Начало здесь.
Окно распахнулось в непостижимой красоты закат. Красно-оранжевое марево над темно-голубым морем, испещренным золотистыми бликами, охватило почти все небо. Ярчайшая золотая кромка окружала солнечный шар, который, казалось, медленно и тяжело погружается в прохладные морские воды.
Вечерело, и прохлада опустилась на распаленные южным солнцем узкие улочки старинного городка. Воздух казался зыбким, подернутым тонкой, едва заметной дымкой, как бывает, когда долго-долго нестерпимо светит солнце, и все предметы кажутся немного расплывчатыми. И все-таки прохладные сиреневые сумерки уже начинали окутывать город Пальму.
Алена и Игорь сидели за столиком в маленьком кафе неподалеку от знаменитого готического кафедрального собора Ла Сеу.
Алена была в легком светлом сарафане и золотистым босоножках. Шел третий день отпуска, и плечи Алены уже покрылись болезненным розоватым загаром. Накануне она купалась даже после полудня, не могла заставить себя вылезти из теплого нежного моря, она плескалась как ребенок, даже тогда, когда солнце стояло уже высоко в небе.
Словно смывала с себя всю усталость, накопившуюся за долгих двенадцать лет...
Это был ее первый в жизни отдых на море с любимым мужчиной, и ей все казалось страным, непривычным, слишком хорошим для нее...
Сын Данька в первый раз поехал в лагерь и слал оттуда фотографии, которые то восхищали ее, то заставляли ужасаться. То он прыгает с вышки, как заправский ныряльщик, то просто отправляет свою ладонь с огромным рогатым жуком. То фотографирует свои пальцы, покусанные жуком-плавунцом, которого Данька со своим естественно-научным любопытством довел, видимо, до бессильной ярости.
Первый отпуск за двенадцать лет. Впервые за эти годы она чувствовала, что ей никуда не нужно спешить. не нужно мчаться с учебы к ребенку, с которым сидела мама, светлана леонидовну, которую давно уже нужно сменить. Не нужно мчаться в садик после полноценного рабочего дня, наступившего, опять же, после ночного дежурства. Она вдохнула морской воздух, напоенный ароматом цветов и стала смотреть вдаль, на набережную, освещенную закатным солнцем.
Почувствовала, как отпускает ее вечное непроходящее напряжение. Как будто ответственность теперь не только на ней одной.
- Вечерняя сангрия, - произнес подошедший официант.
Алена кивнула. Официант разлил вино по бокалам. Игорь как-то напряженно улыбнулся.
- За тебя, дорогая! За самую лучшую женщину на свете...
Алена притронулась губами к тонкому запотевшему стеклу.
Красная роза в бокале, стоявшая на столе, стала чуть темнее в наступающих сумерках.
Ее губ коснулось что-то твердое. Она допила вино и вдруг поняла, что на дне бокала лежит кольцо...
Игорь счастливо улыбался, словно не сомневаясь в ее решении.
"Каким будет твой положительный ответ?", - так, кажется, говорят... Алена почувствовала, что у нее темнеет в глазах. Спазмы сдавили горло.
- Я хочу вернуться в отель. Мне плохо, - сказала она и поднялась со стула.
Игорь помрачнел. Он молча расплатился и вышел вслед за ней из ресторана.
Некоторое время они молча шли по набережной Пальма-де-Майорки. До отеля можно было доехать, а можно было пройти пешком. Но они просто шли рядом, не говоря ни слова.
- Мне нужно подумать, - сказала наконец Алена.
Она чувствовала себя мерзко. Человек старался, обдумывал предложение, пытался сделать все красиво. И уж точно он рассчитывал на то, что ему откажут.
А ведь то, что она сделала - и есть фактический отказ. Было еще в ее душе какое-то неприятное чувство, в котором она сама не до конца отдавала себе отчет.
И вдруг эта мысль стала для нее четкой и ясной. Если ей, женщине с ребенком, делает предложение бездетный мужчина, то она словно и не имеет права ему отказать.
Ведь на невидимом брачном рынке она стоит дешевле, чем он.
Алену передернуло. Но эта мысль оставалась где-то на периферии ее сознания.
Вернувшись в отель, она опустилась на диван, сбросила с ног туфли и откинулась на спинку. Игорь открыл бутылку пива.
- Нам надо поговорить, - сказала она.
- Давай поговорим, - сдержанно согласился Игорь.
- Ладно, я начну. Я люблю тебя. Но... я не верю в семью, скажем так.
- Что значит, не веришь в семью? - изумился Игорь.
Алена вздохнула. Игорь никогда не был женат. Детей у него не было. Алена прекрасно понимала, что, если их отношения будут развиваться дальше, то разговор о детях зайдет непременно.
Каждому мужчине необходим свой родной ребенок. Это непреложная истина, которую всем женщинам с детьми нужно усвоить.
- Ты ведь захочешь своих детей. А я не знаю, смогу ли я повторить это еще раз...
- Не говори глупости. Все будет хорошо. Я буду тебе помогать.
- Вот, уже началось. Помогать. Ты не помогать должен, а выполнять свои обязанности по уходу за ребенком как полноценный второй родитель. И заниматься бытом пятьдесят на пятьдесят.
- Я не совсем правильно выразился. Но суть, я думаю, ты поняла.
- Суть заключается в том, что женщина должна рожать столько детей, сколько может поднять сама. В моем случае - это один ребенок.
Ты не понимаешь, что значит вырастить ребенка. Ни один мужчина этого не понимает.
- То есть, ты в любом случае больше не будешь рожать?
- Значит, я сама по себе тебе не нужна?
- Нужна. Но, конечно, я планировал создать полноценную семью.
- Хорошо, что мы обсудили это заранее.
Алена отвернулась и стала смотреть на море. Прямо из окна были видны покатые темнеющие волны.
- Мне кажется, что ты на молоке обожглась, и теперь на воду дуешь.
Но Алена молчала, не зная, что сказать. Игорь обнял ее.
Алена почувствовала, что кривая усмешка дрожит на ее губах.
Она уже просто не верила, что может быть так: по-семейному и по справедливости.
Она почувствовала, что задыхается. Столько боли было в ее душе, что она не могла найти слова, чтобы объяснить ему свои чувства. Все, что она могла сказать, выливалось в какие-то слабые объяснения, неубедительные даже для нее самой.
"Ты не знаешь, что такое ребенок" сказала она и тут же поняла, что из самой глубины ее сердца должны были вырваться какие-то другие слова. Те, которые она так и не смогла произнести.
- Мне нужно пройтись, - сказала она и сняла его руку со своего плеча.
- Только недолго, уже темнеет.
Алена пожала плечами.
Она вышла из отеля и пошла дальше по вымощенной брусчаткой улице. Свернула в тихую улочку, которая вывела ее к морю.
Да, он имеет право на полноценную семью. И на женщину, которая сможет ему довериться.
Дороги разошлись.
Алена остановилась и стала смотреть на море, уже почти черное. Лишь у самого горизонта над темной водой виднелась тонкая золотая кромка.
Она села на берегу и устремила взгляд на тонкую прозрачную линию - ту, где небо сливается с морем.
Алена, может, и сама хотела бы еще ребенка. Девочку.
Но слишком тяжело дался ей ее сын. Она как будто выдохнула только сейчас, в его двенадцать лет.
Она родила сына в восемнадцать лет, сразу после окончания школы.
Она вновь перенеслась мыслями в свое прошлое. Вспомнила Степа и непроизвольно обхватила себя руками, словно стремясь защититься от давнего воспоминания.
Тогда она все-таки решила поговорить со Stepом. В конце концов, он отец моего будущего ребенка, решила она тогда. Он должен услышать об этом от меня.
Она не стала гооврить о своем решении матери. Знала, что та не одобрит. Светлана Леонидовна сказала тогда: не переживай. И не думай о нем. Сами справимся.
Алена выслушала ее, но внутренне не согласилась.
Она написала Stepу и сказала, что хочет встретиться. Они встретились возле подъезда одного из друзей Степа. Степ пришел на встречу со своими друзьями.
- Ну, о чем ты хотела поговорить?
"Он все знает", мгновенно поняла Алена, - "все абсолютно".
Она пожала плечами.
- Ну вообще-то я думала, мы будем разговаривать вдвоем. Но раз у тебя нет секретов от друзей, то я скажу. Да просто хотела с тобой расстаться.
Она развернулась и пошла.
- А мы с тобой и не были вместе, - крикнул Step ей вслед...
Она не обернулась. Она шла и шла дальше. навстречу своей судьбе, не понимая еще, что ждет ее впереди, но следуя тому выбору, который подсказывало ей сердце.
Когда родился сын, она, едва взгляну в его малюсенькое личико, не думая ни секунды, назвала его Данькой.
Материнство давалось ей тяжело. Можно сказать, ее перемололо и выплюнуло.
Она и предположить не могло, что дети - это вот так... Она слышала, конечно, и читала, что дети, бывает не спят по ночам, и их приходится укачивать.
Но никогда, никогда она и представить не могла всей мощи перемен, которые на нее обрушились. Вся ее привычная жизнь вдруг разом исчезла, как будто налетел ураган и унес с собой все привычное, все, на что она планировала опираться.
Это было так, словно земля разом ушла из-под ног, будто образовался разлом, куда затянуло всю ее прежнюю жизнь. В образовавшуюся воронку унесло все: планы, мечты, возможности. Материнство затянуло в себя все, как та воронка. А потом все исчезло, маленький вихрь у ног и наступила тишина. И осталась она одна, одна на этой земле, с ребенком на руках. И лишь трещинки на пересохшей земле напоминали о том, что когда-то у нее был весь мир.
Материнство выпило ее до дна, оставив стоять, как скала, на тощей обветренной потрескавшейся земле...
Но она пережила это. Она справилась. Родители вытянули ее из этой воронки. Без их помощи - нет, без их помощи она бы не справилась.
Возвращаясь мысленно в то время, она только качала головой.
Как только выстояла, как выдюжила... Если бы не мать...
Алена вздохнула.
Ее мать никогда не была против. Ни слова, ни полслова никогда не сказала Алене, никогда не обвиняла, никогда не отказывала в помощи, никогда не срывалась. А Алена, признаться, поначалу этим грешила.
Но потом выстояла, устоялась, заледенела. Пообещала себе, что больше ни единой слезинки не скатится из ее глаз. И сдержала свое слово.
Она всегда стремилась к тому, чтобы минимизировать нагрузку, которую пришлось нести Светлане Леонидовне. Понятно, что это было не всегда возможно, но там, где она могла дать матери отдохнуть, она предоставляла ей такую возможность.
Ни разу за все годы учебы и работы она не выбралась просто в салон красоты. В парикмахерскую - да. Но покрыть ногти, покрасить ресницы, сходить к косметологу - этого она себе не позволяла. Сходить к врачу - да, сходить к косметологу - нет.
Алена, конечно, и сама делала много. Она не опустила руки, она боролась. Но ей все время казалось, что она в болоте, и ее все время тянет и тянет вниз. Она просидела с ребенком год, а на следующий год все-таки поступила в медицинский. К тому времени она весила сорок четыре килограмма.
А дальше... дальше в ее жизни не было места ничему, кроме работы, долгой трудной изнуряющей работы. Днем - в стационаре. По вечерам - в частных клиниках, если только не было ночного дежурства.
В таком режиме она работала уже много лет, с момента окончания ординаторы по оториноларингологии, но ни о чем не жалела.
Она мечтала пробиться в хирургию - она это сделала. Сначала она хотела стать абдоминальным хирургом, но на практике оказалось, что женщин в эту сферу берут не очень охотно. И тогда Алена нашла выход. В оториноларингологии всегда было много хирургисс. Так что она выбрала специализацию по лор-болезням, а потом воплотила в жизнь свою мечту быть практическим хирургом.
Она стала хирургом, да еще каким.
Хотя только она одна знала, чего ей это стоило.
Алена очень изменилась; ничего больше не напоминало в ней испуганную наивную девчушку, которая, узнав о беременности, была на грани отчаяния. Теперь она - Алена Николаевна, оперирующий оториноларинголог. Специалист с именем, к которому еще приходится ждать запись.
Две жесткие складки пролегли возле рта. Холодные серые глаза иногда казались безжизненными февральскими ледышками. Высокая, сухощавая, с сильным тренированным телом, с железной спиной, которая не переломится простоять несколько часов у операционного стола.
Та самая, двужильная, которых вроде как не существует. В одиночку воспитавшая сына и в первый раз в жизни позволившая себе передохнуть.
Несмотря на это, выглядела Алена моложе своих ровесниц. Ей уже исполнилось тридцать, она превратилась в красивую уверенную в себе женщину. Красота ее была холодной, и даже теплый оттенок кожи и золотисто-каштановых волос не мог сгладить это впечатление.
Она знала, что должна делать и выполняла свой долг. Вырастить сына...
Сейчас она работала в частном ЛОР-центре. Именно там она познакомилась с Игорем. Он был директором и соучредителем.
Алена не планировала устраивать личную жизнь. Но Игорь был так увлечен ею, так красиво ухаживал, что она, наконец, решилась на отношения. Стремление жить, молодость - в конце концов взяли свое.
Но о замужестве и рождении второго ребенка она и думать не могла.
Да и не думала она, что Игорь относится к ней настолько серьезно.
И уж предложения руки и сердца она от него точно не ожидала.
И как ему теперь объяснить, что она не может, не готова... Она не знала.
Боже, то психологическое напряжение, которое она испытывала в юности не шло ни в какое сравнение с тем, что ей пришлось испытать после рождения ребенка.
Да разве можно объяснить человеку, который детей толком и не видел, что такое поднять ребенка. Что такое дорастить его хотя бы до школы... Сколько труда нужно вложить.
Она тряхнула головой. Это невозможно объяснить тому, кто не прошел через это. Тому, кто этого не испытал. Даже если бы у него уже были дети, он бы все равно никогда ее не понял.
Конечно, нельзя сравнивать незапланированную подростковую беременность и беременность от взрослого состоявшегося мужчины, который сделал ей предложение и который, возможно, будет нести ответственность за свои поступки.
Но на самом деле это не такая уж принципиальная разница. Всегда дети рождаются у женщин. А у мужчин не меняется ничего... Потому что так устроена жизнь.
И мужчины никогда не могут понять женщин. Они не сидят с детьми изо дня в день, из года в год.
Мужчина никогда этого не поймет. Он хочет ребенка как галочку в своем жизненном плане, а весь труд берет на себя женщина.
И если кто-то ей помогает, то это только другая женщина. Бабушка. Которую уже тоже надо пожалеть. Которая одну вахту уже отстояла.
А на мужчин надежды нет.
И теперь, когда она выстояла, выдержала все, вернула себе себя - снова погрузиться в материнство?!
Да он сумасшедший, если думает, что она согласится еще раз пройти через такое!
Самолет был рано утром. Переговаривались обрывками. Побросали вещи в сумки. Игорь вызвал такси. В самолете и не разговаривали почти.
- Я вещи завтра заберу, - сказала в аэропорту Алена.
Игорь кивнул. Хотя какие там вещи? Зубная щетка, да сменная одежда на всякий случай. Алена и не жила у него.
Если разобраться, она никогда ему не принадлежала.
Так, встречалась. Как молодежь встречается. Как вчерашние школьники. Как будто она пропустила что-то в своем прошлом и теперь вернулась к началу.
А может, он и не мог стать для нее настоящей семьей. Ведь она всегда присутствовала в его жизни по минимуму, а сама всегда стремилась домой, к сыну.
Там была ее настоящая семья. Нечего было и пытаться.
***
Светлана Леонидовна накрыла на стол.
- Ну что, как съездили? А что Игорь не зашел?
Алена поставила сумку на пол.
- Да все, рассталась я с ним, мама.
У Светланы Леонидовны что-то дрогнуло в лице. Но из комнаты выбежал Даня, выхватил у матери сумку, стал обнимать и целовать ее. Алена почувствовала, как оттаивает ее изможденное сердце.
Этот рослый, почти с нее, мальчишка мог быть ласковым, как маленький щенок. Мой щеня-меня, едва слышно прошептала она.
Когда Даня уже уснул, Алена с матерью долго сидели на кухне и разговаривали.
- Он сделал мне предложение, - мечтательно сказала Алена, словно не сознавая, что все это уже в прошлом, - красиво, как в кино.
- Зря ты так, - вздохнула Светлана Леонидовна. - Игорь - хороший человек, да и ты его любишь...
- Он захочет своих детей, мама. А я уже не потяну.
Светлана Леонидовна аж подскочила.
- Это когда мы с тобой детей не тянули?
И они обе рассмеялись.
- Чего боишься-то, Аля, объясни.
Она всегда называла ее Алей, когда была встревожена, когда боялась за нее. Всегда в такие моменты.
- Да мне стыдно перед тобой, мама... Только Даньку немного вырастили, и теперь снова в это во все?
- Во что - в это? - спокойно переспросила мать. - В пеленки-распашонки? В материнство?
- Я только что в себя пришла. Работать нормально стала. Да и ты только-только смогла передохнуть.
- А у меня кто-нибудь спросил, устала я или нет?
- А то не устала, - сказала Алена.
- Может, и устала. Но это усталость от хорошего дела. Ты сама-то как, хочешь еще ребенка?
- Я, может, и хотела бы... Но как вспомню... Да и вообще, мне кажется, материнство - это не мое.
- Не твое?
- Да. Не мое. Я люблю Даньку. Но я никогда не испытывала удовольствие от розовых пяточек или сладкой макушки. Я никогда не наслаждалась всем этим. Другие наслаждаются, а я -нет. Я какая-то неправильная мать. Не как все. И не потому, что рано родила.
Светлана Леонидовна накрыла ее руку своей. Морщинки собрались в уголках ее глаз, и Алена почувствовала, как подбираются к глазам непрошенные слезы.
- Тогда я тоже неправильная мать. Кто тебе вообще сказал, что другие наслаждаются?
- А разве нет? Зачем тогда рожают вторых, а то и третьих?
- Аля, мне кажется невозможно наслаждается материнством. Особенно в сочетании с работой и этим вечным огнем.
Светлана Леонидовна кивнула в сторону плиты.
- Может, кому-то и нравится, - продолжала она. - Да всем нравится иногда. Но и устают тоже. И я уставала. Ты-то мне показала... Данька поспокойнее был.
Она улыбнулась каким-то своим воспоминаниям.
- Но да, рожают. И вторых, и третьих. Заложено в нас это. Инстинкт.
- У человека нет инстинктов.
- Да назови как хочешь. Но что-то есть, что заставляет нас идти на это. Что-то, что сильнее голоса разума и стремления к собственной безопасности. Какая-то огромная любовь, которую мы стремимся дарить. Любовь, устремленная в будущее.
- И откуда в нас это заложено?
- А это вообще интересный вопрос, откуда в человеке что заложено. Откуда что появляется. Таланты, стремления, желания.
- Ты ведь никогда не говорила мне, что хочешь внуков или что-то еще... Ты говорила, что нужно учиться. Вот это ты точно говорила. Я знала, что это - как бы мой долг.
- Мне - ты ничего не должна. Только идти своей дорогой. Но если ты продолжишь мой род, то я буду благодарна. И даже очень.
Они рассмеялись. Алена обняла мать.
- А теперь пора спать.
Алена улеглась в свою кровать, такую мягкую, пахнущую солнцем. Вспомнила, как детстве, на даче, когда они жили еще в старом покосившемся доме, мать выносила постели на просушку. Матрасы, подушки, простыни укладывались на солнце до самого заката. А вечером постели пахли солнцем, свежестью, какими-то странными лесными травами.
Алена не заметила, как уснула.
Ей приснился сон. Она шла по серой каменистой земле и вела за руку маленькую девочку. Полил дождь. Но земля, по которой они шли, осталась твердой, почва не размылась, и они продолжали идти куда-то, к видневшейся вдали горной гряде.
С бьющимся сердцем Алена проснулась. Потом взяла телефон и набрала номер Натальи Петровны.
Прошло уже много лет с их первой встречи. С тех Наталья Петровна стала другом их семьи. Грубоватая, черезчур резкая, жесткая, но неизменно профессиональная - для первокурсницы Алены она стала не то чтобы кумиром, но примером для подражания точно.
Господи, сколько лет прошло с тех пор. Она сама стала врачом, оперировала внука Натальи Петровны; тот страдал рецидивирующими хроническими отитами.
Сколько веков миновало с тех пор...
- Хочешь на прием? Ну забегай до восьми, анализы сдашь, через пару дней будет готово. Я по готовности позвоню.
И действительно, она позвонила уже через два дня.
Алена отпросилась с работы и пришла на прием.
наталья Петровна почти не изменилась. Только стало чуть больше седины на темных волосах, чуть резче стал голос, и она абсолютно оставила все попытки бросить курить. Просто перешла на "электронку".
- АМГ у тебя низкий, - сказала Наталья и приоткрыла окно, чтобы можно было незаметно подымить электронной сигаретой.
Алена поднялась с кресла.
- Что это значит?
- Ну как тебе сказать? При таком АМГ тебя и на ЭКО не возьмут.
- Это значит, что яйцеклеток совсем нет?
- Это значит, что их запас крайне низок. Если планируешь беременность, то откладывать нельзя.
- Да я и не то чтобы планирую...
- Да уж, это как раз то, что планировать как-то не получается. То рано, то поздно. Ладно, приглашай следующую. Я все сказала.
- Спасибо.
Алена вышла из кабинета. Теперь, когда она узнала, что ее шансы иметь детей очень призрачны, она почувствовала, что у нее, как будто, отняли что-то важное, что-то, чего раньше она не ценила, не понимала, готова была отбросить, как страрое рванье. Но в этот момент эта возможность вдруг стала для нее ценннее всего...
Она долго бесцельно бродила по улицам, пока не поняла, что пришла к подъезду Игоря.
Она взглянула на часы. Он должен был скоро вернуться. Она стояла и ждала, не чувствуя, как ветер становится холоднее. Наконец она увидела его машину.
Алена подошла к нему. Она держала руки в карманах. На губах ее играла легкая полуулыбка.
Игорь вышел из машины и подошел к ней.
- Ты же совсем замерзла... Почему не поднялась?
- Я же отдала тебе ключи...
Он крепко обхватил ее руками.
- Можно узнать, твое предложение еще в силе?
- Я конечно, два раза не предлагаю. Но в исключительных случаях...
- Ты должен знать кое-что. У меня все плохо. С моим АМГ не берут даже на ЭКО.
- Ну, это все из области научных исследований... Как будет, так и будет.
Алена бросилась ему на шею.
***
Через полгода Алена снова набрала телефон Натальи Петровны.
- Здравствуй, Алена.
- Наталья Петровна, вы сейчас работаете, не в отпуске?
- Работаю. Приходи.
- Вы же уже с порога все знаете! Не догадываетесь, почему я вам звоню?
- Думаешь, я совсем уже отупела от старости? Но приходи, подтверди мою догадку.
Наталья Петровна положила трубку. Рабочий день был окончен. Она затянулась электронной сигаретой. Профанация, конечно. С настоящей не сравнить...
Потом она набрала номер Светланы Леонидовны.
- Да все в порядке. Придет твоя скоро на прием. Тебе не говорила еще? Да прекрасный у нее АМГ, - Наталья Петровна улыбнулась. - До климакса еще очень далеко. Но понимаешь, глупышка она у тебя, ничего вовремя не делает, что ж теперь...
Поговорив с Натальей Петровной, Алена приложила руку к животу и улыбнулась.
Господи, лишь бы билось самое дорогое сердечко на свете...