Он лежит на полу. На толстом одеяле, но всё равно твёрдо. Он смотрит в потолок. Потолок серый, но с каждой минутой становится светлее. Утро. А он почти не спал этой ночью, просыпаясь каждый час, от дикой головной боли, он вставал и плёлся в туалет. Справлял нужду. Пил воду в надежде, что температура спадёт. И ложился обратно на толстое одеяло посреди кухни.
Его зовут Женя. Ему шестнадцать. У него чёрные волосы. Зелёные глаза. Высокий рост. Широкие плечи. Он не красавец. Его можно назвать обычным.
Почему у Жени температура?
Он и сам не знает. Вчера он шлялся по улицам города больше пяти часов. Промочил ноги. Устал. Слишком устал. Может быть поэтому и температура.
Почему женя спит на толстом одеяле посреди кухни?
Потому что Женю выгнал из дома отчим. Кухня, как и вся квартира принадлежит одному из друзей. Вове. Который по доброте душевной впустил Женю переночевать.
И сейчас. Утром. Володя проснулся, и его заспанный силуэт промелькнул в коридоре. Володя направлялся в туалет. Ему скоро идти на работу. Володя работает кассиром в одном популярном фудкорте.
Женя продолжает лежать и смотреть в потолок. Чего он ищет там? Каких ответов ему недостаёт?
На самом деле никаких ответов он не ищет. Просто в голове Жени засела строчка из песни:
"Девочка не плач...девочка танцуй... танцы, танцы... я так хочу тебе признаться..." - Женя не был уверен, что в песни всё было именно так, но эти слова никак не хотели вылезать из его головы, словно были поставлены на бесконечный повтор.
Володя стоит в дверном проёме. Его светлые волосы блестят от влаги. А на плечах лежит влажное полотенце. Синими глазами он смотрит на Женю, весело, дружелюбно.
— Ну как спалось?
— Неплохо...
— Да ну... на полу спать твёрдо, это я сам знаю, ни раз раньше приходилось, пока кровать не купил... а ведь предлагал тебе лечь со мной!
— Нет уж! Увольте!
— Какие мы нежные... тьфу!
Володя перешагнул через Женю. Поставил чайник греться. Разложил в две чашки по ложке кофе.
— А всё же, что у тебя с отчимом?
— Не твоего ума дело...
— Ага, то есть как звонить мне ночью и просить впустить с ночёвкой, так это моё дело...
— Ну ладно-ладно... — Женя встал с одеяла, и стал его сворачивать квадратиком. — Просто терпеть он меня не может... сказал, что если работу за неделю не найду и деньги в семью приносить не начну, то выгонит нафиг... ну я его и послал, и свалил из дома сразу.
— А мать что?
— А мать ничего, эта бледная тень человека уже давно ничего не решает, ей бы только к бутылке присосаться...
— Ну... не надо так жестоко, она всё же твоя мать.
Чайник закипел. Володя заварил две кружи кофе, поставил их на стол. Достал из шкафа пачку бананового печенья.
— Ну и что, что мать...
— А ничего... — Вова отхлебнул горячий кофе. — Садись уже. Завтракать будем.
***
Две грязные кружки лежат в раковине.
— Не забудь кружки сполоснуть, — говорит Володя, и за ним закрывается дверь. Он вернётся вечером. С работы. Уставший. Но всё равно разрешил Жене остаться. Вова добрый.
Женя смотрит на грязные кружки. Из его глаз вытекают слёзы. Беззвучно. Падают на пол.
Женя не рассказал Володе всей правды.
***
У него дома всё было иначе.
То была другая кухня. Унылая и серая. Там было гораздо больше ненужного хлама. Грязная микроволновка. Пыльная стопка газет. Пепельница заполненная окурками. И бутылки из-под водки и пива, белые и коричневые, они стояли и на столе, и на кухонном гарнитуре. От них шёл едкий запах хмеля. Он разъедал глаза. Дышать становилось с каждым вдохом всё сложнее.
Это Женя вернулся из школы. Десятый класс. Сумка уныло весит за плечом. А за спиной стоит Катя. Её руки вдруг обхватывают женину шею. Она обнимает его сзади. Запах её лавандовых духов перебивает запах алкоголя.
— Вот видишь... — тихо шепчет Женя.
— Вижу... — тихо отвечает она.
— Ну и зачем ты хотела зайти? Чтобы что? Смотреть вот на это?!
— Ну... да. Мне было интересно в каком доме ты живёшь. А где все?
— Кто все?
— Ну... ты же не один живёшь. Твоя... мама... её друг.
— Понятия не имею... и хорошо, что их нет. Дома без них тихо и спокойно.
— Надо же... какой интроверт... совсем нелюдимый даже в собственной семье.
— Кать!
— Что?
— Перестань!
Она отпрянула. Послышались её лёгкий шаги и скрип двери.
— Оу... а здесь твоя комната?
Серые стены. Оранжевый, с потрескавшейся краской, пол. Раздвинутый диван занимает большою часть комнаты, на нём валяется скомканное синее одеяло. Синяя подушка лежит рядом. Тут чище. И пахнет... чем-то непонятным. Чем-то сладко пыльным. Женя считает этот запах, запахом дома.
Катя плюхнулась на диван. Тот слегка скрипнул, но лишь слегка. Она была очень лёгкой девушкой. Худой. Не высокой. С волосами чуть ниже плеч. Каштановыми. Они напоминали гриву львицы и чуть завивались на концах. Серыми любопытными глазами она озирала стены. Там висели пыльные анимешные плакаты. Единственные краски в этой унылой комнате.
Женя закинул сумку в угол. И плюхнулся рядом с Катей. Диван скрипнул гораздо сильнее и чуть продавился.
Женя вытащил из кармана телефон, открыл ленту в Вк, стал уныло листать, просматривая яркие фотографии и умные цитаты, он на миг отключился от реальности, а в это время... лавандой стало пахнуть гораздо сильнее... на коленях очутился тёплый вес... а шею снова слегка сдавили тонкие руки.
— Ты совсем забил на меня... словно я одна из этих анимешных девочек на твоей стене.
— Нет... ты лучше... — несмотря на неё проговорил Женя.
— И чем же?
— Ты тёплая.
Тишина. И вдруг смех. Звонкий. Он отражается от толстых глухих стен, поднимается к пыльному потрескавшемся потолку, и гаснет, когда где-то в коридоре распахивается дверь и в квартиру заваливаются пьяные в крайней степени люди - мать и отчим. Катя слышит этот грохот, но совсем не спешит выходить из комнаты. Ей почему-то делается жутко.
Продолжение следует...