Начало
Глава 17
Глава 18.
В приёмнике в этот час естественно аврал, и по укоризненному взгляду старшей медсестры Ирины Геннадьевны, чётко понимаю, что обнаглела уже слишком,
- Простите, сама не поняла, как так вышло! – оправдываюсь, - больше не повторится.
А дальше время до обеда заполняется плотным потоком плановых на госпитализацию и неплановых экстренных пациентов. Телефон покраснел от звонков, Никитична то и дело хватается за швабру, торопясь навести порядок на вверенной территории, всё время, кто-то жалуется или стонет, приходят доктора, санитары увозят больных в отделения, кто-то уходит на своих двоих, словом, жизнь кипит…
Поток утихает только к полудню, и я с просящим лицом кидаюсь к Ирине Геннадьевне,
- Можно?
- Да иди уж, мать Тереза! – машет рукой.
- А Вы, откуда знаете?
- Хм, - посмеивается, - вся больница уже в курсе, что ты бомжа усыновила! – усыновила? Ну, это, как сказать…
Пускай вся больница думает что угодно, а меня отпустили, и я бегу к нему!..
Тихонько стучусь в дверь палаты, потом аккуратно приоткрываю и заглядываю,
- Тсс! – приподнимает Лёха с подушки голову, прижав указательный палец к губам, - заснул только что!
Я неслышно крадусь к его койке и бесшумно усаживаюсь на самый край. В руках пакет с термосом и курицей в контейнере,
- Я обед принесла, - шепчу рыжику почти в самое ухо.
- Намучился бедолага, - сообщает участливо, - после перевязки совсем зелёного привезли. Вижу, что не легчает, а он же всё молчком. Сбегал на пост, сказал медсестре, обезболивающее сделали. Так вот, видно, как отлегло, так и отъехал.
У меня аж сердце сжалось, надо хирургическую сестру расспросить, что там под бинтами?
- Слушай, я тогда пойду, мне работать надо, - встаю, - когда проснётся, скажи, пусть поест, - ставлю пакет на тумбу рядом с ватрушками, не до еды, если болит, - и спасибо тебе большое, что помогаешь ему.
Лёха кивает, а потом хватает меня за рукав,
- Тань, а чего он молчит? У него языка нет?
- Всё с ним в порядке, - почему-то уверена, что так и есть, - думаю, какой-то шок, вот временный блок и встал. Сначала надо с ногами разобраться.
- Тань, - удерживает рыжик.
- Ну, что ещё? – мне не очень нравится наша болтология, боюсь, что Костю разбудим, - мне кажется, он хороший! Ты ему нужна… Ты же его не бросишь?
- Нет, конечно! – даже не задумывалась об этом, а смешной рыжий парень по наивности взял и спросил, и я здесь и сейчас поняла, что ни за что не брошу.
- Тань, - заладил, как попугай, я уже почти в дверях, но Лёха ещё что-то забыл спросить или сказать, возвращаюсь, - я хотел ему помочь в душе, не подумай, чего, - хмыкает, - у меня с ориентацией порядок, просто лейку подержать, чтобы помылся, ему же никак целиком из-за ног, а он отказался.
- Спасибо, Лёх! Я ничего и не думаю, вернее, думаю, что ты – классный чувак! – а ещё думаю, что ни от кого Костя помощь не примет, и не из-за гордости и независимости, а потому что тайну свою показать никому не может, только я одна знаю… Так что вечером, когда в больнице станет потише, надо ему помочь…
С третьей попытки Лёха всё же отпускает, и я, бросив ещё один взгляд на Костю, спящего беспробудным сном, что радует, ухожу пытать хирургическую сестру.
- Ну, а что ты хочешь! – Маша переодевается и собирается ближе к дому, закончив работу, - сначала волдырями всё пошло, прокололи, как полагается, но кожа-то всё равно слезает чулком, а там, считай, мясо. Ещё бы не больно! Хорошо хоть глубокие ткани не задеты, мышцы целы, а кожа нарастёт. Чисто у него там, без нагноений, но перевязка есть перевязка, как потревожили, так снова кровь и боль. Антибиотики колют, витаминки, наверное, ты у Тони спроси, я же только по обработке да перевязке.
- Спасибо, Машуль, ты мне уже и так всё рассказала, - собираюсь вниз, а то огребу нагоняй в конце концов от старшей, но Маша останавливает,
- Танюш, если не секрет, он тебе кто? – и я теряюсь. Правда, кто он мне? И соврать нечего,
- Знакомый… пока.
- Я поняла, - улыбается медсестра, - он странный, конечно, немой, но что-то такое есть в нём… И да, он точно не бомж! Не бродяга!