По ночным коридорам Кремля нёсся ужас. Духи всех прошлых властителей метались в смятении. Караульные делали лицо лопатой и ничего не замечали.
Темнейший неспешно шествовал в свой кабинет.
- Странно. На голову ничего не падает. Кресло тоже вроде в порядке. - сев, Темнейший развернул бюстик Сталина к себе лицом, - Коба, что случилось?
- Ничего, хозяин. Почти ничего.
- Я сколько раз тебе говорил не называть меня "хозяин". Это ты был хозяин. Я другой.
- Как воду не называй она водой и останется, Темнейший.
- Говори.
- В ГенШтабе крамольников отыскали. Лаврентий их по предкам пробил. Твари те ещё.
- А чего раньше молчали?
И сдвинув шапки набекрень воскликнули и Иоанн Васильевич и Борис Федорович: "Слово и Дело!". Встрепенулися Лаврентий Палыч с Пашкой-то Судоплатовым. И понеслась родимая!!!
"Хорошие люди. Надо запомнить", - бюстик Кобы по привычке поправил усы. Потом вспомнил, что рук то у него и нет. "Хороший у нас хозяин. Длинные руки. Всё и всех достанет."