Глава 19
Василек и Кирилл повезли Точевского в Острог. Пану Запольскому нужно было обратно в Варшаву. Точевского передали королевскому суду, вместе с показаниями Васьки. Василёк заехал к князю Острожскому, рассказал про рождение внука, ну и про свое дело с Точевским. Князь был недоволен:
- Не засудят его. Вывернется. Лучше бы ты и в правду повесил его. Проще было бы. А так не последнее ты увидел от него. А как Костик покрепче будет, в гости с Елизаветой приезжай.
- Приедем, обязательно.
Точевского и вправду выпустили за недостаточностью улик. Васькины показания не приняли. Точевский так все повернул, что будто Василек своего человека подговорил оклеветать его, чтобы поместье его разорить. Точевский подал жалобу самому королю. Стефан Баторий прислал за паном Межирическим с приказом явиться на королевский суд в Варшаву.
Настя покачала головой:
- Слишком ты с ним по-мягкому!
А Елизавета и вообще разозлилась на него:
- Сказала тебе, если в живых останется, никогда это не кончится!
Василёк только виновато улыбался:
- Надо было вас на осаду Пскова посылать, никто бы живым не ушел!
И мать, и жена, знали, что он не был бы тем Васильком, которого они любили, если бы он приказал убить Ваську, да и пана Точевского. Не было в нем той жёсткости, которая нужна, чтобы не в порыве гнева или боли, а хладнокровно, рассудительно послать человека на смерть.
- Ладно, раз король зовёт, надо в Варшаву ехать. - сказал Василёк.
Елизавета заявила, что тоже ехать хочет. Значит, и младенца брать надо. А тут и Настя попросила с ними поехать. У неё в Варшаве свой интерес был.
- А кто же дела вести будет?
- Пусть управляющий за главного остаётся.
Так и порешили. Василёк больше всего боялся как сын перенесёт долгий переезд. Но младенец сладко спал на руках у матери или у бабушки, с удовольствием сосал молоко, и внимательно смотрел на мир серыми глазёнками. Дорога шла через Луцк и они заночевали у Кирилла. Его жена, Мария, ждала второго ребёнка. Они с Елизаветой тут же зашушукались о своих материнских делах и пошли на женскую половину дома. Настя последовала за ними.
Василёк и Кирилл сидели, пили и разговаривали.
- Что, думаешь, с королевским судом будет? - спросил Кирилл.
Василек пожал плечами:
- Пан Запольский там будет. Он все видел и с мамой Ваську допрашивал. Князь Острожский тоже приедет. На моей стороне правда, так что если что, я его на божий суд вызову.
Кирилл усмехнулся, вдруг нарушил их бессловный уговор, про Настю заговорил:
- Что у твоей матери с этим Запольским?
Василек прямо не ответил, рука метнулась к вороту рубахи.
- Он в Москве был в посольстве, отца моего видел, как замучили его.
Кирилл поднял голову, сказал горько:
- Повезло твоему отцу. Она его до сих пор ждет.
Василек кивнул и оба долго молчали.
Глава 20
Варшава только недавно заменила Краков как столица Польши. Всюду шла лихорадочная стройка. По берегам Витулы возникали новые соборы, каменные дома и торговые ряды. Разрастался Новый Город. Баторий перестраивал замок в Старом Городе, чтобы больше подходил для короля и двора. У Острожских был дом в Новом Городе, там Василёк со своими и остановились.
Только успели приехать, как примчался пан Запольский:
- Я говорил о тебе с королем. Сказал ему, что врёт Точевский. Баторий мне верит и хочет тебя видеть завтра, вместе с князем Острожским.
- Спасибо тебе, пан Запольский, - поблагодарила княжна, державшая на руках сына и излучавшая довольство и умиротворение. Настя тоже наклонила голову.
На следующий день, Василёк и князь Острожский отправились во дворец. Василёк, вопреки себе, волновался. Он видел Стефана Батория под Псковом, мельком, и восхищался им, как воителем и образованным человеком. Он почему-то хотел его одобрения. Король принял их в малой опочивальне. Небольшая квадратная комната была убрана по восточному: на стенах расшитые прозрачные ткани, мягкий турецкий ковер заглушал шаги. Везде герб Батория с тремя когтями дракона по легенде сражённого одним из его предков. Сам король, огромный, мощный, в расшитый золотом и драгоценными камнями кунтуше, сидел раскинувшись в кресле. Он заполнял всю комнату, так что она казалась тесной. Князь Острожский поздоровался с королем и тот ответил милостиво. Василёк подошел и низко поклонился. У короля была бритая голова, крючковатый нос. Его круглые, как у совы, глаза, испытующе смотрели в глаза Васильку, но Васильку нечего было скрывать, и он встретил взгляд короля своим простодушным и честным взглядом.
Король заговорил с ним сначало сухо и сурово:
- Пан Точевский на тебя жалуется, мол хотел сжечь его поместье, его самого в подвал посадил и ложные обвинения на него возвел. А ты что скажешь?
- Я с ним по чести на дуэли бился. Он проиграл, да на меня злобу затаил. Его человек стрелял в меня из засады, ранил в грудь, при жене моей. Кабы не пан Запольский, то конец бы мне. Я его поместье мог разорить, но не разорил. И его мог по праву повесить, но я его на суд отдал, как следует. На той правде крест целовать готов.
- Пан Запольский мне тоже так сказал, я ему верю. Да и лицо твое мне знакомо. Это не ты под Псковом лихо рубился, первым в проломе был?
Василёк покраснел от удовольствия. Он и думать не мог, что сам король его приметил.
- Да, в отряде князя Курбского. - И он улыбнулся королю своей бесшабашной улыбкой.
Король улыбнулся милостиво в ответ.
- А из-за чего с Точевским-то на дуэли бился? - Вдруг спросил он. Василёк замялся, но ответил честно, хотя и не вмешивая в дело жен:
- Он меня холопским ублюдком назвал.
Лицо короля потемнело:
- И ты его жить оставил?
Василёк только пожал плечами. Король повернулся к князю Острожскому:
- Слышал я про твою меньшую дочку, - вдруг сказал он. - Будто ты её на сыне холопском женил. Этот что ли?
Василёк вспыхнул, а князь нахмурился:
- Этот.
- Молодец ты, выходит, пан Межирический, и мне и князю по душе пришёлся. Да и княжне, понятно.
Он поднялся во весь свой огромный рост, хлопнул Василька по спине, так что тот покачнулся и едва устоял на ногах.
- Приглашаю тебя и жену твою на бал завтра. Ну и тебя, князь.
Аудиенция была закончена. Князь и Василёк поклонились и вышли из опочивальни.
- Ты и прямота твоя! - покачал головой князь.
- Я своих отца с матерью не стыжусь и скрывать мне нечего, - отрезал Василёк.
Княжна ждала его в тревоге и нетерпении. Он вернулся довольный, веселый:
- Король мне верит. На бал завтра пригласил, с тобой, конечно. Представляешь, он меня под Псковом приметил и узнал!
Василёк явно был в восхищении от Стефана Батория. Елизавета всплеснула руками:
- Бал, завтра, а у меня и одеть-то нечего!
- Ты и в домашнем платье красивее всех будешь! - Василек обнял её и поцеловал.
- Не ласкайся, платье искать надо, - отмахнулась княжна. Она тут же занялась с Настей делом, переделывая платье матери, что нашла в доме.
На следующий день, княжна никому не давала покоя, хотела, чтоб всё готово для бала было. Заставила Алену пять раз прическу переделать, наконец удовлетворилась, оделась в платье с. За час до бала, Василёк к ней зашёл, взъерошенный и одетый по домашнему. Увидел её и дверь в спальню прикрыл. Подошел к жене, обнял, начал целовать.
- Прическу испортишь, да и бал скоро уже! - сопротивлялась Елизавета. Но он не отпускал.
- Ещё время есть, если что, без нас начнут.
Повалил её на кровать, распушил волосы, платье измял. Но она уже не оттолкнула его, отвечала на его ласки, сама загорелась от страсти. Алена зашла в комнату, да и застыла в дверях. Они её не заметили, а она смотрела с тоской в груди и возбуждением, как Василёк жену целует да ласкает, а потом сливается с ней, как княжна приникает к нему всем телом, заходится от неги и желания. Алена вся горела от стыда и волнения, но не могла оторвать глаз. Когда Василёк, удовлетворившись, упал рядом с Елизаветой в упоении, Алена опомнилась и выскочила за дверь.
Княжна увидела метнувшуюся из комнаты тень и покачала головой.
- Кто это? - спросил Василек.
- Алена, любит она тебя, сердцем сохнет, - сказала княжна грустно.
Василёк покачал головой:
- Не меня она любит, а любовь мою к тебе. Думает, я и с ней так же буду. А я ведь такой только для тебя, ни с какой другой так не будет.
Елизавета нежно поцеловала мужа. Но тут же вскинулась:
- Бал скоро, а я вся растрёпанная, да и платье помялось, и ты не одет!
Продолжение следует...