«Хотя и посылал я несколько раз отчеты о деятельности моей за границею, но из полученной на днях бумаги вижу, что я не совсем-то был исправен относительно данной нам инструкции, а потому и имею честь донести хотя вкратце о том, чем я занимался и занимаюсь в настоящее время здесь, в Риме. Через Берлин, где осмотрел фрески Кульбаха и все прочее, что есть замечательного в этом городе, отправился я в Дрезден, оттуда на Прагу и Вену — в Париж. Здесь прожил три месяца и осматривал галлереи и проч., написал маленькую картинку: француз перед зеркалом. Из Парижа в Турин, Геную и Флоренцию, конечно, не упуская из виду ничего, что есть достопримечательного в этих городах. Прожив во Флоренции три недели, я поехал в Рим. Туда меня тянуло. Первое лето жил в Сабинских горах, писал с натуры; потом съездил в Неаполь, Помпею и по приезде, осматривая Рим, начал писать головку чочары; ходил по вечерам в рисовальные и костюмные классы. Наконец решился начать картину. Сюжет взял из Римской истории: последние минуты Мессалины, жены императора Клавдия. Картина 5 аршин с четвертью длины, фигуры в рост. Главных фигур четыре — Мессалина, мать, отпущенник Эвод и трибун; в тени, в коридоре шесть человек солдат — вот и все. Так как действие происходит после обеда, то и принимаюсь писать картину в сумеречном тоне, что очень трудно. Потребовались отдельные этюды, хотя и небольшие, а потому и время двойное... да в сочиняю-то я очень долго, медленно как-то. Писать — другое дело.».
Из письма П. П. Чистякова — в Академию художеств
Декабрь 1866, Рим
«С месяц тому назад мы большой компанией в 13 человек ездили во Фраскати, оттуда на ослах в Рока ди Папа, на Monte Cava и, вокруг Альбанского озера, назад в Альбано и в Рим. Погода была чудная, рано немного еще — деревья голиками смотрят. Завтракали на верхушке Монте Кава, выпили вина, но очень мало, так что без эффекта прошло и песен не пели, но все-таки хорошо. Теперь перед окнами у нас миндальные деревья все белые, хотя весною еще не пахнет. Скоро станет тепло и работать с моделями будет удобно. Хорошо было бы, если б оставили меня в покое до лета, я кое-что да понаделал бы. Если все деньги получу, то смело могу остаться еще два с половиной года».
Из письма В. Е. Савинского — П. П. Чистякову,
Февраль 1886 года, Рим.
«Пишу Вам письмо во время страшного грома, дождь ливмя льет; погода все еще не установилась. Зима была очень хороша — должно быть, природа на весне возьмет свое. Был в Альбано на озере. На каждом шагу вспоминал Вас, дорогой Павел Петрович. Кажется, акварель у Вас есть, деланная на этом озере? Это лето не придется, вероятно, жить в горах — надо будет в Венецию и в соседние города съездить — колористов посмотреть, да и в этюдах поупражняться. Хотя чудом не задавался, но старик идет что-то не совсем... должно быть, оттого, что серьезно давно не писал, немного впал в густоту, хотя не сдаюсь пока еще. Суриков и Поленов были у меня и просили кланяться».
Из письма В. Е. Савинского — П. П. Чистякову,
10 апреля 1884 года, Рим.
