Было это в канун 9 мая 1990 года в Полярном, на 4 эскадре дизельных подводных лодок Северного флота.
Меньше месяца прошло с того момента, как я после морского тральщика перевелся на 350 резервный экипаж 69 бригады, которую в повседневном общении тоже именовали «четвертой».
Что такое резервный экипаж, я тогда еще не знал. Понятно было, что у такого воинского коллектива своей подводной лодки нет, значит, будет время ознакомиться со спецификой подводной службы, так сказать, со стороны...
Приняли меня очень тепло. Опытный и грамотный командир - на тот момент: капитан 2 ранга Васильев Константин Львович, к моему приезду был готов: понимая, что жилье в ближайшее время новичку не светит, мне приготовили отдельный кабинет, в котором можно было первое время вполне прилично жить. Помню, что на широком подоконнике за занавеской даже стояли стакан с кипятильником, пачка сахара, пара пачек печенья, пачка индийского чая, чтобы, если что, поздним вечером с голоду не умереть... Такая забота очень тронула!
Конечно, «резервность» накладывала на экипаж свой определенный оттенок: все офицеры и мичманы были опытными подводниками, многие годы до этого служившими на лодках бригады, неоднократно ходившими на боевые службы, как правило — многомесячные.
Старпомом на экипаже был капитан 3 ранга Новожилов, которого между собой и офицеры, и мичманы называли не иначе, как «дядя Вова». Служба у него по каким-то обстоятельствам не пошла, он даже вроде бы был командиром, но потом его, типа, сняли, и, как говорится: «и вот я здесь»...
Человек был очень хороший, с золотыми руками, в службе организованный, с единственным недостатком, с которым он всю свою службу боролся с переменным успехом…
Помощник командира, капитан 3 ранга Николай Александрович Симдянов, тоже по возрасту давно должен был командовать лодкой...
Быстро соображающий и мгновенно принимающий решения, опытный моряк, великолепный рассказчик — тоже обо что-то в свое время споткнулся, и военная карьера его на тот момент сделала определенный зигзаг. Кстати, потом все поправилось, и «дядя Коля» (тоже такое доброе прозвище к нему приклеилось) свою невезуху преодолел, получил «капитана 2 ранга» и даже был назначен в штаб эскадры.
Большинство мичманов было в возрасте «за 40», некоторые из них фактически полуофициально исполняли ряд важных мичманских функций в штабе бригады или же при береговой базе. Люди взрослые, все они были надежной опорой командира.
Управляемость в экипаже была высочайшая, моряки срочной службы, по разным причинам не попавшие в ходовые экипажи — особых проблем своему опытному и грамотному командованию не доставляли.
Конечно, это была, в первую очередь, заслуга командира, который смог создать в воинском коллективе, несмотря на всеобщую достаточно непростую обстановку, атмосферу сплоченности и направленности на успешное и грамотное решение стоящих перед ним задач.
Оценив обстановку, я сделал вывод, что в таком экипаже можно служить, что называется — долго и счастливо: здесь тебя всегда поддержат, где надо — подскажут, где надо — подставят плечо.
И хотя в итоге с этими людьми я прослужил меньше трех месяцев — добрые товарищеские отношения сохранил на многие годы вперед.
Именно те люди создали тогда у меня — недавнего надводника — понимание, какие они — настоящие «дизелисты», ветераны подводной службы, мастера своего дела, годами образцово решавшие любые, даже самые сложные, поставленные перед ними государством и командованием задачи.
Накануне 45-й годовщины Победы в Полярный приехала группа ветеранов Великой Отечественной войны — тогда еще возможность встретиться с такими людьми была, и это было доброй традицией.
Они не были подводниками, но все воевали под Сталинградом и участвовали в его обороне и освобождении. Видимо, какая-то общественная ветеранская организация спланировала в тот год такую поездку на Северный флот.
В той делегации было человек 15 ветеранов — рядовых и сержантов той войны; некоторых их них, особенно ходящих с трудом, сопровождали жены или внуки.
Командование эскадры спланировало ряд мероприятий с их участием, в том числе распределили дедов по воинским частям, чтобы те рассказали матросам, которых в экипажах лодок было приличное количество, о войне.
Нам в резервный экипаж выделили двух из них.
На тот момент согласно горбачевским веяниям страна уже целую пятилетку активно боролась с употреблением спиртных напитков, которых и в продаже-то не стало.
Но День Победы и ветераны — это святое, поэтому командир капитан 2 ранга Васильев К.Л. поставил задачу своим подчиненным накрыть для ветеранов в каюте командира стол. На камбузе старший мичман Жук А.А. по прозвищу «Андреич» поджарил картошки и котлет, изобразил мисочку квашеной капусты, а у командира размещавшейся в казарме парой этажей выше «Черноморки» (Б-498) отправленный старший мичман Дмитрий Васильевич Козак выпросил под это дело 0,5 пищевого «шила».
Его и брали-то с возвратом, понимая, что ветераны — люди пожилые, скорее всего — откажутся, а нам-то самим при исполнении нарушать требования никак нельзя.
Комбриг - тогда еще капитан 1 ранга Свинцов Александр Васильевич, - командира лично проинструктировал: вам на всё - про всё час, к назначенному времени гости должны быть доставлены в офицерскую столовую, где для них готовится праздничный стол. Так что — не затягивайте и не вздумайте вывести дедов из строя!
Собрали экипаж, представили гостей, дали им слово. Рассказывали они о своих боевых буднях интересно, и матросы, и мичманы, и офицеры слушали с открытыми ртами. Своих-то ветеранов бригады подводных лодок времен войны слушали регулярно, они были частыми гостями на эскадре. А тут — Сталинград! Новое и для моряков необычное, вызывающее массу вопросов.
Время встречи пролетало незаметно, и командир уже забеспокоился, что на «шестой вопрос» его остается в обрез. Подвести комбрига было нельзя!
Извинились перед личным составом, что приходится на этом встречу закончить, подарили ветеранам традиционные тельняшки и пригласили их в каюту командира.
Там уже аккуратно на белой скатерти был накрыт столик, на подносе стояли граненые стаканы, бутылка спирта и два графина: один с компотом, а другой с удивительно вкусной и холодной водой, которую набирали в специальном кране в подвале казармы.
Константин Львович поблагодарил гостей, поздравил и предложил по старой доброй традиции принять фронтовые сто грамм, если уважаемые гости сочтут это возможным. При этом упомянул, что в бутылке у нас чистый спирт, поэтому каждый себе сам в стакан наливает, сколько в состоянии осилить.
Деды переглянулись, а потом один из них произнес: «Это можно!», а другой пошутил: «Эх, надает тебе твоя половинка за это подзатыльников!»
«Ничего, не впервой!» - ответил ветеран, беря поллитровку. Потом пододвинул стакан, уверенным движением налил себе треть и передал бутылку второму. Тот действие повторил.
Мы переглянулись. Даже для молодых и опытных доза была великовата, по крайней мере — если не разводить.
«Это чистый спирт!» - напомнил командир, переживая за дальнейшее развитие событий. Ему же комбриг настрого приказал, чтобы ветераны оставались в строю на всех последующим мероприятиях.
«Мы поняли» - говорят.
Я подвинул к гостям графин с водой.
«Это что?» - спросил один.
«Вода» - говорю, - «чтобы развести»...
«Да ну, зачем?» - последовал ответ...
Себе в стаканы мы налили воды, хотя и не по правилам это...
Командир произнес тост - «За Победу!», чокнулись, выпили, закусили. Ветераны — котлетами с жареной картошкой, мы — изобразили, что тоже закусываем, положив в рот по щепотке капусты.
«Мы, сынки, на фронте только так спирт фронтовой и употребляли, так что привычные — можете за нас не переживать».
Время уже поджимало, и командир мягко напомнил, что буквально через несколько минут нас будут ждать в офицерской столовой.
«Ну тогда — на ход ноги?» - спросил дед и снова плеснул себе и товарищу по столько же «шила».
Думаю, что не одному мне в тот момент в голову пришла мысль, что все, влупят нам за дедов по самое не могу...
Второй тост, традиционно, прозвучал за прекрасных дам, и конкретно — за приехавшую вместе с мужем супругу одного их наших гостей.
Мы с командиром повторили имитацию употребления, выпив ещё по пол-стакана холодной водички.
Никаких признаков опьянения у ветеранов не проявлялось... А ведь они только закусывали, даже не запивая спирт водой.
«Ну и третий - традиционный!» - произнес один из гостей, разлив остатки горючей жидкости по своим стаканам.
Мы сказали, что третий пьем за тех, кто в море, причем — за живых, как учили подводники времен войны; гости — что пьют за тех, кто не с нами; добавили к этому- чтобы не в последний раз! - и каждый выпил за свое.
Разломив напополам котлету, деды быстро закусили, поблагодарили нас за гостеприимство, оделись и двинулись в сторону выхода из казарменного помещения.
Мы шли рядом, чтобы поддержать, если что. Но шли они прямо, уверенно, даже тот ветеран, что был с палочкой.
Доведя их до столовой, мы вернулись в часть.
Думалось: «А ведь на торжественном мероприятии тоже придется поднимать тосты. Справятся ли эти уже достаточно пожилые люди?»
Через пару-тройку часов, когда с экипажем шли на ужин, я видел, как вся группа гостей выходила с подплавовского камбуза. Наши ветераны по-прежнему шли уверенной походкой, в подошедший автобус садились сами, только румянец на щеках говорил о их праздничном настроении.
Много раз за прошедшие с тех пор годы память возвращала меня к тому случаю. Однозначного объяснения для себя удивительной стойкости тех далеко не молодых людей я так и не нашел.
Видимо, нелёгкая жизнь, тяжелый многолетний труд и пережитый в годы войны затяжной непрекращающийся стресс настолько закалили и их психику, и организмы, что превратили в настоящих богатырей, которых ни пуля, ни горе, ни спирт согнуть не могут!
Как у Лермонтова:
«Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!»
Низкий поклон нашим ветеранам: и тем немногим, что еще с нами, и тем, кого с нами уже нет!
И большое спасибо, что жизнь подарила возможность видеться и общаться с этими замечательными и удивительными людьми!