Это хозяйка Медной горы – героиня одноименного сказа русского и советского писателя Павла Бажова. Бажов был своего рода бренд-менеджером Урала: благодаря его произведениям люди из разных уголков страны и других стран мира погрузились в культуру жителей горного региона. Но сказы – это вымышленные истории, которые только отчасти отражают действительность.
Добытчики камней до сих пор не сразу забирают найденный в земле камень, чтобы тем самым задобрить «хозяйку Медной горы». В народной культуре живет множество других обрядов, легенд, традиций и названий окружающих предметов, которые уникальны для этой территории и их невозможно встретить в иных местах.
Собрать эти тысячи кусочков мозаики со всего Урала и показать многогранность и сложность региональной культуры взялась при поддержке РНФ большая команда специалистов из разных научных центров региона: Елена Березович из Уральского федерального университета, Александр Черных из Пермского научного центра УрО РАН, Светлана Королева из Пермского государственного университета, Артем Вострокнутов из Пермского гуманитарно-педагогического университета под руководством Владимира Напольских.
Владимир Напольских
Член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института гуманитарных исследований РАНХиГС, ведущий научный сотрудник Пермского государственного национального исследовательского университета, грантополучатель РНФ (проект реализовывался в 2020–2022 гг.)
Урал – уникальное место, где сосуществуют разные народы и языки, богатое минеральными ресурсами, давно и интенсивно используемыми людьми. Чтобы объять эту масштабную тему, мы выстроили три направления работы.
Во-первых, изучали дописьменную историю человеческих сообществ региона, чтобы посмотреть на формирование отношений древнего человека с минералами.
Во-вторых, мы исследовали, как крестьянская культура преобразуется с началом активного освоения полезных ископаемых, как меняются взаимоотношения между крестьянином и миром природы.
Наконец мы обращались к горнозаводской культуре – людям, профессионально занимающимся добычей, обработкой и продажей металлов и минералов.
Хотя сегодня уже нет таких горнозаводских поселков, какие были столетия назад, культурное наследие минувших эпох сохраняется, трансформируясь в соответствии с требованиями времени.
Елена Березович
Член-корреспондент РАН, доктор филологических наук, руководитель кафедры русского языка, общего языкознания и речевой коммуникации Уральского федерального университета (Екатеринбург), руководитель и исполнитель проектов по грантам РНФ
В то время как весь славянский земледельческий мир приносил на освящение в церковь первые колосья урожая, жители Урала могли приносить первые добытые самоцветы. Представляете, как изменилась местная культура? Сдвиг от аграрных к промышленным способам производства сформировал человека с иными ценностями и мировоззрением.
Откуда пришла соль и кому она была нужна
Сейчас соль – это обычный продукт на каждом столе, а несколько веков назад она была сродни нефти: соль обменивали и продавали, на ней обогащались как купцы и промышленники, так и государственная казна, соль становилась причиной народных восстаний и даже войн. На Урале соль начали добывать в XV веке: возникали специальные поселки по добыче соли, вроде Соли Камской – будущего Соликамска.
Когда Владимир Напольских стал изучать происхождение слова «соль» в языках Северной Евразии, обнаружилось, что с его помощью можно проследить эволюцию хозяйства, технологии, систем питания и пути миграции разных народов.
Владимир Напольских:
Соль и соответствующие слова возникают в жизни древнего человека довольно поздно: ее появление, как мы выяснили, связано с развитием земледелия и скотоводства. Подобному тому, как в животном мире в соли больше нуждаются травоядные – северные олени, лоси и кабаны, нежели хищники, так же охотники и рыболовы, употреблявшие свежее или квашеное мясо и кровь, не пользовались солью, в отличие от пришедших им на смену земледельцев и скотоводов.
Различие в употреблении соли между земледельцами и охотниками можно проследить и в культурах новейшего времени. Например, у двух близкородственных по языку народов, коми и удмуртов.
Удмурты-земледельцы расположились на юге, в междуречье Камы и Вятки, а коми – на севере, где климат не располагал к интенсивному земледелию, поэтому их культура была в значительной мере основана на рыболовстве и охоте. Удмурты использовали соль (а значит и пользовались этим словом) примерно так же активно, как и русские, например, засаливали капусту и огурцы.
Коми, как и проживающие на севере русские, квасили без соли, что позволяло им получать более полезные для их рациона блюда. Так, коми ферментировали рыбу и употребляли более усваиваемый организмом белок, меньше энергии расходуя на переваривание пищи и оставляя больше сил на выживание в суровом климате. Такая культура питания сохраняется местами и сегодня.
Удмуртский язык и коми язык входят в состав уральской языковой семьи, протянувшейся от Норвегии до Таймыра. К ней относятся венгерский, саамский и эстонский языки на западе, хантыйский и мансийский – в Сибири и ненецкий – на севере России, а также некоторые языки малочисленных народов.
Владимир Напольских выяснил, что название соли пришло к народам уральской языковой семьи двумя путями – с запада, из языка-предка славянских и балтских языков, и с востока – из загадочной и малоизученной енисейской языковой семьи. Сегодня от нее остался только язык кетов – небольшого народа на севере Красноярского края. С одной стороны, языковые связи енисейской семьи тянутся к сино-тибетским языкам, а это китайский, тибетский и бирманский, с другой – к еще более древним связям с северокавказскими (адыго-абхазскими и нахско-дагестанскими) языками.
Некоторые культурные особенности кетов говорят о том, что они стали таежными охотниками и рыболовами позже, чем считалось раньше, а их енисейские предки, судя по всему, были скотоводами и земледельцами, когда пришли с юга на Енисей, и поэтому могли принести с собой название соли. Факт заимствования слова в уральские языки из енисейских подтверждает такую предысторию енисейцев и их роль в культурной истории Сибири.
Как уральский камень вобрал духовную культуру человечества
Более чем на сто километров протянулась самоцветная полоса Урала, где с XVIII века вели масштабные работы по добыче знаменитых уральских самоцветов: аметиста, изумруда, топаза, александрита, аквамарина и других. Сегодня камни продолжают извлекать как на промышленном, так и на кустарном уровнях.
Елена Березович вместе с коллегами-полевиками объездили многие районы Среднего Урала и собрали базу из 5 тысяч названий камней, орудий для их добычи, способов залегания руды и географических названий приисков и месторождений.
Елена Березович:
Мы собирали названия камней, которые используют специалисты – добытчики камня, ювелиры и камнерезы. Существуют всемирно известные, официальные названия камней, и, казалось бы, что здесь изучать? Однако в лексике уральских рабочих и мастеровых есть множество неофициальных определений камней, неизвестных и не входящих в научную литературу. Эти слова указывают на то, как обрабатывался камень, какую роль играл в местной культуре.
Известно, что аметист, как и александрит, еще называют вдовьим камнем: украшения из его темных разновидностей вдова могла носить в знак траура по мужу. На Урале аметист называют и невинным камнем. Издревле считалось, что он препятствует опьянению: тот, кто его носит, воздерживается от вина.
Кроме того, аметист является камнем священнослужителя. Таким образом, слово «невинный» несет два смысла: не связанный с вином и смиренный.
В Екатеринбурге исследователи встречались с ювелирами в мастерских, специалистами в камнерезных центрах и торговцами на выставках-ярмарках.
Ученые уверены, что созданные для привлечения покупателей торговые названия камней тоже отражают народное мировоззрение. Новые веяния нередко содержат древнейшие представления местных жителей об окружающем мире.
Считается, что камни не имеют национальности и прописки, поэтому геологи не удивляются появлению одного и того же вида камня на побережье Белого моря и где-то в Австралии. Вид один, но вырастающий на нем «культурный покров» – разный.
Например, мы исследовали происхождение слова орлец – народного названия родонита, символа Екатеринбурга. По легендам он назван так, потому что якобы орлы уносили камень в свои гнезда. Чтобы найти ответ на свой вопрос, нам пришлось уйти с Урала в классическую древность, в античность, собирать легенды о связях орлов с камнями, понять, что эти легенды, попадая в разные регионы, менялись в соответствии с местными представлениями о мире, и только тогда мы узнали историю происхождения этого названия. Мы написали об этом отдельную статью, поднимая не только уральские говоры, но и латинские, французские и другие источники.
Через камни можно получить представление о вечной духовной культуре человечества и ее региональной специфике.
Как развитие промышленности меняло народную культуру
История металлургического развития Пермского края с XVII по XIX век знает 60 заводов, а значит существовало 60 больших и малых заводских поселений. Часть из них сегодня совсем не на слуху, где-то работают небольшие музеи и есть очень локальный внутренний туризм. И лишь в некоторых местах, типа села Кын на реке Чусовой, круглогодично проводят туристические экскурсии. Как правило, гиды рассказывают о визитных карточках места, с которыми связываются три-четыре фольклорных сюжета, эти же истории пересказываются в краеведческих сборниках и местных газетах.
Ученые же общаются с местными жителями и записывают разные варианты этих сюжетов, выспрашивают подробности, узнают новые истории. Так что общеизвестные сюжеты вплетаются в более сложную канву местной устной традиции. А когда исследователи публикуют статьи и книги, эта «дремлющая» информация, известная разве что старожилам или отдельным семьям, возвращается к людям. Иногда это вызывает ответный всплеск интереса: музеи включают ее в свои экспозиции, а гиды – в экскурсии.
Больше всего участников проекта интересуют изменения крестьянской культуры с приходом промышленности. Но на Урале живут местные, автохтонные народы, по-своему взаимодействующие с ландшафтом. Их отношение к природе не похоже на более прагматичный подход горнозаводских рабочих. Фольклорные сюжеты о почитаемых коми-пермяками камнях-валунах искали исследователи под руководством члена-корреспондента РАН Александра Черных и доцента Светланы Королевой.
Светлана Королева
Кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы Пермского государственного национального исследовательского университета, исполнитель проекта по гранту РНФ
Чтобы понять, что нового заводы привнесли в местную культуру, нужно было в том числе изучить природно-культурный ландшафт коренного и горнозаводского населения. Для этого мы, во-первых, исследовали заводские поселения, чья культура вбирала в себя старый и новый уклад жизни. А во-вторых, мы рассмотрели представления коми-пермяков, связанные с камнями-валунами.
Часть добытой учеными информации хранилась в Государственном архиве Пермского края, архивах Уральского отделения РАН, Пермского государственного университета и сельских музеев.
Совместными усилиями сотрудники архивов и исследователи нашли, опубликовали и проанализировали множество документов.
Например, переписку контор Курашимского медеплавильного завода. Она дает полное и сложное представление о хозяйственной деятельности рабочих: не только о том, чем они занимались на предприятии, но и как они вели свое личное хозяйство, какие были особенности семейных и соседских взаимоотношений в конце XVIII-середине XIX веке.
Это те факты, которые практически невозможно восстановить методами полевой этнографии или устной истории.
Фольклорные и этнографические архивы лежат и ждут своего часа, и такие большие комплексные проекты, как наш, дают возможность этому часу наступить.
Наша работа похожа на работу археолога: мы дотягиваемся до глубинных или по разным причинам скрытых пластов человеческой памяти и локальных форм культуры.
Светлана Королева:
В России трудно преодолевается тенденция к унификации культуры, упрощению и клишированию, которые сводят культурные и исторические знания лишь к магистральным тенденциям. По крайней мере на уровне массового сознания. Все это дает смазанный и поверхностный взгляд на свою культуру, и появляется ощущение, что в ней нет ничего особенного.
Исследование, сохранение и популяризация региональной культуры возвращает нам тот более сложный взгляд на мир, который для меня, и, думаю, для многих сверхценен. Ни в коем случае нельзя отказываться от этой сложности, от понимая того, как разнообразны могут быть модели поведения человека и его исторический опыт, каким разным может быть ландшафт, каким разным может быть язык, даже какими разными могут быть ценности.
Мне представляется, что было бы здорово лучше знать и понимать свои регионы, чтобы это было похоже на пестрое лоскутное одеяло, где один регион не похож на другой. Это не мешает ощущать страну одним домом, но делает этот дом более уютным для всех.
Иллюстрации: авторы исследования
Материал подготовлен Российским научным фондом в рамках мультимедийного проекта «Хранители культурного наследия»: https://culture.rscf.ru/