Дед Черепанов выскочил на крыльцо, начался дождь а там сапоги, потом как ходить в мокрых, а других нет, да хорошо хоть какие-то есть. Серое, сморщенное лицо осыпало летним дождём. Мимо пробежал соседский паренёк, громко поздоровался, думая, что дед старый, глухой значит. Иван Григорьевич слышал хорошо, а замер потому что вспомнил, про сапоги, эти проклятые сапоги.
Дед был старовер, глядя на то как молится жена, украдкой подумывал уйти в тайгу, но отгонял эту мысль, да ещё несколько и молился по-своему ещё усердней. Иногда спорили, конечно, но каждый оставался при своём, а тут ещё куча детей, успевай поворачивайся, в общем на выяснение отношений время не тратили. Евдокия Филипповна была женщиной крепкой во всех отношениях, говорила мало и негромко, но все её слышали. Потому она крестила всех пятерых детей по-новому, возражения не принимались, да и глядя на то как лихо она колет дрова, и запрягает коня возражать мало кто хотел. Дед после первой мировой не сильно здоров был еле выходила его жена, шил сбрую для коней, чинил обувь, да немного рыбачил, охотиться не мог, настрелялся досыта. Жили они тихо по людям не ходили и к себе особо не пускали. Выстроили небольшой дом, обзавелись коровой да конём, приплод даже в зиму пускать стали, одним словом выправились, даже купили сыновьям сапоги. Сапоги-то эти и стали последней каплей, не выдержал такого богатства сосед, и в то же день на стол сельсовета легла кляуза. Ночью пришли раскулачивать, благо не убили, а из Сибири куда сошлёшь, вот и отпустили куда глаза глядят с одним узелком на всю семью. Глаза глядели недалёко, в Старобибеево вырыли землянку кое-как перезимовали. Потом-то всё равно выровнялись, вырастили два сына, три дочери, все работящие и самостоятельные. Старший сын дослужился до следователя милиции в Томске, только там не заладилось что-то и привёз сын семью домой в свою деревню, жену и четверых детей. Сноху сын привез свекрови под стать, с говорящей фамилией Сваровская из ссыльных поляков, женщина ладная из себя, но характер решительный и суровый могла при случае и приладить чем-либо тяжелым. Здесь они родили младшую дочь. Остальные дети не отставали разлетелись кто в Томск, кто в Новосибирск, а кто и на Сахалин, привозили подарки, слали тёплые письма. Однажды скинулись на хромовые сапоги. Дед развернул посылочный пакет сапоги блестели и пахли дублёной черной кожей, подмётки посвёркивали желтыми подбойными гвоздями, сердце у деда затрепыхалось, из глаз брызнули слёзы. Тихим и задумчивым был он в это вечер, а на утро убрал новые сапоги под кровать. Иногда долгими зимними вечерами достанет новые сапоги смажет самодельным дёгтем, полюбуется и поставит обратно, а ходит который год в старых, меняя подметки. Так при жизни и не одел он этих сапог, ни ворчание жены, ни уговоры детей действия не возымели, но и прятать не давал, смазывал, смотрел и думал о том, что жизнь-она по-всякому поворачивается и один и тот же предмет может оказаться горем и радостью для целой семьи.