Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что опыт с Биллом был мне нужен для того, чтобы стать более уверенной, поверить в себя. На то объявление, что я разместила на Craigslist-е пришло и немало странных ответов, с предложениями протереть пыль “в труднодоступных местах” с оплатой 150, а то и 300 долларов в час. Спасибо конечно, но нет 😄
Поэтому когда я начала работать на Билла, свой пост я удалила, а когда мое сотрудничество с Биллом так резко оборвалось, я решила пойти другим путем. Я стала искать подобные предложения о работе, и уже отвечать на те, которые казались мне подходящими.
Нашлось объявление с лаконичным содержанием: “Семье нужна cleaning lady (уборщица) на постоянной основе и на долгий срок. Оплата 10 долларов в час.” И все. Да, с такой формулировкой, речь могла идти только об уборке, без пошлятины, и меня это полностью устраивало. Я откликнулась, мы обменялись телефонами и мне, в текстовом сообщении, пришло предложение приехать на пару часов для выполнения тестовой уборки. Я ответила - хорошо, и на следующий день, уже ехала к 10 утра по указанному адресу.
Мне вообще удобнее всего было общаться текстом. Во-первых, шанс что-то напутать, не так услышать и недопонять, был минимален, а во-вторых, всегда под рукой есть пруф. Второй момент хорош, кстати, для деловых переписок и на родном, русском языке.
Ехать нужно было в New Haven и это очень милый, очаровательный городок на берегу пролива Лонг-Айленд, где расположен Йе́льский университе́т.
Йе́льский университе́т (англ. Yale University) — частный исследовательский университет США, 3 из 9 колониальных колледжей, основанных до Войны за независимость. Входит в «Лигу плюща» — сообщество наиболее престижных частных американских университетов. Вместе с Гарвардским и Принстонским университетами составляет так называемую «Большую тройку».Йельский университет находится в Нью-Хейвене, в одном из старейших городов Новой Англии, в штате Коннектикут. Нью-Хейвен — портовый город с населением более 130000 человек, расположен в 120 км на северо-восток от Нью-Йорка и в 200 км на юго-запад от Бостона.
Дорога заняла примерно 40 минут и это не было для меня проблемой. Припарковавшись у обочины, я нашла нужный мне двухэтажных дом, большой, но какой-то слишком обшарпанный и позвонила.
Я ожидала увидеть кого угодно, но не того человека, который открыл мне дверь. Да, из краткой переписки я знала что договариваюсь о встрече с женщиной по имени Мирел, но ни сколько ей лет, ни в чем суть работы заключалась, точнее деталей этой работы, я не знала.
Так вот, дверь мне открыла высокая глубокобеременная женщина с молодым лицом и в каком-то бабулетском одеянии. На голове был повязан платок, так, что не видно было ни одного выбивающегося волоска. Длинная черная юбка, почти до пят скрывала все, но при этом подчеркивала большой и круглый животик. “Будет девочка, подумала я…”. Мирел пригласила меня войти, и, как водится у американцев, я попала сразу в зал, в living room. Это была очень скудно обставленная комната, с большим длинным книжным шкафом, занимающим одну стену и потертым диваном у стены напротив. На полу лежал видавший виды ковер. Я все это осматривала потому, что мне, если повезет, придется со всем этим иметь дело, поэтому осматривалась я хоть и бегло, но прицельно.
Также на полу, в кругу разных небольших игрушек, лежала маленькая девочка. Да, она именно лежала на спине, с раскинутыми ручками и ножками, и повернутой набок головой. Возраст этого ребенка определить было невозможно. Ей можно было дать месяцев восемь - девять, может год, но лежала она практически неподвижно, казалось, ни одна из игрушек ее не интересовала. Мне уже тогда показалось, что ее голова непропорционально большая, относительно тела, но задавать вопросы Мирел о ее детях: настоящих и будущих, мне было неловко.
Уже потом, проработав в этом доме почти год, слово за слово, немногословная Мирел рассказала мне, что Ханна, а именно так звали эту девочку, была ее пятым ребенком и родилась она с генетическим заболеванием под названием спинальная мышечная атрофия (СМА).
СМА второго типа обнаруживается в возрасте от шести месяцев до полутора лет. Малыши угасают на глазах: сначала перестают ползать, затем не могут сидеть, держать голову, слабеет голос, становится трудно глотать и дышать. При этом интеллект остается абсолютно сохранным. Статистика безжалостна: средняя длительность жизни при таком диагнозе – около 10–12 лет. Но треть больных погибает в возрасте до четырех лет.
На момент той нашей встречи Ханне было три года.
Итак, куда же я попала? А попала я в семью ортодоксальных евреев.
Ортодоксáльный иудаи́зм — общее название нескольких течений в иудаизме, последователи которых считают себя единственными законными носителями еврейской религиозной традиции. С исторической точки зрения является продолжением еврейского религиозного мировоззрения, окончательно сформировавшегося в эпоху Позднего Средневековья и в начале эпохи Нового времени.
Семья Мирел состояла из нее самой, беременной, ее мужа, пятерых детей, один из которых инвалид, и ее мамы. Мама Мирел проживала в том же доме, но на втором этаже. То есть она одна занимала второй этаж, а 7 человек - ее дочь Мирел и все-все-все жили на первом.
В тот день меня попросили убрать санузел и спальни. Просто, чтобы проверить качество работы. Я управилась за 2 часа. Мирел сказала - неплохо, чисто. Хотя… домработница, что была ДО меня, управлялась с этим объемом за 1.5 часа. Но, она тут же себя поправила, это потому что территория незнакомая и, как только я освоюсь, времени на уборку будет уходить меньше. Потом, выдавая мне на руки 20 долларов, она спросила, смогу ли я приезжать каждый понедельник и пятницу?
Время шло к обеду, и старшие дети Мирел, школьники, стали приходить домой. Это были все девочки и только один мальчик. Дом наполнился шумом детских голосов, она отвлекалась на детей, немного покрикивая на них на чистом английском, поэтому мы в ускоренном порядке договорились что я буду приезжать по понедельникам и пятницам ровно к 8:00 утра. На том и порешили.
Возвращалась я домой в тот день в озадаченном состоянии. С одной стороны, это работа, живые деньги, которые давали свободу, с другой стороны, ощущение от этого места было тянуще неприятным.
Немного о Мирел и ее семье.
Было очевидно, что эти люди небогаты, а в моем мозгу, почему-то, была сформирована мысль что приходящая уборщица - это роскошь, которую себе могут позволить лишь зажиточные люди. Ан нет.
Вообще, находясь на позиции уборщицы, я автоматически помещалась на более низкую ступеньку социальной лестницы. Нравилось мне это или нет, но на этой позиции никто не спрашивал моего мнения, мне лишь давались поручения. И, в силу того, что на такого маленького человечка, как я, можно было не обращать внимания, то люди позволяли себе такое поведение, как будто меня совсем нет. Или почти нет. Я видела изнанку, порой не совсем приглядную, их частной, приватной жизни и находила утешение, анализируя эту их жизнь. Это было поистине уникальной возможностью.
Так вот, эти люди мало того, что были небогаты, но они, в моем личном понимании, были почти бедны. Дети - недешевое удовольствие, если смотреть чисто с финансовой стороны. Плюс ребенок инвалид, которого Мирел, как потом я узнала, раз в неделю возила на реабилитацию в Нью-Йорк.
Мирел, и ее мама, были коренными американцами. За маму не скажу, но сама Мирел родилась уже в штатах, а вот мужа себе она “выписала” из самого Израиля. Другого слова как “выписала” я подобрать не могу. Я видела его в основном по пятницам, и имени его я не помню, но он вел себя просто как свинья. Такая толстая, великовозрастная свинья. Было абсолютно ясно, как дважды два, что вся семья держится на Мирел, которая общалась со мной, пусть и сдержанно, но вежливо. А этот парень, по всей видимости, не обладал ни особым интеллектом, ни умением работать руками, и единственным его достоинством была чистая еврейская кровь, иммигрированная из самого Израиля. Говорил он на плохом английском с сильным акцентом, и значился разнорабочим в синагоге по соседству.
Потом, когда моими клиентами стали еще две еврейские семьи, я смогла узнать больше о еврейской культуре, а точнее, увидеть это своими глазами. Так вот, Этика, другая еврейка, о которой я расскажу чуть позже, была дочкой раввина, и с удовольствием погружала меня в суть и философию иудаизма. Этика говорила, что мама питает тело, заботится о бытовых нуждах семьи (в том материальном масштабе, который предоставляет папа, конечно), но что духовная составляющая воспитания детей в основном лежит на отце. Особенно когда дело касается воспитания мальчиков.
Вернемся к Мирел. И духовное, и бытовое руководство в этой семье было на ней. Иногда мне казалось что в ее семье не пятеро детей, а шестеро, включая муженька.
И эти люди продолжали делать новых людей? А не могли не делать, дети - это божье благословение. И вообще, как потом мне по секрету шепнула та же Этика, главная задача еврейской женщины - рожать детей, столько сколько сможет, сколько Бог пошлет. Вот так.
А тем временем, беременная Мирел ждала прибавления в их и без того многочисленном семействе. У Бога великолепное чувство юмора… В январе Мирел родила двойню.
Работа у Мирел.
Начались мои понедельники и пятницы. Про пятницу, как про самый тяжелый день на неделе, я расскажу отдельно. Сейчас же про уборку у Мирел.
Она была строгой, придирчивой хозяйкой. Это тот тип людей, которые хотят 100% качество, но подешевле. А я уже говорила, что с деньгами у них было не очень? Хех, ну да…
В мои обязанности входило за 4 часа сделать следующее:
- Уборка в трех спальнях: две детские спальни и одна спальня их с мужем: - Спальня девочек: поменять постельное белье, протереть пыль, подмести и вымыть полы;
- Спальня мальчика и девочки помладше: тоже самое, только там приходилось иметь дело еще и с мокрыми простынями и клеенками - дети были помладше, и иногда случались неприятности;
- Master bedroom, или спальня родителей. Там стояли отдельно две больших кровати (они спали отдельно?!), и маленькая кроватка Ханны. В этой комнате стоял стойкий запашок содержимого памперсов, так как Мирел кидала их прямо здесь, в корзину рядом со своей кроватью, и количество памперсов явно превышало вместимость этой корзины. А за дни моего отсутствия их скапливалось прилично. Я уже молчу про те времена, когда добавились двойняшки🙂 - Далее, зал - самая простая комната, собрать игрушки, протереть пыль, пропылесосить и вымыть полы на тех островках, где не было ковра. Ковер, по мнению Мирел, поднимать не надо было.
- Столовая - это комната, где ела вся семья. Часто мне приходилось убирать остатки еды после завтрака, протирать большой стол, далее - как обычно, пыль, полы. Движение по всей квартире было затруднено наличием мебели ,точнее ее избыточным количеством. Вот в этой столовке находилось 7-8 стульев, которые надо было вынести в зал, а еще, что случалось довольно таки часто, оттереть от них пятна каши, пока она не засохла. К этому времени все дети уже покидали дом, уходили в садики и школы, и Мирел устраивалась в зале, высаживала Ханну в детский стульчик, фиксируя ее головку так, чтобы она держалась и начинала ее кормить. Это было зрелище не для слабонервных, Ханна ела плохо, жидкая каша стекала по подбородку, и Мирел подбирала ее, кашу, ложкой, пытаясь впихнуть ее в детский открытый ротик. После каши Ханне давали детское пюре, яблочное. Тут дело шло уже веселее, но все равно после этой трапезы мне приходилось повторно протирать полы в зале, затирая свежие пятна овсянки и пюре.
- Санузел и кухня - самые тяжелые территории для мытья, и, как назло, они приходились на самый конец уборки. К этому моменту я уже изрядно потела, ныла спина и хотелось присесть хотя бы минут на пять, но в течение 4-х часов отдых мне не был положен. Да и я, положа руку на сердце, хотела убрать как можно быстрее и выкатиться оттуда на свежий воздух, к людям.
Про специфику уборки на еврейской кухне я расскажу вам в других главах, потому что, как вы понимаете, кошерная еда и место ее приготовления, требуют особого отношения.
Последним этапом, возложенным на меня, был вынос мусора. Обычно 2 огромных мешка, которые надо было выволочить на улицу, к мусорным бакам, и, приподняв их почти на уровень моей груди, закинуть в бак. Десятки раз, муж Мирел, возвращавшийся в районе 12 дня домой на обед, видел меня с этими мешками и ни разу не предложил мне свою помощь.
Работа у Мирел была тяжелой физически. Старый дом, комнаты с отваливающейся побелкой (или это была штукатурка?) - все это добавляло пыли и работы, плюс огромное количество людей, и детей, проживающих на небольшой территории. Но тяжелее всего было мне психологически. Уборка своего жилища может быть в удовольствие, да и то, не всегда, но тут, дома, гадят, извините, свои, родные люди. А вот наводить порядок в чужом доме, с качеством “как для себя”, наблюдая как на только что чисто вымытый тобою пол капает липкая каша, это, ребята, очень тяжело.
Я продержалась у Мирел полтора года, и ушла только тогда, когда получила разрешение на работу.
На прощание она сказала: “Мне жаль вас отпускать. Любой работодатель будет счастлив иметь вас в качестве своего работника.” Это были единственные слова похвалы, которые я услышала от нее за все время работы, и тем не менее, я верю, нет… я знаю, что они были искренними.
