Художественный марафон
«Абстракция абстракции рознь». Вот такая умная мысль пришла мне в голову в процессе изучения картины Василия Кандинского «Тридцать». Если про работу этого же мастера «Поперечная линия», с которой мы знакомились несколько дней назад, я могла что-то написать, опираясь на свои собственные впечатления, то об этом черно-белом шедевре мне даже сказать нечего.
Рассмотрев внимательно каждую из тридцати клеток, я обнаружила, что многие линии очень похожи на треки элементарных частиц в камере Вильсона. Ещё—на графики сложных функций. Там даже в некоторых клетках обнаруживаются структуры, которые можно было бы считать частями ДНК. Гены, во всяком случае, вполне идентифицируются при желании и достаточной фантазии.
Однако, в 1937 году, когда создавалась эта картина, про ДНК ещё ничего не было известно. Но клеточное строение всего живого было доказано Робертом Гуком ещё в 17 веке!
Итак, у меня имеется несколько вариантов объяснения картины «Тридцать».
Первая. Художник решил вернуться к теме шахмат, но ему было лень шестьдесят четыре клетки расписывать. Ограничился тридцатью.
Вторая. Клетка—основа всего живого. В тридцати клетках автор изобразил организм. Возможно, это автопортрет.
Третья. Во время создания сего шедевра художнику было слегка за семьдесят. Он был уже известен и его картины расхватывали галереи. И, возможно, как раз тридцать лет прошло с создания первой абстрактной картины (это не точно, но именно в начале двадцатого века Кандинский «изобрёл» абстракционизм).
В заключение хочу привести цитаты из трактата Кандинского «Точка и линия на плоскости». Сама не читала, это пересказ. Там описано психологическое значение каждой изображенной фигуры. По мнению автора горизонтали звучат «холодно и минорно», вертикали «тепло и высоко», острые углы – «теплы, остры, активны и желты», а прямые - «холодны, сдержаны и красны».
Художник для понимания своих картин предлагал алгоритм: нужно сначала рассмотреть ее вблизи, потом расслабить глаза и позволить увиденному проникнуть в ту часть мозга, которая реагирует на музыку.
Мой мозг, увы, отказался принимать сигналы иного разума, имеющиеся на картине. Не звучат.
P.s. Повторюсь: я не искусствовед.
