оглавление канала
Недоумение, граничащее с возмущением, просто перло из него с немыслимой силой, когда он произнес:
- Вереюшка, а чего это сейчас там такое ты учудила-то? Ведь нехорошо это, всю его ученую работу чаем залила… Чего теперь будет-то? Он вон гляди, как шибко разгневался. Претензии мне будет предъявлять или еще чего похуже… - Принялся сокрушаться он. – Да и с чего вдруг-то? Что на тебя нашло?
Я к этому времени уже успела дойти до калитки. Обернулась к растерянному деду и торопливо проговорила:
- Ты, дед, на меня не серчай. Твой жилец побуянит, побуянит, да и успокоится. А ты можешь меня клясть по полной программе. Мол, баба-дура, косорукая, чего с нее взять, а ведь как лучше хотела… Ну и все в таком же духе. Только ты это, пожалостней, пожалостней. И вали все на меня по максимуму. Глядишь, и обойдется без претензий. Обещай, что больше ни-ни, меня к его комнате и на пушечный выстрел не подпустишь. Ну, в общем, ты понял. Не мне тебя учить. – И я опять, как совсем недавно, лихо подмигнула деду.
Авдей сердито насупился и проговорил, хмуря брови:
- Ну, это ты кому хочешь про свою косорукость заливай, а я ни в жисть не поверю. А ну рассказывай, чего удумала?
Я покосилась на окна дома, и быстро проговорила:
- Не здесь и не сейчас… Когда ко мне за травками какими придешь, там я тебе все и объясню. Только, не сегодня вечером. А то сегодня меня дома не будет. Хочешь, так хоть в обед приходи. Я пирогов напеку. А сейчас давай-ка поори на меня, да погромче. А еще лучше попричитай, и тоже, чтоб в голос.
Объяснять деду дальше, что к чему мне не пришлось. Он заголосил так, словно я не чай пролила, а весь его дом спалила. И даже уже повернув с дороги на свою тропинку и слегка углубившись в лес, я продолжала еще слышать его вопли. Молодец старик, не подвел! Не знаю, убедило ли наше театральное представление квартиранта, но думаю, выбор у него был небольшой. В любом случае, сегодня мы остались без его зоркого ока. Надеюсь, починить ему его электронику получится не сразу. И это меня вполне устраивало.
Домой я прилетела, словно на крыльях, вполне довольная своей проказой. Сначала решила, что не буду рассказывать Божедару о своей проделке. Но, по-видимому, мою физиономию он читал словно раскрытую книгу, потому что, только глянув на меня, сразу стал приставать с вопросами. Тяжело вздыхая и притворно пряча глазки долу, я рассказала ему, конечно, обо всем, что приключилось сегодня в доме деда Авдея. А чего скрывать? Глупо. Если дед Авдей сегодня явится к нам «на пироги», Божедар наверняка обо всем узнает. Так уж лучше было «сдаться» самой.
Нет, конечно, я не рассчитывала особо на его похвалу, но и особого скандала не ожидала. Но он принялся бушевать так, будто я совершила какую диверсию, и, рискуя жизнью, пустила под откос пару составов со стратегическим вооружением, а потом долго отстреливалась от врагов до последнего патрона. Я выслушала все его доводы и перетерпела все его эмоции со стойкостью, не уронившей память моего деда, который во время войны партизанил в этих краях. Не отвечая на его эмоциональные замечания и выпады, состроив обиженную физиономию, с гордо поднятой головой, отправилась ставить тесто на пироги. Что-то мне подсказывало, что дед Авдей примчится вскорости, не утерпев до обеда.
Я не ошиблась в своих предположениях. Не успела я раскатать тесто для пирогов и растопить печь, как услышала во дворе повизгиванья Хукка, означавшего прибытие к нам долгожданного гостя. А вскоре, услышала голоса. Судя по тембрам и интонациям, мужчины промывали мои косточки на все лады, обсуждая мою утреннюю выходку. Я выдержала паузу, и во двор вышла только после того, как поставила пироги в печь. Мужчины сидели возле бани на березовых чурках и в задумчивости разглядывали мой забор. Божедар с каким-то, одному ему ведомым смыслом, а дед Авдей критически, я бы даже сказала, оценивающе, словно собирался наниматься ко мне на работу по починке этого самого забора. Я только головой покачала. Ох, мужчины, мужчины… Ну чисто дети малые!! Авдей мял в руках свою кепчонку, и что-то говорил моему другу. По выражению их лиц, чувствовалось, что старый учит молодого жизни, или как надо обращаться с женщинами, чтобы они вели себя прилично, а не разливали чай на чужую аппаратуру. Было заметно невооруженным глазом, что они обрели друг в друге поддержку и понимание.
Не сходя с крыльца, я громко их информировала:
- Через двадцать минут прошу за стол!
Оба, как по команде повернули головы ко мне, сурово нахмурились и скупым кивком головы дали мне понять, что мое приглашение было услышано. С места не сдвинулся ни один, ни старый, ни молодой, как видно этим пытаясь выразить мужскую солидарность. Ну, ну… Посмотрим, как за столом будут уписывать мои пироги с этой самой солидарностью. Я вернулась в дом, и потихоньку начала накрывать на стол. Настроение у меня было чудесное, я даже начала что-то тихонечко мурлыкать себе под нос. Мой внутренний голос взбодрился, не иначе, как от запаха печева, который расползался ароматным облачком по всему дому. «Правильно», - проворчал он внутри, - «напакостила человеку, и довольная песенки напевает…» Я пресекла его ворчания на корню, проговорив вслух: «А не фиг!» В этот момент вошедший Божедар вскинул с удивлением брови.
- Ты с кем это тут?
Я пожала плечами.
- Да ни с кем… Сама с собой… С кем поведешься – так тебе и надо… - Ответила я весьма ехидно, давая понять, что я вовсе не забыла его выволочки за мои героические поступки.
Он ничего не ответил, только хмыкнул мне в ответ. А за ним уже пробирался дед Авдей. Обоих влек запах пирогов, которые я принялась вытаскивать из печи. Через пять минут мы уже сидели за столом. Мужчины решили, наверное, что сначала не мешало бы подкрепиться, а уж воспитательные вопросы оставить на потом. Мало ли… Но я им шанса не дала, заговорила первой:
- Дед, ты на меня не ворчи. Этот твой жилец тут в округе камер понатыкал, и все за нами следят. А птички ему по барабану. А нам сегодня вечером надо кое-куда сбегать без присматривающего ока. Вот я чай-то и пролила. Пока он, супостат этакий, свои железки ремонтирует, мы уже и управимся. Понятно теперь, зачем я эту диверсию учинила?
Дед даже жевать перестал. Вытаращился на меня, а потом и на Божедара. Тот, в подтверждение моих слов только молча головой кивнул. Старик отложил надкусанный пирог и начал наливаться гневом:
- Да я ж его…Да чтоб духа его в моем доме не было!! Это что же такое творится?! Я ж даже и подумать о таком не мог!!! - Он возмущался столь искренне, и столь эмоционально, а его борода тряслась столь угрожающе, что Божедар даже кружку с чаем отодвинул от него подальше.
Я постаралась урезонить деда.
- Нет. Все будет не так. Ты сделаешь вид, что ничего не знаешь. И жить он пусть у тебя продолжает. Ведь из поселка все равно не съедет, дадут ему какое другое жилье, и тю-тю, ничего мы о нем не узнаем при необходимости, а так под твоим бдительным присмотром будет.
Авдей замолчал, задумался. По-видимому, роль разведчика-нелегала в глубоком тылу противника показалась ему заманчивой. Его рука потянулась как бы сама собой за пирогом, и он продолжил жевать, о чем-то сосредоточенно размышляя. Наконец, он пришел к какому-то заключению, и согласился со мной, что так и вправду, будет лучше.
- Врага надо знать в лицо! – Бодро заявил он, и засобирался домой.
Я кинулась ему собирать пирогов с собой для Алекси, и мы вместе с Божедаром проводили старика до ворот. На прощание он как-то муторно посмотрел на нас и проговорил серьезным голосом, оставив свой дурашливый тон, каким говорил за столом:
- Я вас, деточки, ни о чем не спрашиваю, куда вы собрались и по какой надобности. Ваше дело. Только, что-то мне неспокойно на душе. Чую я, нехорошие дела здесь затеваются. И боязно мне за вас. Ты ведь, Вереюшка, вылитая бабка твоя Айникки. Тот же характер, та же стать. А уж коли задумала чего, и трактором с места не сдернешь. Так что, будь уж поосторожней. А ты, - Обратился он к Божедару, - береги ее. – Он как-то подозрительно шмыгнул носом, и быстро повернувшись к нам спиной, бодро зашагал по дороге к поселку.
Я настолько растерялась от его слов, что даже не успела ничего ему ответить. Но, судя по всему, он и не ждал от нас никакого ответа. А мне стало как-то не по себе. Уж больно его напутственная речь походило на прощание. Вроде как, он нас больше уже увидеть и не планировал. Но я постаралась отогнать от себя грустные мысли. Ничего, все обойдется, старик он еще бодрый, любому молодому форы даст. Это он так, загрустил чего-то. Я еще себя немного поуговаривала, и повернувшись, пошла к дому. А Божедар, почему-то, все еще стоял у ворот и смотрел вслед одинокой фигурке старика.
Собираться к Плакучему мы начали сразу после обеда. Божедар, глядя, как я складываю в рюкзак вещи, хмыкнул.
- Ты словно на несколько дней собралась уходить. Мы ведь только костры разведем, да Корнила дождемся. Посоветуемся с ним, расскажем обо всем, и обратно…
Я посмотрела на него задумчиво, и проговорила:
- Может так, а может и нет… Видишь ли, у меня такая привычка. Даже если я выхожу из дома всего на несколько часов, я всегда беру с собой все, что мне понадобится в течение нескольких дней. Меня так дед мой учил, царствие ему небесное. Лес – дело такое… Никогда не скажешь наверняка, что тебя там поджидает. – Я критическим взглядом осмотрела содержимое рюкзака, удовлетворенно кивнула сама себе, и затянула веревки на горловине. – Потом подняла взгляд на Божедара. – Думаю, нам лучше выйти прямо сейчас, не дожидаясь вечера.