После возвращения я на одном дыхании закончил роман, разгуливал довольный, горел желанием кому - нибудь похвастаться этой новостью.
Единственными внимательными и благодарными слушателями на тот момент оказались коты Чип и Дейл: "Поздравьте меня, я, наконец, написал, а точнее, вымучил новый роман. Между прочим, и про вас там есть несколько строк".
Чип внимательно слушал, шевеля ушами, очевидно, поддавшись на приятную интонацию, а Дейл грубо ответил: "Мао" и отправился с обходом по квартире, считая себя вечным смотрящим и вожаком стаи.
Такого одностороннего общения было явно недостаточно, и я тотчас решил позвонить Елене.
На долгие гудки мобильник отреагировал приятным женским голосом: "Абонент находится вне зоны доступа. Позвоните позже".
Сварив кофе, я пребывал в некоторой прострации.
Так случалось почти всегда, когда заканчивал какое - то произведение: с последней точкой терял полный интерес к только что написанному; апатия накрывала с головой, и я не желал видеть ничего и ни кого, даже любимую Музу. К слову сказать, меланхолия довольно приятное времяпрепровождение: торчишь на любимом диване, ничего не делаешь, мечтаешь о чём - то несбыточном или жалеешь себя, проклиная злобный, окружающий Мир, или предаёшься ностальгии, выуживая из памяти наиболее значимые приятные моменты детства, юности.
Потягивая ароматный напиток, вдруг вспомнил, как четырнадцать лет назад впервые взял ручку и за час накропал небольшой рассказик про девочку Олю из параллельного класса, которую тайно любил, а та в упор меня не замечала.
А дальше не хватило сил остановиться; я творил постоянно, с перерывами на депрессию, меланхолию и ностальгию. Что поделаешь, жизнь писателя, коль скоро пишущий человек ощущает себя таковым, протекает по синусоиде: то взлёт (неповторимый кайф Вдохновения), то падение(неповторимый кайф Меланхолии).
Несколько раз попытался связаться с Еленой, однако та постоянно оказывалась недоступной. Ситуация выглядела довольно странно, чтобы у журналистки был выключен сотовый, ведь ей кто - то звонит, и она с кем - то связывается, и так целый день.
Ну что ж, вернусь в депрессию и буду дальше жалеть себя, раз больше никто не хочет этого делать. Через какое - то время состояние сплина, как выражаются англичане, стало угнетать, кофе не будоражил рассудок, а сигареты не успокаивали, я ещё раз набрал последний номер.
По заведённой традиции ласковый голос пропел: "Абонент находится вне зоны доступа". Это начинало конкретно бесить. Достав городской телефонный справочник, начал лихорадочно листать страницы.
Так, Г, Газеты и журналы. Так ищем: "Гламур", "Голубая луна", "Девушка твоей мечты", "Лесбос", А, вот и "Шок". Те ещё названия. В какое время мы живём? Газета "Шок": Главный редактор, отдел Писем, Рекламный отдел. Позвоню ка в отдел Писем.
- Здравствуйте. Это газета "Шок"?
- Добрый день. Это действительно газета "Шок". Представьтесь, пожалуйста.
- Сергей Юрьевич.
- Спасибо, что позвонили. Внимательно слушаю, Сергей.
- С кем я говорю?
- Борис Евгеньевич, заведующий отделом Писем.
- Очень приятно, Борис.
- Взаимно. Итак?
- Скажите пожалуйста, у вас работает Елена Калиниченко, Елена Михайловна Калиниченко?
- Вы что - то путаете. Не Елена, а Виктория, не Калиниченко, а Колесниченко. Виктория Михайловна Колесниченко. Впрочем, сейчас она на задании, можете связаться по мобильному. Запишите номер: 021156021156.
- Странный номер. Дело в том, что я родился второго ноября 1956 года. Совпадение полное, причём, дважды. Этого не может быть!?
- В этой интересной, непредсказуемой жизни, как ни странно, всё может быть. Любой человек, если будет внимательным, обнаружит вокруг себя столько совпадений, что с ума можно сойти. У меня, например, День рождения 22 апреля, в один день с Лениным, дочь родилась 22 апреля, с женой развелись 22 апреля, а три года назад я снова женился, свадьбу играли 22 апреля! Или ещё пример, номер моей машины: С 853. "С" - первая буква от семьдесят, то есть 78 год, а 53 - номер школы, где я учился. Надеюсь, вы поняли, что в 1978 я закончил школу номер 53. Причём, номер в ГАИ дали совершенно случайно.
- Борис Евгеньевич, это невероятно, но я тоже закончил школу 53, только в 1974 году.
- Вот, видите! Любая случайность - это подсознательная закономерность.
- Скажите, откуда это философское изречение?
- Вычитал у одного хорошего писателя.
- Между прочим, это моя фраза.
- Не слышу, что вы сказали?
- Я и есть тот хороший, по вашим словам, писатель.
- Опять удивительное совпадение. Я давно ничему не удивляюсь, а живу в своё удовольствие, без оглядки.
- Правильно делайте, а я постоянно удивляюсь своему удивлению. Звучит как каламбур.
- Прошу прощение, вынужден прервать весьма содержательную беседу. Нам звонят и пишут сотни людей. Ещё раз извините.
Борис Евгеньевич отключился, а я никак не мог включить мозги, пребывая в некотором шоке от "Шока".
По таинственному номеру, с до боли знакомым цифрами 021156021156, тот же приятный женский голос пропел: "Абонент находится вне зоны доступа. Позвоните позднее". Сегодня, точно, все дружно сговорились и разом отключили телефоны. Это выглядело совсем не смешно. Подумав минуту, звоню главному редактору.
- Господин Баев? Добрый день. Ну как роман?
- Только что закончил.
- Замечательно. Приезжайте прямо сейчас. Вторая часть гонорара вас ждёт. Я ожидал только первую главу, а вы, мой дорогой, постарались и закончили книгу целиком. Гляжу, вы - фабрика.
- Самуил Соломонович, назрел серьёзный разговор.
- Чудесно. С нетерпением жду, и рукопись не забудьте, а то писатели - такие рассеянные.
- Через час буду.
Неожиданная любезность главного редактора сладким медком могла бы лечь на сердце: ласковое слово и кошке приятно. Умеет без мыла в душу залезть, хитрюга старая. Когда я недавно пребывал в унынии и не знал, что писать, он грубо давил, а сейчас - в засос готов целовать. Тут что - то не то? Разберёмся, главное - холодность рассудка не терять и расстаться с ним раз и навсегда. Надоело, в конце концов, быть дойной коровой.
При полном параде, в костюме и галстуке, я смотрелся не таким уж зачуханным писакой. Предстоящий визит в редакцию требовал именно такого прикида, торжественность развода с издательством предполагала соответствие моменту.
Дейл оценил наряд и удовлетворённо подмигнул левым глазом. В моём представлении этот кот всегда выглядел серьёзным, считался вожаком нашей стаи, поэтому его мнение много значило. Чип оставался на вторых ролях, выполняя роль мягкой, пушистой, домашней игрушки и мнения своего никогда не высказывал, очевидно, так ему было проще жить.
- Благословите меня, коты! На праведное дело иду - бесповоротно распрощаться с жадным Самуилом.
- Мао!
- Мяу?
Главное - деньги не забыть.
Представляю, как его хватит удар при виде наличных в руках нищего писателя. Может быть, деньги пока не брать? Мало ли что?
В эту минуту телефон настойчиво запрыгал по столу, намекая на диалог.
- Привет. Узнал?
- Саша, я твой голос и через сто лет узнаю.
- Как творчество? Как сам?
- Всё отлично! Роман закончил, с завтрашнего дня твоим вопросом займусь. Уже кое с кем перетёр.
- Классно. Я чего звоню: на днях хочу в Томск слетать. Вместе с нужными людьми встретимся. Разбередил ты мне душу, ностальгия замучила, и потом , давно в родном городе не был.
- Замечательно. А остановиться есть где?
- В общем, брат у меня в Томске. Только вот как - то мы разбрелись в разные стороны, не общаемся, да и семья у него.
- Понял. Тормознёшься у меня. Нас в хате трое: я и два кота, Чип и Дейл.
- Ты на Жилмассиве или в центр перебрался?
- Жилмассив - моя малая Родина, поэтому адрес тот же.
- Погоди, дай подумать. Иркутский тракт 148, квартира, кажется, 7?
- Хорошая память у тебя. Всё правильно.
- На голову не жалуюсь, да и на здоровье тоже. Прикинь, отжимаюсь, как прежде - по сотке.
- Отлично! Тебя встретить?
- Не надо. Сам доберусь. Жилмассив - это и моя Родина.
Мы распрощались, а я опять вернулся в реальность, в неотвратимость встречи с главным редактором. Предстоящий визит не сулил ничего хорошего, даже немного пугал. Уверен, с миром он меня не отпустит, а сделает всё возможное и невозможное, чтобы и дальше держать в узде. Интересно, сколько ещё таких же покорных авторов висят у него на крючке?
В кабинет главного я входил в растрёпанных чувствах, ожидая и лести, и заманчивых предложений, и угроз.
- Рад встречи. Надеюсь, вы окончательно и бесповоротно преодолели пресловутый творческий кризис? Читатели в негодовании, ждут произведений, ежедневно звонят и настойчиво требуют новые романы. Что я могу им ответить? До сегодняшнего дня отделывался обещаниями, кормил посулами. Слава Богу, вы снова в творческом тонусе.
Как я и предполагал, потекло сладенькое, елейный словесный понос. Самуила Соломоновича, как всегда, понесло. Ещё минут пятнадцать он потчевал меня сиропом, от которого даже в голове стало сладко, не говоря о попе, давно слипшейся. Приторные словечки, как бы то ни было, влетали в одно ухо и вылетали в другое.
- Простите, что перебиваю, однако, категорически желаю прервать с издательством какие - либо отношения.
Главный редактор сверкнул злыми глазами, по - стариковски поиграл вялыми скулами, тем не менее взял себя в дряблые руки.
- Что вы такое говорите? Как же наше многолетнее плодотворное сотрудничество?
- Извините, но плодотворным оно оказывалось только для издательства. Я как был, так и остался нищим. Благо, авторские права на книги не продал в лихие времена.
- Значит, вы считаете себя униженным и оскорблённым?
- Не то, чтобы униженным, только сотрудничать категорически больше не хочу.
- Забыли про обязательства, про договор? Там, между прочим, серьёзные штрафные санкции: двадцать тысяч долларов на момент прерывания и ещё кое что.
По сегодняшнему курсу - почти сто тысяч рублей. Уверен, это большие деньги, которые необходимо выплатить в течение трёх дней, иначе мои юристы засудят вас и отнимут не только квартиру с мебелью, но, и, пардон, оставят без штанов. Не боитесь?
- Надоело бояться. Я разрываю договор в одностороннем порядке и готов выплатить неустойку, причём, наличными. Через два дня принесу двадцать тысяч долларов.
- Наверное, банк ограбили или отыскали богатую тётю в Израиле? Что - то вы не очень на еврея похожи.
- Правильно подметили: я не еврей, тёти в Израиле не имею и банк не грабил.
- Тогда откуда такие огромные деньжищи?
- Всё вам расскажи. А если я кредит взял?
- Покажите мне нормального банкира, который даст вам хотя бы десять рублей?
Самуил Соломонович быстро встал со своего тёпленького кресла, открыл сейф и извлёк на свет божий договор. Несколько минут листал бумаги, в конце концов, обнаружил нужное место.
- Пункт сорок шесть! За не полученную прибыль автор, разорвавший договор в одностороннем порядке, облагается штрафом в тридцать тысяч долларов. Подписывая контракт, внимательно читали все пункты? Итого - пятьдесят тысяч.
- Сейчас не помню. Очевидно, находился под гипнозом.
- В общем, вы целиком с потрохами мой; и не ерепеньтесь, а давайте продолжать отношения.
- Моё решение окончательное - полный развод. Пункт сорок шестой я тоже намерен выполнить и возместить сполна неустойку. Одним словом, через два дня в десять утра получите всю сумму.
- Подумайте ещё раз о серьёзных последствиях, поскольку я вчистую перекрою вам кислород во всех томских типографиях. Неопубликованные рукописи соберут всю пыль на столе, а вы закончите дни в полном забвении.
- Это мы ещё посмотрим. Коль скоро я отделаюсь от услуг хитро - мудрого издательства, то и другие авторы со временем тоже смогут. Доить станет некого, и вам маячит перспектива выпускать визитки для новых русских, депутатов и бандитов.
- Неслыханная дерзость! Как бы пожалеть не пришлось.
- Через два дня, в десять, в этом кабинете! До встречи!
Резко встав, я специально опрокинул стул и напоследок громко хлопнул дверью. Испуганная секретарша соскочила с рабочего места и бросилась в кабинет шефа.
Главный редактор тяжело дышал и держался трясущейся рукой за грудь в области сердца, вместо которого уже давно находился доллар.
- Жанна, срочно вызови начальника службы безопасности!
- Сию минуту, Самуил Соломонович.
- Воды принеси, что - то сердце прихватило.