//Белинский был особенно любим (Некрасов)//
//Жандарм от словесности, Белинский поставлен следить за русскими писателями, чтобы те не преступали границу критического реализма (Генис)//
Генис не только умнейший человек, но ещё и большой талант. У него особенный стиль: ирония, даже сарказм, но при всём при этом - доброта. Читать его необыкновенно интересно. Критикуя Белинского, он спешит сказать, что сам критик не виноват в своей посмертной судьбе. «Белинский всего лишь хотел добиться от литературы ответа на вечный вопрос эстетики: почему одна книга лучше другой?»
«Добросовестный комментатор эпохи, Белинский 15 лет сопровождал и направлял литературный процесс России. Он писал только статьи. Его писания широким критическим потоком омывают фундамент нашей словесности» (Генис).
Последующие поколения критиков не могли избавиться от деспотической власти классических образов – тени Пушкина или Гоголя всегда стояли за спиной. А наша хрестоматия только начиналась. И Белинский неистово расправлялся с предшествующей литературой. Вот его дебютное заявление: «У нас нет литературы». Белинский был журналист, а не критик. Категоричность, ироничность, сарказм, цинизм – вот его приёмчики любимые. Такой тон пошёл и дальше. Появилась статья «Литературные мечтания», и он стал властитель дум.
А потом вообще перешел к абсурдному приёму – пересказу текстов. Многословие, огромное цитирование, следование за автором, указание читателю, что хорошо, что плохо. И наконец, он переходит от собственно литературы на результат её общественного воздействия. Прощай, эстетика. Белинский чувствует себя гораздо увереннее, критикуя не литературу, а жизнь. Например, это что такое?! Он пишет: «Мы и не думаем оправдывать Печорина в таких поступках». Ехали-ехали и приехали. Получился судебный очерк. И последователи Белинского одобрили разработанный им принцип: исследовать литературную реальность как социальную. В статье о Базарове Писарев радовался – «по книге судить о жизни, как это здорово». Виртуозностью это назвал. А что ещё хуже – суды Белинского стали образцом школьного литературоведения.
Творчество Белинского со временем свели к идее: литература – учебник жизни.
На примере книжных персонажей стали анализировать человеческие взаимоотношения. Уменьшилась роль поэта за счёт роли критика. Критик теперь стал поучать, обличать, наставлять. Но не все поэты с этим согласились. Эстет Набоков призывал читателя видеть в авторе выражение не народного духа, а индивидуального гения. «Смотрите на шедевр, а не на раму».
Итог. Белинский искал простые и ясные объяснения для слишком сложных предметов. Не зря он сравнивал, причём в пользу последних, «Героя нашего времени» с Купером и Вальтером Скотом. Куда уж дальше?!
Сейчас статьи Белинского стали достоянием лишь школьного чтения (sic!).
Вырастая и взрослея, мы преодолеваем иероглифы, заложенные в нас школой, на основе личного духовного опыта.
«А сам неистовый Виссарион застыл на посту, назначенном ему школой, часовым у мавзолея критического реализма» (Генис)