Навещала отца в области, и по дороге домой зашла в магазин, а там - торты на развес - я решила купить небольшой кусочек к ужину. Творожно-бисквитный, простенький на вид. И ничто не толкнуло меня в тот момент - просто хотелось тортика. А дома я его попробовала. Это был тот самый вкус, что я искала с детства - вкус латышского пирожного "Парсла"! Мгновенно перед глазами возникла картинка: чашка с какао, блюдечко, ложечка, кружевные салфетки под ними, аромат свежего кофе и корицы, темные деревянные стены кафе, в вазочках на столиках - лиловые и белые астры, смешливая продавщица (я всерьез считала её волшебницей, может - так и было. И была по-детски, романтично в неё влюблена). И вкуснейшее пирожное на свете с красивым названием - "Парсла". А напротив меня - вихрастый мальчик с серо-зелеными глазами. Мальчик, который стал моим другом на один короткий чудесный месяц в латышском городке Цесис.
Кажется, какой пустяк - забытый вкус, но - зацепилась ниточка, клубок начал разматываться, и вот уже перед глазами - яркие картинки прошлого.
Я впервые покинула родные места, впервые лечу самолетом, с отцом - в Прибалтику. Так далеко от родных мест и от Москвы, которая была для меня центром мира в мои 13 лет. Все так необычно - будоражит и тревожит, я не могу усидеть на месте: верчусь и ерзаю в кресле, мешаю дремать отцу. Моя душа жаждет деятельности, и даже привычное успокоение - книга сказок - отложена и забыта. Как можно читать - как?! — когда там, за окном самолета - такая красота и чудо: белоснежные горы облаков, небо, солнце, а внизу - маленькие домики, леса, поля, реки - все игрушечное и нереальное!
Летели мы по путевке, в санаторий рядом с небольшим старинным городком со странным названием - Цесис. От Риги до места назначения добрались автобусом - через этот город. Тогда я увидела его лишь из окна, но успела почувствовать то, чему так и не нашла названия (и не нахожу до сих пор: иное, чем - влюбленность). Может быть, с той поры меня и очаровывают маленькие городки с историей.
Увидела и узнала я Цесис много позже, когда мы отправились на экскурсию из санатория. Бродила по улочкам и каменным мостовым с "раскрытым ртом": ахала и верещала от восторга - в свои 13 лет я увлекалась средневековьем и рыцарством, а тут прямо и замок, и мостовая, и домики, старинные. Парк с черными и белыми лебедями, кладбище многовековое, каменная кладка стен.
И так все чудно и удивительно, совсем не похоже на подмосковную Сходню - грязную, уныло-однообразную и серую, где мы тогда жили. Совсем не похоже на огромную суетливую и давящую Москву. Ни пьяных людей, ни мусора - люди приветливы и улыбчивы, с ясными светлыми глазами, беловолосые и - со смешным акцентом.
На экскурсию мы поехали вместе с новыми знакомыми: отец нашел себе даму, и что-то вроде романа у них вышло. У дамы был сын, немного младше меня - забавный мальчик: добрый, впечатлительный, с большими серо-зелеными глазами и тихим голосом, с чуть кудрявыми волосами почти до плеч - он был похож на девочку внешне и характером. Мы подружились, а наши родители обрадовались, что нам интересно вместе, и мы не достаем их - сами гуляем. С Колей (я звала его Ником: имя мне нравилось в таком варианте, и я упорно не желала называть друга Колей или Николашей, как его мама) мы провели много счастливых часов в нашем волшебном царстве - городе Цесис.
После экскурсии той я поняла, что влюбилась всерьез.
Нет, не в Ника - в город!
Город стал моей мечтой, моей навязчивой идеей. Такой сильной и неодолимой, что он стал мне сниться, и я впала в мечтательность и какое-то сомнамбулическое состояние. Мой отец и мама Коли не могли понять, что стряслось, и почему еще вчера веселый и активный ребенок теперь не ест и не спит - все время о чем-то думает - и гулять не идет, и играть не хочет, и даже книга любимая заброшена. Но я молчала на все расспросы, и только Ник знал, что стало причиной моего состояния. Что меня захватил он - город, и что я решилась удрать из санатория - к нему.
Ник, огорченный моим состоянием и потерей интереса к нашим играм и общению, сам предложил взять велосипед и скатать к городку: отвезти меня туда - пусть ненадолго. И когда родители наши уехали в Ригу на экскурсию, мы взяли воды и бутербродов, велосипед, оставили записку, что мы гуляем в парке, а сами укатили - в Цесис. Ехать не так уж близко оказалось, дорога заняла час: с перерывами на отдых - везти на багажнике девочку старше и тяжелее себя Нику было нелегко. Впрочем, дорога шла под гору, а Ник был спортивный мальчик (хоть и хрупкий на вид), и мы благополучно добрались.
Так и случилась моя первая любовь к старинным маленьким городам. Может быть, именно тогда я поняла, что такое - настоящая радость. До того, если и случалась она, то я не осознавала или не знала - что это.
Когда я сошла с велосипеда на каменную мостовую, то несколько минут просто стояла, закрыв глаза, и часто дышала - мне казалось, что сердце вот-вот разорвется. Нет! Вырвется и улетит прочь - в небо Цесиса. А потом я сняла туфли и пошла по мостовой босиком, а Ник смотрел на меня и улыбался - он был рад, что сделал доброе дело: привез меня к мечте. Так и повелось - через день (чтобы подозрений особо не вызвать) мы катались на несколько часов в городок, а своим говорили, что гуляем или в шахматном клубе, на игровой площадке заболтались... Впрочем, родителям было не до нас: у них роман шел полным ходом, а мы этим пользовались и бродили где хотели.
Парк с заросшим прудом, где плавали лебеди. Мы кормили их с рук и, каюсь, нам нравилось дразнить взрослых птиц - они смешно так шипели на нас, сердились и уводили птенцов своих подальше, а мы смеялись - так потешно они ругались. Помню, как бродили мы по аллеям парка, заходили на древнее кладбище, рассматривали склепы и кресты, пытались читать надписи, заросшие мхом, сидели на старинной лестнице, болтая, или просто молчали. Я, делая страшное лицо, таинственным шепотом говорила:
— Ник, а давай придем сюда ночью. Тут же наверняка ночью стра-а-ашноо!
А Ник пугался - вздрагивал, широко распахивая свои серые, большие глаза, и отвечал:
— Нет, ты что?! Ни за что, брррр!
Неяркое сентябрьское солнце грело нам макушки, ветер трепал пшеничные волосы моего приятеля, и мир казался прекрасным и волшебным. Но нужно было возвращаться к родителям.
И там, в Цесисе, мы нашли себе друга - хозяйку кондитерской, куда однажды случайно зашли. У нас кончились все запасы, я была голодна и капризничала: хотела чая, воды и отдыха. Имени хозяйки не помню - что-то похожее на "Линду". Помню лишь голос - певучий, добрый, с легким акцентом. Латышка, как с картинки: светлые волосы, ярко-голубые глаза, кофточка кружевная, расшитая узорами по вороту, пышная юбка в пол. Она нам казалась взрослой женщиной. Но сейчас мне кажется, было лет 20.
Мы сидим в кафе, тут прохладно, уютно, пахнет корицей и кофе. Рыжая кошка с котятами лежит на пороге, и котята скачут в солнечных лучах, как огненные пуховые шарики. У Ника были карманные деньги - этого хватило на чашку какао и одно пирожное. Вкус его был - божественным. Мы пили какао из одной чашки, и понемногу ели лакомство - растягивали удовольствие. Но тут хозяйка, расспросив нас, узнала, что мы "санаторские":
— Бедные дети! Устали, голодные... Вас же там не кормят совсем!
Она дала и Нику чашку какао и пирожное, и это - такая радость! Все это казалось или было на самом деле? - таким вкусным, что и вторая порция исчезла вмиг. Я спросила, как эта вкуснота называется.
— Парслэ, - ответила девушка, - понравилось? Приходите еще.
А мы и пришли. И в следующий приезд, и потом - не раз навещали кондитерскую, пробовали разные пирожные, печенье и конфеты. Покупали, конечно - у Ника карманные деньги бывали часто, мать баловала его. Но хозяйка кафе была добра к нам: охотно болтала, рассказывала историю города, и даже пару раз гуляла с нами. Ей льстили мои восторги, может быть. Тем более, мы покупали пирожные - иногда несколько штук, - и нам иногда доставалось сверх покупки - конфеток или печений.
А может, мы просто ей понравились: она привыкла к большой семье, возиться с младшими - она была старшей, а вышла замуж и уехала от дома далеко, и своих детей пока не появилось.
День отъезда приближался. Я стала грустить, понимая, что скоро наше счастье закончится, и придется покинуть этот город, вернуться домой. Ник утешал меня: говорил, что, когда вырастет - приедет и заберет с собой, и мы сюда вернемся.
И тут нас раскрыли, причем, самым нелепым образом. Наша соседка по этажу в санатории увидела нас в кафе и спросила, где родители, и почему мы одни в городе чужом, и кто позволил уйти? А потом донесламоему отцу. Конечно, был скандал, и нам запретили ездить в город - они стали следить за каждым шагом. Да еще мы ели пирожные- что вообще было недопустимо. Но этого отцу было мало, и он решил еще повоевать: пришел в кафе выяснять, зачем это чужая тетка кормила вредной едой больных детей. И нас с собой привел - как доказательство. Но ничего у него не вышло: обаяние хозяйки кафе сыграло с ним шутку - едва отец увидел девушку, как забыл зачем пришел. Нас он отправил "погулять", а сам остался пить кофе и беседовать с нашей милой волшебницей. О чем они там говорили, мы так и не узнали. Но вернулись в санаторий мы с коробкой, и в ней лежали "Парсле", 8 штук, которые наши родители и съели вместе с нами.
В город мы больше не ездили, конечно, но и наказывать нас не стали - видимо, очень понравились пирожные. Отец мой ездил туда пару раз, и сам нам их привозил. А мама Ника еще долго потом ехидничала - подкалывала: "Что, кондитерша так хороша оказалась?"
Через три дня мы улетели домой. Мы упросили родителей дать нам попрощаться с городом и хозяйкой кафе. Зашли к ней и на дорогу получили коробку с теми самыми пирожными. И это было счастье, но - грустное: уезжать не хотелось совсем.
Сели в автобус, идущий до Риги. Из окна я смотрела на двери кафе - в них стояла наша подруга и улыбалась, махала рукой нам, а у меня - в горле комок застрял, и слезы накатывали - сказка закончилась.
Было еще прощание в Риге с Ником и его мамой. Мы обещали писать письма, дружить "навсегда" и не забывать друг друга. Родители наши тоже обещались писать - на том все и закончилось. Письма были, и года три мы общались - Ник с мамой даже прислали мне на шестнадцатилетие красивое ожерелье, но потом - как-то все закончилось. Мы выросли, и переписка оборвалась. Где сейчас Ник, помнит ли он меня - нескладную, худую и высокую девчонку с кучкой веснушек, восторженную и наивную, с вечно растрепанными волосами, панически боявшуюся велосипеда (он так и не смог научить меня)? Помнит ли - девочку, влюбленную в город? Мостовые, нагретые солнцем, старое кладбище, замок и парк? Помнит ли девушку из кафе и пирожные "Парсле"?
Спустя много лет эта история кажется мне просто сном, как многие из моих историй- нереальным чем-то. Не приснились ли мне мостовые старинного городка, волшебница-кондитерша и пирожные с неземным вкусом?
Странная штука - воспоминания. Много лет я искала эти пирожные в наших кафе, и так и не нашла - никаких следов: никто не знал рецепта. И я забыла про них и больше не пыталась искать. Но, вот после того, как торт из магазина, напомнивший мне эту историю, был нами съеден - я просто набила в поисковик слово "парсле". И - каково же моё удивление было: оно существует! Настоящее. Значит, не приснилось.
Автор: Анри Полонская
Источник: https://litclubbs.ru/articles/28715-latyshskie-pirozhnye.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
