Разведчики 103-го полка ВС РФ ежедневно штурмуют украинские позиции в городе, в котором нет живых домов. Марьинка — город-крепость, город, которого нет. Бои за него продолжаются больше года. Его территория напоминает кадры апокалипсиса. ВСУ при поддержке иностранных наемников цепляются за каждый дом и улицу. Недавно бойцы ВС РФ захватили проспект Дружбы — контроль над ними обеспечивает тактическое преимущество. Как проводят штурм? Какие события наполняют будни бойцов на самом переднем крае? Кто сражается в Марьинке помимо наемников? Специальный корреспондент NEWS.ru провел со штурмовиками несколько суток в одной из самых ожесточенных точек СВО.
«Мы зачищали дом за домом»
Мы заезжаем в Марьинку в полной темноте. Приглушенные фары БТР скользят по размытой дороге, рядом вырастают очертания домов, в них не осталось ничего живого. Штурмовики заезжают на передовую ночью, чтобы не попасть под пулеметный огонь и огонь танка, который стреляет здесь как по будильнику. Последние тысячи метров мы идем пешком.
Небо озаряется вспышкой, которая взрывается на горизонте, — заряд УР-77 «Горыныч» в темноте воспламеняется как метеорит. Каски бойцов на секунду вспыхивают в темноте. Где-то там под завалом орудие похоронило чью-то жизнь.
Мы передвигаемся по кирпичам, камням, торчащему алюминию, мимо сгоревшей техники, черных деревьев и раскуроченных дворов — Марьинка кажется огромным ежом, ощетинившимся ржавыми лезвиями. Недавно бойцы 103-го полка захватили проспект Дружбы — главную улицу, за которую шли тяжелые бои. Оставшийся частный сектор контролирует ВСУ. Всего бои за Марьинку продолжаются уже больше года. Если считать с 2014 года — восемь лет. Целую вечность.
Передвижение по Марьинке напоминает ныряние в кротовые норы — выстрел, свист миномета, залетел в подвал, очухался, вышел, свист миномета, залетел в подвал, вышел, перебежал улицу, выстрел, свист миномета...
Мы добираемся до позиций и заползаем в дыру подвала. Дома в СССР строили на славу, поэтому они до сих пор способны выдержать прямое попадание снаряда танка. Проход, конечно, может завалить, для этого делают другие выходы, которые оставляют заминированными. Марьинка напоминает лабиринт, сеть катакомб, в которых одни укрепы связаны с другими. В каждом укрепе ВСУ оборудовали огневые точки.
Чтобы взять участок, нам пришлось бежать по простреливаемому полю, потому что от домов не осталось ничего, — рассказывает командир разведгруппы Береза. — Мы бились здесь больше месяца. Тут были пулеметные бойницы, снайперские точки. Также стояла вышка, а на ней камера, и как только мы начинали двигаться, они засекали движение и накрывали нас минометами и АГС. Были моменты, когда мы находились в соседних комнатах за стенкой, и они отказывались сдаваться. Был пулеметчик, которого мы закидывали гранатами, слезоточивым газом и повторяли предложение, но он все равно отказывался.
— Что произошло с этим пулеметчиком?
— Обнулили. У него закончились патроны.
Место, в котором мы находимся, называется «Полицейский участок». На полу участка до сих пор остался слой химической пыли. При каждом толчке вверх поднимается слой пыли, и бойцы начинают прикрывать лицо руками, чтобы не закашлять.
— В нашей группе работает снайперская пара, которая подавляет живую силу противника и обеспечивает нам прикрытие. Наемники покидают свои позиции из страха быть убитыми нашим снайпером. В небе постоянно летают дроны со сбросом. Мы ведем наблюдение, чтобы контролировать их передвижение по оставшейся Марьинке, которая еще не освобождена, — говорит боец.
Разведгруппа Березы использует все виды разведки — ночные тепловизоры, дроны, термобарические прицелы. Многое из этого было получено благодаря волонтерам.
Перед штурмом проспекта Дружбы нам предстояла не менее сложная задача — пробежать 80 метров по открытой «зеленке» под огнем пулеметов, АГС и танков. Здесь мы применили новую тактику — стали заходить ночью. Мы производили штурм и так зачищали дом за домом.
В подвале горят окопные свечки, стоят автоматы и боеприпасы. Это самый край передовой — отсюда каждый день бойцы штурмуют позиции противника ценой своей крови, сил и жизни. С высоты дрона вид на Марьинку ничем не отличается от поверхности Луны. Вместо кратеров — воронки от снарядов. Серая пыль. Рядом лежат тела солдат и брошенные орудия. Здесь можно было бы снимать сцены апокалиптических фильмов или воровать локации для серии Fallout, если бы каждый день по-настоящему не гибли люди.
«За что вы воюете? Это русская земля»
Мы перебегаем проспект Дружбы и оказываемся на новой позиции. Дальше проспект простреливается — в соседних многоэтажках сделали огневые точки, с которых видно все как на ладони. Последние боевые башни ВСУ в Марьинке — впереди остался частный сектор. В коридоре лежит труп немецкого наемника. При штурме бойцы ВСУ ушли, а он остался прикрывать проход.
— Мы предлагали им зеленый коридор, чтобы они забрали тело. Они отказались, сказали, что он им не нужен. Так и лежит. Нашли у него немецкие документы. Скоро придется его закопать, потому что пойдет запах, а нам еще тут работать.
— Если бы вы могли сказать что-то иностранным наемникам, что бы вы им передали?
— За что вы воюете? Вам здесь делать нечего. Это русская земля. Ради чего он сюда приехал? Ради денег? Чтобы вот так вот остаться. У него ведь тоже есть семья, близкие. Это неправильно.
Рядом в катакомбах горит свеча, стоит икона.
— Эта свечка ни разу не потухла. Мы постоянно ее меняем, передаем по смене, она всегда горит у этой иконы.
— Думаешь, Божья помощь?
— Это сложный вопрос. Тут хочешь не хочешь в Бога поверишь, многие реально тут уверовали, потому что столько случаев, когда вот понимаешь, что Бог, он есть, и никто его никуда не денет. И он помогает. Я сам на себе это испытывал.
— Можешь рассказать, что это было?
— Это тяжелая история. В месте, где мы находимся, были мои товарищи. Я пошел проверять другую точку, буквально зашел за угол, и выстрелил танк. Мой друг погиб, другие — тоже. Еще секунда, и я бы остался на том же месте. Когда такое происходит, понимаешь, что ангел-хранитель, Бог действительно помогает... обидно только, почему не всем...Тяжело, когда на глазах умирает человек, еще тяжелее, если это твой друг.
Звук стрельбы не останавливается ни на секунду. Где-то издалека «навесом» по проспекту работает украинский танк. Бойцы с ползвука узнают характерный ствольный выстрел. Мы спускаемся вниз, чтобы укрыться. Шлепаем по воде, перебегаем по доскам, чтобы не окунуться в произвольный сортир, в котором им приходится справлять нужду. Боец с позывным Ленин показывает сокровище подвала — курятник с курами в одном из помещений. Упитанные птицы бегают по загончику. Кажется, что на одном из кругов ада вдруг очутилась жизнь.
Здесь жили беженцы. Они укрывались в подвале от минометов и прятали курятник. Когда начался штурм, они ушли, и куры достались нам. Мы даже их подкармливаем, не убиваем, не едим. Сами носим воду, хотя ее тут очень мало. Для нас они как домашние животные.
— Как они реагируют на взрывы?
— Никак — привыкли. Танк работает рядом, а им все равно. Обстрелы для них уже ничто.
Кур можно было бы пустить на мясо, но бойцы отказываются. Говорят, приятно, когда рядом бегает что-то живое, почти домашние животные. Когда штурм Марьинки закончится, они перевезут их в жилой сектор.
Какой рацион у штурмовиков
Вода в ограниченных количествах, энергетики, армейский сухпаек, лапша быстрого приготовления, чай, хлеб, растворимый кофе и то, что уместилось в заполненный рюкзак. Некоторым бойцам отправляют домашнюю еду родственники с родины.
Все продукты штурмовики тащат на себе, снабжение перетаскивают по простреливаемым зонам, где нет легких маршрутов. Полная разгрузка вместе с автоматом весит 30, 40 кг. Все это по грудам кирпичей, обломкам. Из того, что находится под рукой, организовывают быт. Спартанские условия. В подвалах горят свечки и ручные фонарики, с помощью горелок готовится еда, на холодный бетон кладут спальники и двери.
«Штурм — это шахматная партия»
Пока мы укрываемся в подвале, сверху начинает работать украинский танк. Когда снаряд прилетает рядом, в подвал залетает пыль, ложась тонким слоем на стены и людей. Одно дежурство сменяется другим. Солдаты спят на железных дверях, прижавшись друг к другу, чтобы было теплее. Подвал забирает тепло и возвращает холод.
Штурм — это шахматная партия, — объясняет замкомандира второго направления Цыган. — Я в детстве хорошо играл в шахматы. Нужно все просчитать — выявить огневые точки, выдавить противника, минимизировать потери. Если личный состав тебе доверяет и ваши действия скоординированны — в 90% случаев штурм пройдет без потерь. Разногласия — это лишние секунды жизни.
— От твоих действий зависит здоровье твоих подчиненных. Что для тебя это значит?
— Для меня любая жизнь, даже обычное ранение — это удар. Когда остаешься один на один с собой, приходят тяжелые мысли. Идет внутренняя борьба. Может быть, ты не виноват, но все равно чувствуешь ответственность. Я всегда веду группу сам, нахожусь в центре событий.
— Что скажешь про дроны?
— Их значение преувеличивают. Люди научились прятаться, когда прилетает дрон. Максимум можно увидеть подходы к штурму здания: как зайти, что взорвать, как подавить огневые точки.
Цыган находится на передовой почти год, за это время получил два ранения. Спустя несколько дней после крайнего ранения он вернулся на передовую. В тот день он вышел с разведгруппой, чтобы выполнить задачу. Ему пришлось воспользоваться рацией, которая была запеленгована. Его местоположение вычислили и навели прямой наводкой танк. От осколочно-фугасного снаряда боец получил касательное ранение, «только шкуру слегка отодрал — и все».
— Как бы ты охарактеризовал украинцев как противников?
— Это достойный противник. Недооценка приводит к жертвами. Нужно уважать врага. Я считаю, что мы воюем с самими собой, со своим отражением в зеркале.
— Что будет дальше в Марьинке? Говорят, ВСУ даже открыли охоту на отдельных бойцов?
— Здесь очень много теневых героев. Я не могу называть их имена и позывные, но они делают работу каждый день. И будут брать квартал за кварталом.
Есть сайт, где за голову военнослужащих дают немалые деньги. Где-то в разговоре тебя по позывному пеленгуют и начинают открывать огонь. Точечный, из минометов, танка — всё ради одного человека. Потому что известно, что он, к примеру, рулит целым направлением. Любое движение на фронте взаимосвязано. Одним выстрелом похоронить такого бойца — для них огромный плюс.
ВСУ превратили церковь в огневую точку
Марьинка — город-крепость. Город, которого нет. Ключ к обороне ВСУ на Донецком фронте. Три города — Курахово, Угледар, Красногоровка — образуют треугольник. Высота местности дает обороняющимся тактическое преимущество. За восемь лет треугольник превратили в сверхукрепленный редут. Когда заканчиваются бойцы на первой линии, из тыла подтягиваются резервы.
До военного конфликта в Донбассе в Марьинке проживало 10 тысяч человек. Перед началом спецоперации в городе еще оставались люди. Спустя несколько месяцев от жилых кварталов не осталось ничего. Бывшую церковь ВСУ превратили в огневую точку. Многоэтажки стерлись до уровня земли. Снимки прежней жизни остались только на Google-картах и в телефонах бывших жителей.
«Погода „плюс“ — значит, все хорошо. Погода „с осадками“ — много раненых»
Спустя несколько суток штурмовики возвращаются в расположение. Неожиданный туман дает возможность выйти незамеченными. В небе еще просвистывают снаряды, которые летают в обе стороны, но постепенно становится ужасно тихо. Бойцы запрыгивают на БТР и, положив автоматы, сканируют дорогу. Еще недавно они ползали здесь в грязи под перекрестным огнем, а теперь эта территория находится под их контролем. В более безопасной зоне дежурят медики. Рядом стоит советская «мотолыга» МТ-ЛБ.
У каждого батальона своя точка эвакуации, — рассказывает командир санитарной роты. — Когда кого-то ранят, мы стараемся подойти поближе, чтобы сократить время выноса. Мои ребята рискуют так же, как остальные бойцы, а иногда даже больше. Штурмовики ходят пешком, двойками-тройками, они малозаметные цели. А мы — нет.
— Бывает такое, что целятся специально в санитарную службу?
— Да, мы несли санитарные потери. Обычно скидывают ВОГи с дронов. Предпоследний раз, когда мы несли тяжелораненого бойца, нас накрыли с АГС, в другой раз проследили, куда зашли, и отработали артиллерией. Дежурим каждый день в круглосуточном режиме 24/7. Бывает погода «плюс» — значит, все хорошо. Бывает погода «с осадками» — это значит, что много раненых. И по 10, и по 12 человек выносим.
— Если нужно будет вынести раненого бойца ВСУ, тоже будете его вытаскивать?
— Уже выносили, оказывали им первую помощь. Потом с ними работает военная полиция и другие службы. Я всегда говорю своим ребятам, что танки и военную технику вы в гражданской жизни водить не будете, а санитарный опыт пригодится всегда.
Туман оседает влагой на лицах и руках. Шины машины преодолевают размытую дорогу. Табличка «Марiнка» валяется в грязи на въезде в город с дырками от пуль. Все ждут контрнаступления ВСУ. И места, где оно начнется.