять у дома, в котором очень давно моя бабушка читала мне сказки...