Куда отправил своего Онегина Александр Пушкин? С кем Максимилиан Волошин разделил почетное звание «гения места»? Кто подсказал Чехову сюжет «Чайки»? Какую тайну не мог сохранить дворец в Ореанде?
В 1787 году Екатерина II отправилась в Крым, чтобы посмотреть, так ли хороши приобретенные земли Тавриды, как их описывает бывший фаворит и навсегда «друг сердешный» Григорий Потемкин. Императрица умела соединять в себе государственного деятеля и чувственную женщину: помимо двора и иностранных гостей она везла и очередного фаворита, так что все достоинства Крыма Екатерина оценила сполна. Но даже она — великая и любвеобильная — помыслить не могла, сколько романтических историй ждет этот край в будущем. И сколько стихов-признаний будет написано в Крыму и Крыму.
Друг милый, ангел мой! сокроемся туда,
Где волны кроткие Тавриду омывают…
К.Н. Батюшков
Пью томно воздух сладострастья,
Как будто слышу близкий глас
Давно затерянного счастья.
А.С. Пушкин
Здесь на камне буду ждать я,
Как, вздымая корабли,
Море бросится в объятья
Изнывающей земли…
А.К. Толстой
Эта земля вдохновляла, лечила, спасала, дарила сильные переживания Волошину, Гумилеву, Бальмонту, Бунину, Северянину, Набокову, Мандельштаму. Здесь Ассоль увидела алые паруса, а сам автор новеллы Александр Грин, доведенный до исступления, стрелял в свою возлюбленную. К счастью, мимо. Среди многих узнала здесь родную душу Марина Цветаева: «Наконец-то встретила/ Надобного —– мне». Юная Аня Горенко ждала своего царевича: «Да только песни такой не знала, / Чтобы царевич со мной остался». Тогда-то и научилась она петь о любви собственными словами, по-ахматовски.
Сюжетов не счесть, а волшебная земля не устает распахивать объятия каждому и наполняет душу счастьем, погружая в стихию стихов.
Здесь море — дирижер, а резонатор — дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперед.
Николай Заболоцкий
Но какими бы прекрасными ни были строки знаменитых поэтов, Крым впервые заговорил именно языком Пушкина. С ним мы и совершим первое восхождение. А еще, не минуя великие имена, постараемся посмотреть на Тавриду глазами людей, менее известных, но без которых история Крыма не была бы полной.
На любовь свое сердце настроив, мы восстановим картину пушкинской Керчи, вдоль восточного побережья доедем до Коктебеля, где безымянный холм хранит память об основателе этой поэтической Мекки — Эдуарде Юнге. Потом отправимся в окрестности Ялты, чтобы услышать голос забытого поэта Владимира Шуфа. И в завершение увидим единственное свидетельство давно исчезнувшего императорского дворца в Ореанде — первого среди имений членов Дома Романовых.
Адреса:
— Гора Митридат, Керчь (координаты: 45.350198, 36.469354)
— Холм с семейной усыпальницей Юнге, Коктебель (координаты: 44.966961, 35.264404)
— Дом, где жил В. Шуф, Бахчисарайское шоссе, 10, Ялта (координаты: 44.480560, 34.130303)
— Храм Покрова Пресвятой Богородицы, поселок Ореанда (координаты: 44.459227, 34.142546)
Длина маршрута:
Немногим больше 300 км, с двумя или тремя остановками, в зависимости от выбранного транспорта.
Кому подходит:
Для любителей русской поэзии и тех, кто хочет понять, почему Крым был и остается местом притяжения творческих людей.
Очарованный Крымом
Точка на карте: Гора Митридат, Керчь (координаты: 45.350198, 36.469354)
Кто из путешественников, направляясь в Крым через Керченский пролив, вспоминает, что именно этим путем в августе 1820 года добирался до полуострова Александр Пушкин? С этого события и предлагаем начать очередное открытие Тавриды. Почему открытие? Да потому, что новизна этой земли неисчерпаема.
«С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма», — писал поэт своему брату Льву. Однако достиг он берегов лишь спустя четверо суток: море штормило, а переправлялись тогда под парусами. То ли дело сегодня: полчаса по мосту и — на месте.
Итак, знакомство поэта с Крымом началось с Керчи. Точнее, с местной достопримечательности — горы Митридат. Подняться можно на машине по серпантинной дороге, но лучше пешком, как Пушкин. Правда, тогда гора еще так не называлась, и вообще всё выглядело по-другому, а значит, надо запастись воображением. Представим себе пустынный берег, на мысу — крепость Еникале, парусники в бухте и горстка домов: в Керчи было тысячи четыре жителей да пара улиц, пропахших рыбой.
Пушкину 21 год, он знает историю древнего города Пантикапей, Акрополь которого находился как раз на горе. Осведомлен и о судьбе царя Боспорского царства Митридата VI, покончившего с жизнью на этом самом месте. Знание подсказывает эпическую картину:
Янтарь висит на лозах винограда;
В лугах шумят бродящие стада…
И зрит пловец — могила Митридата
Озарена сиянием заката.
Но эти стихи появятся позже, брату он пишет другое: «На ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных — заметил несколько ступеней, дело рук человеческих… вот всё, что осталось от города Пантикапеи». Кажется, Пушкин разочарован.
Но надо помнить: писал он сдержанно, не желая вызвать зависть брата, да и положение изгнанного из столицы опального поэта давало о себе знать: с его же слов, он выглядел «элегическим мизантропом», сочинял всё больше эпиграммы. Зато позже отправил Онегина именно в Керчь, где «с Атридом спорил Пилад и закололся Митридат», и мыслями к этой поездке возвращался очень часто.
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюся я,
Воспоминаньем упоенный...
И чувствую: в очах родились слезы вновь;
Душа кипит и замирает;
Мечта знакомая вокруг меня летает;
Я вспомнил прежних лет безумную любовь,
«Погасло дневное светило»
Согласитесь, это пишет не мизантроп, а испытавший счастье поэт. Но всё по порядку.
В тот год Пушкин путешествовал с Раевскими: генералом, героем 1812 года Николаем Николаевичем, его дочерями и сыном Николаем — товарищем по лицею, другом, которому поэт посвятил «Кавказского пленника» и не одно стихотворение.
Рядом с этим семейством Пушкин наслаждался той теплотой и радостью, которых сам был лишен. Он по очереди влюблялся в сестер Николая, а на этот раз выбрал 15-летнюю Марию (будущую жену декабриста Волконского). Так почему бы не представить себе, что они поднимались на Митридат вместе и это восхождение было освещено романтически-возвышенным настроением?
За нею по наклону гор
Я шел дорогой неизвестной,
И примечал мой робкий взор
Следы ноги ее прелестной...
А что сёстры? Они отлично понимали, что за каждым предметом влюбленности поэта стоит Муза, и только Муза. Вот кто не изменял Пушкину никогда.
Из Керчи путники отправились на повозках в Кефу — Феодосию, а затем морем в Юрзуф (Гурзуф).
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я…
По пути взорам путешественников открылись мощные валы Карадага. Есть легенда (или быль?), что раньше оконечность скалы напоминала профиль Пушкина. Интересно, заметил ли он сходство? Но позже часть горной породы осыпалась и обозначился профиль другого поэта — Максимилиана Волошина.
«Верни меня в предгорье рая...»
Точка на карте: Холм с семейной усыпальницей Юнге, Коктебель (координаты: 44.966961, 35.264404)
Добраться до Коктебеля можно морем — от Феодосии, а можно и посуху — по автодороге от Керчи на машине или автобусе.
Первое, что видит здесь путешественник, — мощный хребет Карадага. Гений места, поэт и художник Максимилиан Волошин назвал его «разметавшимся пламенем окаменелого костра». Красиво! Он часто наблюдал за изменчивым обликом нерукотворного памятника себе с плоской крыши дома, куда заманивал друзей и друзей своих друзей.
Но мы нарушим традицию и отправимся в противоположную сторону от волошинского дома и Карадага — к невысокому холму на набережной Коктебеля. В былое время, когда никакого обустроенного променада здесь не было, по берегу бродили влюбленные друг в друга члены «ордена обормотов» — так шутливо называли себя гости Волошина. Перебирая, как четки, имена лучших представителей Серебряного века, а затем и поэтов советского времени: Рождественского, Ахмадулину, Евтушенко, Высоцкого, Кима и других обитателей коктебельского Дома отдыха писателей (тоже щедрый подарок Волошина), мы и дойдем до кургана с усыпальницей, где покоится далеко не всем известный, но достойный рассказа первооткрыватель этих мест — Эдуард Алексеевич Юнге. Тут и остановимся.
Интереснейший был человек. Врач-окулист, выпускник медицинского факультета Московского университета, он продолжил учебу за рубежом, а во время турне по ведущим клиникам увлекся виноделием. Мечта воплотилась спустя много лет. Уже будучи известнейшим профессором, действительным тайным советником, основателем русской школы офтальмологов, директором Сельскохозяйственной Петровской академии, он совершал однажды конное путешествие по окрестностям Феодосии и оказался в болгарском селении Кок-Тебель. Шел 1883 год, Юнге стукнуло 52.
Эдуард Алексеевич не писал стихов, но в душе, несомненно, был поэтом, иначе его бы не поразил здешний библейский пейзаж.
Над зыбкой рябью вод встает из глубины
Пустынный кряж земли: хребты скалистых гребней,
Обрывы черные, потоки красных щебней —
Пределы скорбные незнаемой страны.
Максимилиан Волошин
Тут-то и проснулся в Юнге задремавший было винодел. Он подал в отставку, скупил столько земли, сколько хватило глаз, и поселился здесь с женой и сыновьями. Чтобы напитать землю водой, засадить холмы виноградниками, построить винодельню и экспериментировать с сортами вин, разбить сад, словом, создать рай, потребовались кропотливость ученого и художественная фантазия. А еще — огромные средства. Когда же его финансы иссякли, нашелся выход: появились желающие купить здесь земли под дачи, и среди них — Елена Оттобальдовна, мать поэта Максимилиана Волошина. Тогда еще совсем юный, он был очарован красотой Коктебеля, так что они оказались с Юнге родственными душами. И оба это при встрече почувствовали. Но всё-таки без Эдуарда Алексеевича поэтической Мекки здесь бы не было.
Все деньги, все силы Юнге тратил на преображение Коктебеля. К несчастью, это время совпало с тяжелым периодом в семейной жизни: произошел разрыв с женой, художницей из княжеского рода Толстых, Екатериной Федоровной. Когда они вновь встретились в Ялте, Екатерина Федоровна не узнала своего мужа – это был больной, истощенный трудами человека. Она занялась его здоровьем, но безуспешно. В 1898 году Юнге скончался, и похоронили его в Ялте. А спустя годы перенесли в семейный склеп.
Два гения этого места покоятся в Коктебеле: Волошин на горе Кучук-Енишар, Юнге — на безымянном холме. Оба остались верны этой земле и после смерти.
«Я верую, я жду…»
Точка на карте: Дом, где жил В. Шуф, Бахчисарайское шоссе, 10, Ялта (координаты: 44.480560, 34.130303)
Какой бы маршрут ни выбрали путешественники, красоте дороги к Ялте нет равных.
«Здесь все для тебя: от земли до небес. / Справа — почти одни чудеса, / слева — никак не меньше чудес», — писал Ярослав Смеляков, так что всё, что нужно, — это пошире открыть глаза. Вот так, вертя головой туда-сюда, мы и доберемся до Ливадийской слободки — Бахчисарайского шоссе (раньше оно называлось Яйлинским). Здесь, в доме 10, жил некогда Владимир Шуф — журналист, путешественник, отчаянный искатель приключений и поэт.
Точно года его рождения никто не знает — где-то между 1863-м и 1865-м. Ялтинская могила поэта потеряна. Но известно, что в начале 1880-х годов его из Москвы привела в Ялту болезнь легких.
Вижу, кипарисы рубят, через силу
Вышел я из дома, чуть забрезжил свет:
«Это на поляне темную могилу
Роют для тебя!» — сказал мне Магомед…
В молодости трудно смириться с мыслью о смерти, и Шуф жил на полную катушку: скакал на коне по горам, останавливался в аулах, запоминал рассказы греков, татар, выходил с местными рыбаками в море — наблюдал жизнь и выращивал в себе поэта.
Уходят гор синеющие тени,
И очерк их так смутен, так далек…
Он в светлый край мечты мои увлек,
За небосклон, в туманы отдалений.
Что ждем меня и что я там найду?
Моей души непризнанное горе,
Моей любви погасшую звезду?
Пусть гребни волн играют в шумном споре.
Я парус свой направлю снова в море.
Что б ни были, - я верую, я жду!
В ранней юности Владимир влюбился в тихую девушку Юлию. Они писали друг другу письма, Шуф посвящал ей стихи, сравнивал себя с Ромео, а её, естественно, с Джульеттой. Когда ему исполнилось 19, молодые люди поженились и отправились в Ялту: Владимиру надо было проходить лечение.
Здесь Шуф познакомился с умирающим от туберкулёза поэтом Семеном Надсоном, и тот успел похлопотать за него перед издательствами, так что Владимир считал Надсона своим учителем, хотя был всего лет на пять моложе.
Начинающий поэт бывал в гостях у Чехова и ужасно раздражал писателя своей красной шелковой рубахой (такие носили земские врачи в честь целителя Пантелеймона). Чехову не нравилась бравада Шуфа, он не понимал его поэзии, но одна поэма запала в душу: там женщина в белом ходит на свидание к морю.
Белело что-то и мелькало,
Крыло ли чайки, покрывало…
Судя по всему, этот сюжет и лег в основу чеховской «Чайки».
А Шуф хотел новых впечатлений и чуть только почувствовал себя лучше — уехал, на какое-то время обосновался в Петербурге, ожил в окружении коллег-писателей, но вскоре устал от городской жизни и вернулся в Ялту.
Берег, смеющийся весь,
городок с его бухтою зыбкой.
Жизнь, точно девушка, здесь
нас встречала веселой улыбкой.
Но снова и снова его одолевала охота к перемене мест. Куда только Владимира не заносило! Был военным корреспондентом на греко-турецкой войне, где его чуть не убили, заподозрив в шпионаже в пользу Турции. Вместе со штабом императора Вильгельма пересек Палестину, Сирию и Египет, а в ширванском Шемахы едва не погиб во время землетрясения. Балансировал между жизнью и смертью и обо всем писал — много, талантливо. Даже наряду с Буниным в 1909 году был включен в список претендентов на Пушкинскую премию. Сборник стихов Владимира Шуфа удостоился тогда «Почетного Пушкинского отзыва».
Но болезнь не отпускала, возвращала его в Ялту.
Устал мой конь, сжимает ногу стремя,
Печален вид знакомых сердцу мест.
Сложить бы с плеч под этот бедный крест
Тревожных дум и долгой жизни бремя,
Заснуть на век при тихом свете звезд.
Владимир Шуф умер в 1913 году. Он любил Ялту любовью приговоренного, она давала надежду и стала его последним пристанищем.
Забыли его очень быстро, да и за что помнить: революцию 1905 года не принял, прослыл монархистом... И лишь сравнительно недавно стихи Владимира Шуфа начали публиковать вновь.
Всё-таки не зря верил и ждал.
«Я посетил родное пепелище…»
Точка на карте: Храм Покрова Пресвятой Богородицы, поселок Ореанда (координаты: 44.459227, 34.142546)
Поселок Ореанда, расположенный в пяти километрах от Ялты, считается самым теплым местом Южного берега Крыма. И надо сказать — одним из самых красивых. Не случайно же, увидев эти пейзажи, Александр I вознамерился жить здесь «частным человеком». Однако строительство первого в Крыму романовского дворца началось уже при Николае I, а завершилось в 1852 году, а в 1862 году имение перешло к сыну Николая, великому князю Константину Николаевичу. Здесь же был разбит чудный пейзажный парк, из которого открывался «величественный вид, напоминающий древнюю Тавриду с её богатыми сооружениями греческих колоний».
Любовь к крымскому имению передалась и детям великого князя. Жаль, что дворцу была отпущена короткая жизнь. В августе 81-го он сгорел: дети прислуги играли со спичками на чердаке, а там сушились водоросли.
Один из сыновей великого князя – Константин, которого любители поэзии знают под псевдонимом К.Р., запечатлел картину имения, где все они были когда-то счастливы:
Широко сад разросся благовонный
Средь диких скал на берегу морском;
Под портиком фонтан неугомонный
Во мраморный струился водоем,
Прохладой в зной лаская полуденный,
И виноград, виясь между колонн,
Как занавескою скрывал балкон...
…А ныне я брожу среди развалин:
Обрушился балкон; фонтан разбит;
Обломками пол каменный завален…
Эти-то камни и пошли на строительство ореандовского храма Покрова Пресвятой Богородицы. Так Константин Николаевич, на средства которого храм был построен, увековечил память «рая земного, имя коего Ореанда».
Позаимствуем у поэтов выражение «камни помнят» — оно уместно, потому что за пару лет до пожара по залам дворца бродил юный Константин и подбирал рифмы для своего, как он сам выразился, «первого удачного стихотворения»:
Задремали волны,
Ясен неба свод;
Светит месяц полный
Над лазурью вод.
Серебрится море,
Трепетно горит…
Так и радость горе
Ярко озарит.
Позже эти строки положили на музыку Цезарь Кюи и Сергей Рахманинов. А стихотворение «Растворил я окно» вдохновило на создание романса Петра Ильича Чайковского и стало одним из самых проникновенных лирических произведений
Растворил я окно — стало грустно невмочь —
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени.
Стихи Константина Константиновича, посвященные Ореанде, отличает идиллическое настроение. Но так ли уж он был здесь счастлив? Вряд ли для него была тайной двойная жизни отца, о которой тот открыто объявил жене и потребовал «соблюдать приличия». Связь послужила причиной натянутых отношений Константина Николаевича с Александром III, а дворцовые интриги быстро стали темой для обсуждения и осуждения. Конечно, это был секрет Полишинеля. А тень истории легла на всех членов семьи. Не потому ли столько грусти в стихах К.Р., так непросто складывалась его личная жизнь и столь часто он обращался к Богу с просьбой научить его любить «всем умом, всем помышленьем»?
Что для Него слова? О чем,
Счастливый сердцем иль скорбящий,
Ты не помыслил бы, — о том
Ужель не ведает Всезрящи
Константин Константинович был деятельным человеком — служил, ходил в морские походы, много сделал для развития военных учебных заведений, был президентом Императорской академии наук, председателем Императорского археологического общества. Список можно длить и длить, но главным своим занятием он считал стихи.
Так что, глядя на буйные краски Ореанды, вспомните о поэтической душе Константина Константиновича, достойной памяти и молитвы.
Что почитать:
Александр Сергеевич Пушкин (1799 — 1837)
Поэмы: «Бахчисарайский фонтан», «Полтава»
Стихи: «Таврида» «Волшебный край», «Чаадаеву с морского берега Тавриды»
В. Брюсов «Пушкин в Крыму»
Максимилиан Волошин (1877—1932) — Эдуард Юнге (1831— 1898)
Стихи Волошина: «Я иду дорогой скорбной…», «Сквозь облак тяжелые свитки…», «Каллиера», «Моя земля хранит покой...», «Феодосия», «Дом поэта»
М. Волошина «О Максе, о Коктебеле, о себе. Воспоминания, письма»
Владимир Шуф (1863/1865—1913)
«Крымские стихотворения»
Стихи: «Бедная роза», «Крест» «Бахчисарай», «Полдень» «Рыбаки»
Поэмы: «Баклан», «Гибель Шемахи»
В. Кудрявцев «Шуф: попытка литературного расследования
Великий князь Константин Константинович Романов (1858—1915)
Стихи: «Как жаль, что розы отцветают!..», «Затишье на море», «Серенада», «Молитва» «Орианда» (оригинальное написание), «Когда креста нести нет мочи…»
Н. Калинин, М. Земляниченко. «Романовы и Крым»
Аудиогид по маршруту
С аудиогидами удобно путешествовать: их можно слушать во время прогулки. Ловите вдохновение и путешествуйте с русскими поэтами!