Как и на чем строился «альтернативный» путь культурного развития в начале прошлого столетия, попробуем проследить на примере широко известной работы Малевича «Черный квадрат».
Объектом исследования в настоящей статье выбрано явление, получившее наименование «авангард». При этом объект исследования сужен и рассмотрению подвергнуто творчество лишь одного из представителей русского авангарда, основоположника супрематизма, Казимира Севериновича Малевича с его произведением живописного искусства – картиной «Черный квадрат» (1915).
Черный квадрат Малевича как икона антихриста
«Одно из величайших открытий XX века и в плане художественном, и в плане духовном, – православная икона. Напомним, что "открытие" это произошло в канун исторических потрясений: первой мировой войны и последовавших революций и войн», – пишет Л. Успенский в книге «Богословие иконы».
В начале прошлого века иконописец и реставратор икон Василий Гурьянов (1867–1920) нашел способ расчистки потемневшего слоя олифы со старинных русских икон. Все дело в том, что срок полного потемнения олифы составляет примерно от 30 до 90 лет, после чего, как правило, иконы «поновлялись», т. е. поверх старого изображения на них записывали новое, иногда с сохранением первоначального облика, а иногда и с изменением его в угоду современным вкусам заказчиков. Такой процесс переписывания или, как это еще называют, «записывания» икон, то есть нанесения новых записей на старом изображении, был связан, как правило, не столько с соображениями экономии, сколько с требованиями иконопочитания. Ведь даже обветшавшую, уже распадающуюся от старости икону выбрасывать нельзя (Б.А. Успенский «Семиотика искусства»). Пыль, копоть, потемневшая олифа и наслоения красок – все это скрывало истинные цвета и образы древнерусских икон, и вдруг они стали открываться.
Настоящей сенсацией стало, например, открытие рублевской «Троицы» в 1904 году. В том же году проходит 1-я Всероссийская выставка монастырских работ и церковной утвари, а также Международная выставка в Париже, где широко экспонируется богатая коллекция русских икон работы Гурьянова и других иконописцев. Русскую икону открывают в Европе, а приехавший в Россию в 1911 году Анри Матисс (1869–1954) отзывается о древнерусской иконе как о «большом искусстве». Он говорит, что «влюблен в их трогательную простоту», что в них «раскрывается душа художников» и у них «нам нужно учиться пониманию искусства».
Безусловно, все это не могло пройти мимо внимания Казимира Малевича и других авангардистов. В иконе было все, к чему они так стремились: преобладание двумерного пространства, плоскостей и линий, переход в иной пространственно-временной континуум, свобода от натуры.
Различные исследования начала – середины XX века «позволяют говорить о совокупности специальных перспективных приемов древней – прежде всего средневековой – живописи, иными словами, об особой системе передачи пространственных характеристик на двумерную плоскость изображения» (Б.А. Успенский «Семиотика искусства»). Эта система, применяющаяся и в иконописи, получила название «обратной перспективы». Древний художник и, прежде всего, иконописец изображает в первую очередь не объект, а окружающее его пространство, помещает себя и, следовательно, нас внутрь изображаемого.
Вспомним эскиз Малевича к опере «Победа над Солнцем» – мы наблюдаем там ту самую «обратную перспективу» иконы. Этим приемом Малевич погружает зрителя в происходящее на сцене: благодаря обратной перспективе зритель становится не просто наблюдателем, но и непосредственным участником разворачивающихся событий. Собственно, и сам Малевич называет свои «Квадраты» «новыми иконами», помещает их в «красном углу» своей мастерской (там, где верующие обычно вешают дома иконы). Также в «красном углу», на самом видном месте, размещается «Черный квадрат» во время его первого представления общественности на выставке футуристов в 1915 году.
Супрематистские построения дают возможность выразить идеи Бога в искусстве, и новейшая история живописи знает тому примеры, но у Малевича подобных целей однозначно не было. Как пишет об этом Лилия Николаевна Ратнер, «геометрическая абстракция сама по себе нейтральна, с ее помощью можно выразить и зло, и добро. <…>Малевич – богоборец: разъяв вселенную на элементы, он уничтожает созданный Богом мир» (Л.Н. Ратнер «Искусство: язык Бога. От античности до авангарда»).
Говорят, что Малевич также сам называл свой «Черный квадрат» «антииконой». При этом некоторые искусствоведы считают, что под антииконой не следует понимать нечто дьявольское, демоническое и противоборствующее святым образам. Иногда встречаются предположения, что, написав свой «Белый квадрат на белом фоне» и затем «Красный квадрат», он сделал шаг к «новым горизонтам в искусстве».
Но не будем судить о религиозности Малевича лишь по изменению цветовой палитры в его творчестве. Можно сделать предположение, что Малевич верил в Бога, но в его представлении Он не является личностью – в представлении Малевича Бог носит характер некого «первопринципа бытия», схожего с пантеистическими или монистическими взглядами.
Проиллюстрируем данное утверждение двумя цитатами из книги Малевича «Бог не скинут. Искусство, церковь, фабрика», написанной им в 1920 году (сохраняются оригинальные орфография и пунктуация): «Вселенная как совершенство – Бог. <…>Признав вселенной совершенство – [человек] признал Бога и тем самым признал то в природе, что она не мыслит, мыслит только он, ибо Бог, как Абсолют совершенства природы, не может больше мыслить. <…>Человек, еще не воплощен всемирной или абсолютной мыслью как совершенство; он только движется к ней, путь его идет к человечеству, а оттуда к Богу, как совершенству. <…>Через все свои производства он в надежде достигнуть Бога или совершенства, собирается достигнуть трона мысли, как абсолютного конца, на котором он уже не как человек будет действовать, но как Бог, ибо он воплотится в него, станет совершенством».
И далее: «Пусть же скажет человек <…>– довольно, труд окончен, изследовано все. Я на вершине миров или миры поглащены мною, я овладел всеми совершенствами, "я Бог"».
Возвращаясь к «Черному квадрату», следует отметить, как отзывался о нем Александр Николаевич Бенуа (1870–1960): «Это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно через гордыню, через заносчивость, через попрание всего любовного и нежного приведет всех к гибели».
Представляется вполне очевидным, что «Черный квадрат» олицетворяет собой образ того, что противопоставляется традиционному представлению о красоте, божественному творению и, наконец, Самому Богу. Противника же Бога мы именуем не иначе как антихристом, и в этом смысле «Черный квадрат» Малевича является его иконой.
В своей книге «Религиозные истоки русского коммунизма» философ Николай Александрович Бердяев (1874–1948) писал, что даже через богоборчество русский человек так или иначе приходит к богоискательству. «Дух, идущий от иконы, – это Дух Божий, раскрывающий Любовь, взывающий ко Христу, святости. Картина Малевича излучает иное: сущность этого «иного» давно названа – антихрист».
Черный цвет у Малевича противостоит белому – цвету Преображения Господня на горе Фавор, включающему все цвета и возводящему создание к Создателю (М.Н. Цветаева «Русский авангард: антиикона бытия») – даже при очень большом желании невозможно найти здесь никакого «богоискательства». Творчество Малевича, по крайней мере, в рассмотренных фрагментах – это именно проповедь богоборчества, проповедь человеческой гордыни, вседозволенности, греха, аморальности, пустоты и ада. Искусство само по себе индифферентно, так же как кисти, холст и краски, но художник, выражающий с их помощью свои идеи, должен быть ответственен за то, что он несет человечеству.
Закончу эту мысль словами Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, который сказал: «Талант может служить Богу или дьяволу. Один занимается иконописью, другой запечатлевает блуд. Один снимает кинофильм о нравственном подвиге, а в картине другого льются реки человеческой крови. И хотя она бутафорская, но ведь в сознание зрителей четко закладывается страшная мысль о грошовой цене человеческой жизни, стираются элементарные основы нравственного бытия. Вот и получается, что один талантливый творец своими способностями служит спасению души, другой содействует ее погибели. Не искусство виновато, а данный субъект, если он насаждает своими творениями разврат, насилие и цинизм. <…>Нет сферы в культуре, которая не могла бы стать освященной».
Д.В. Дружинин,
магистр богословия,
аспирант Санкт-Петербургской духовной академии
Публикация «Богословско-исторического сборника»
Калужской духовной семинарии
приводится с небольшими сокращениями