Классицизм принято связывать с античностью — это банальность; с находкой всё новых чудес древнего мира — как в XVIII веке, когда откопаны были Помпеи и Геркуланум. Но кажется, что помимо таких внешних стимулов — куда больше в нём внутренней рефлексии. Он ведь вдохновлён не столько действительной античностью, сколько мечтой, представлением о ней, идеалом. В соразмерности, стройности, величии — подтверждение главенства разума.
Это стремление к упорядоченности доводит его до мегаломании. Так называют школу французских мастеров эпохи Просвещения, которые мечтали о гигантских, небывалых гражданских сооружениях, совершенных в своей геометрических фигур — без всяких декоративных излишеств. Ничего подобного не видели, конечно, настоящие Афины и Рим. Этьен-Луи Булле создавал идеи, большинство из которых реализованы не были, зато покорили воображение будущих поколений архитекторов.
По проекту Булле, Читальный зал Королевской библиотеки в Париже должен был быть гигантским полуцилиндром; ещё архитектор проектировал огромный памятник Исааку Ньютону — в виде 150-метровой сферы. Его коллега Клод-Николя Леду мечтал об “идеальном городе” (точнее, это был план огромной фабрики-солеварни в Шо, где должны были трудиться и жить толпы рабочих). “Дом правосудия” там должен был стать кубом, некрополь — сферой...
Отсюда уже как-то подозрительно близко к гигантизму гитлеровского архитектора Шпеера, его столь же фантазийному и огромному Залу Народа в Берлине… А с другой стороны — оттуда же растут и рациональные идеи конструктивистов, ле Корбюзье, призванные дать человеку место.
И ещё: дух классицистской архитектуры, переходя в поэзию, становится тем ровным фоном, который подчеркивает своеобразие человеческой души; той точкой сосредоточенности, на которую иногда только и можно опереться, воспользовавшись готовым инструментом. У Мандельштама в стихотворении “Адмиралтейство” посреди четырех стихий “создал пятую свободный человек”. Бродский о себе говорит “я заражен нормальным классицизмом” — но когда не в меру разыгрывается судьба, это может оказаться не болезнью, а лекарством. Утешение философией, утешение разумом и соразмерностью, внутри или вокруг, в очертаниях фасадов или даже их руин — немногое, что остаётся постоянным.
Подробнее говорим на курсе: "Архитектура как искусство".
Лектор авторского курса: Вера Донец
Запись лекции бессрочно.