На семейную терапию пришла странная пара. Вероника – бойкая, эмоциональная женщина, яркая и громогласная. С длинными волосами, заплетенными в косички-дреды и выкрашенными в два цвета, салатовый и розовый. Со сложным макияжем, сочными необычно сочетаемыми оттенками теней, блёстками и фиолетовой тушью, которая сейчас стекала по напудренным щекам, оставляя пугающие чернильные борозды. Сквозь плач женщина выкрикивала жалобы и обвинения, обращённые к мужчине, сидящему рядом с ней.
Максим выглядел и вёл себя совершенно иначе. Высокий, очень худой, он сидел на стуле в закрытой позе, ссутулившись, завернув ноги в такую сложную конструкцию, что казалось, они были несколько раз переплетены между собой. Руки были сложены на груди и высоко поджаты, прямо под подмышки, голова опущена, взгляд устремлён на тёмный экран телефона, лежащий на столе прямо перед ним. На его лице застыла маска с легкой усмешкой, которую Максим не снимал с момента как важно вплыл в кабинет за женой и на протяжении всего её истеричного монолога.
Веронику было не остановить. Она кричала, как тяжело с ним жить, как она устала от его холодности, отстранённости, как ей не хватает эмоциональной отдачи, живости, понимания. На этих обвинениях Максим выдал реакцию: поднял вверх бровь, дёрнул плечами и слегка скосил взгляд в сторону.
– Вот видите! - Вероника обращалась уже к доктору, – Он так всегда! Выставляет меня дурой, как будто я требую чего-то нереального!
Максим хмыкнул, откинулся на спинку стула, сложил руки перед собой «лодочкой» и принялся их с интересом разглядывать. Вероника вдруг прекратила плакать, вытерла слёзы и приняла решительный вид, словно приготовившись нанести главный удар, не исключено, что в прямом смысле слова, физически.
– Вероника, давайте перейдём от обвинений к определению того, чего именно вы ждёте от Максима, – воспользовался паузой доктор.
Вероника сдержала порыв и, загибая пальцы, начала перечислять:
– Любви. Понимания. Участия в моей жизни, ну или хотя бы интереса к ней. Предсказуемости. Упорядоченности, чтобы я не жила, как на вулкане, и знала, что от него ждать.
– Был ли Максим таким раньше? Если да, то, вспомните, когда всё изменилось.
– Нет, никогда, он всегда был таким – обречённо вздохнула женщина, – Но я очень устала терпеть и ждать. Я всегда одна.
Максим наконец поднял взгляд и по-настоящему, искренне удивился:
– Как ты можешь быть одна, если мы живём в одной квартире?
Вероника заплакала вновь, казалось, у неё закончились силы, и она окончательно потеряла надежду.
– Что же я могу сделать? Чего тебе ещё нужно? - прошептала она.
Максим сосредоточенно задумался. Повисло напряжённое молчание. Мужчина хмурил брови, дыхание участилось. Невероятно, но похоже он действительно, волновался. Вероника застыла в выжидательной позе и с надеждой вглядывалась в мужа, который явно готовился сказать нечто очень важное, ценное, что наверняка откроет дверцу в их светлое семейное будущее. Наконец Максим решился. Он поднял глаза и произнёс:
– Мне бы руки подлиннее сантиметров на десять, чтобы удобнее было.
Через несколько секунд изумленного молчания, когда стало ясно, что это всё, что Максим имел донести до сидящих перед ним людей, Вероника схватила сумку и выбежала вон из кабинета. Максим проводил её взглядом и вопросительно уставился на доктора. Издевался ли мужчина? Хотел ли он на самом деле причинить боль жене? Напрашивается очевидный ответ. Но всё не так однозначно.
В психиатрии существует термин фершробен, «чудак» в переводе с немецкого. Взбалмошный, капризный, странный человек, вызывающий раздражение своим сумасбродным поведением. Они то педантичны, напыщенны, скованны, холодны и апатичны, то непредсказуемо легки в мыслях и поступках. Причём у них нет цели привлечь внимание таким образом, у них просто нет возможности действовать и мыслить иначе. Чудак он и есть чудак. Что с него взять? Он же не от мира сего. Точнее у него свой мир. Остальных он воспринимает чужаками, близко ни с кем не сходится, в душу ни к кому не лезет, и в свою не пускает. Наиболее активные могут пробиться за эту стену, как, например, удалось это сделать Веронике, но и за ней они не более, чем случайные попутчики. Любые требования проявить душевную близость, продемонстрировать привязанность наталкиваются на сопротивление – чудаки отстраняются ещё больше, ещё дальше уходя в свой мир. Посему требования эти бессмысленны и бесполезны.
«Чудачества» эти – синдром, характерный для личностей, находящихся на латентной стадии развития шизофрении и обозначенный в психиатрии как психопатоподобный дефект с явлениями чудачества, вычурности в поведении, странных увлечений, соответствующих особенностей моторики и речи. Дефект предполагает изменение личности. Некоторые психиатры допускают рассмотрение подобного чудаковатого поведения в рамках характера, свойственного психопатическим личностям. Так кто же Максим? Человек, страдающий шизофренией, или «чудаковатый психопат»? На этот вопрос предстоит ответить в первую очередь, и только потом – как наладить его жизнь с Вероникой.
_________________________________
Онлайн-консультации с опытным психотерапевтом в клинике Корсаков доступны каждому.