Встречей цивилизаций иногда называют эту битву. Лев Николаевич Гумилев даже писал о начале столкновений "суперэтносов", рубежной точке перелома в истории Евразии.
Текст: Денис Хрусталёв, рисунки Владимира Карманова
Но на самом деле "неведомые народы" встретились не на Калке, а чуть раньше — на Днепре, в районе Хортицы. Монгольские лучники подошли к берегу, где их заметили галичане, шедшие на лодьях к сбору войск. Позднее галицкий король Даниил, тогда еще молодой волынский княжич, вспоминал, что, прослышав об этом, спешно "всед на конь" и гнал что есть мочи, чтоб "видети невиданные рати". За Даниилом помчались многие другие "конницы", ожидая встречи с выходцами из ада, народами Гога и Магога и загадочными инфернальными бестиями. Они не успели. Впечатлениями смогли поделиться только галицкие ополченцы, которых возглавляли Юрий Домамирич и Держикрай Володиславич. Они докладывали великим князьям Киевскому и Черниговскому: "Стрельцы", — сказал Юрий. Другие загудели: "Простые! Похожи на половцев!" Но Юрий отрезал: "Ратники! И добрые вои". Перед боем не стоило расслабляться и думать, что противник прост или понятен. Впрочем, это не помогло...
НАТИСК С ВОСТОКА
Чингисхан уже взял Отрар, Бухару, Дженд и приступил к осаде Самарканда. Хорезмшаха сразил ужас. Весной 1220 года он бежал. Для монголов принципиально важным было захватить и казнить верховного правителя страны, с которой они воевали. Тот был виновником войны. Только его убийство могло знаменовать достойное завершение кампании — победу. За хорезмшахом отправили погоню.
Для этого отобрали лучших. Как писал позднее персидский историк Джувейни, это были "30 тысяч воинов, каждый из которых мог противостоять тысяче воинов армии султана, как волк стаду овец или раскаленный уголь сухому тростнику". Возглавили отряд лучшие военачальники: старый проверенный Джэбэ и талант помоложе — Субэдэй. Чингисхан называл их "мои дворовые псы". Но они не достигли успеха.
Экспедиционный корпус вихрем пронесся по Хорасану и Мазендерану, сжигая и разоряя все на своем пути. К началу 1221 года монголы добрались до Азербайджана. Там они узнали, что еще в декабре 1220-го страх свел хорезмшаха в могилу — он умер собственной смертью на одном из островов в Каспийском море. Военачальники остановились и стали сверять дальнейшие планы с ханской ставкой. Известия позднейших источников противоречивы. Скорее всего, они в значительной степени ретроспективны. Создается впечатление, что отряду Джэбэ и Субэдэя согласовали нападение на половцев — кипчаков, с которыми монголы воевали еще в Восточном Казахстане, а теперь могли атаковать в причерноморских степях. Затем они должны были соединиться с ордой Джучи — старшего сына Чингисхана, который отправился покорять эти области, но пока находился только в Приаралье. Вполне возможно, что речь шла о разведке, обследовании мест предстоящих операций, слишком затянувшемся рейде по тылам будущих противников. На поверку акция оказалась сродни экспедиции Колумба, когда Восток открывал для себя Запад, совмещая географические открытия с завоеваниями. Беспрецедентный поход монгольских всадников вокруг Каспийского моря с заходом в Крым, переходом к Днепру и Волжской Булгарии продлился несколько лет, унес тысячи жизней и завершился триумфальным возвращением выживших — битва на Калке с русскими была его кульминацией.
Сначала они вторглись в Грузию, потом разорили Армению и города нынешнего Азербайджана, после чего перевалили Кавказ и прошли у Дербента. Там их поджидали половцы, заручившиеся союзом с аланами. Но монголы сумели расколоть противников, заверив аланов, что те им не враги. В итоге разбили и тех, и других. К концу 1222 года Джэбэ с Субэдэем полностью контролировали степи Северного Кавказа и низовий Дона. Зимой они зашли в Крым и разорили окрестности Судака. Единственной силой, с которой они тогда еще не столкнулись в Причерноморье, были русские князья. Летописцы зафиксировали: "Слышахом бо, яко многы страны поплениша, ясы, обезы, касогы, и половец безбожных множество избиша, а иных загнаша, и та изомроша, убиваеми гневом божиим и пречистыя его матери".
СЪЕЗД КНЯЗЕЙ
Разгромленные остатки кипчаков пришли к границам Руси и стали просить помощи: "Прибегоша оканныи половци туда, идеже зовется вал Половецкий, избиеных останок, Котян с иными князьми, а [половецкие князья] Данил Кобякович и Юрьи Кончакович убиенны быста, с ним множество половец". Правители Подонья и Лукоморья погибли. Остались те, кто кочевал в низовьях Днепра — орда хана Котяна. Их соседом когда-то был Мстислав Мстиславич Удалой, правивший в Торческе и Треполье. Тогда он взял в жены дочь Котяна. Потом перебрался в Новгород, а к 1223 году надежно закрепился в Галиче. Кажется, князь умел договариваться с городскими элитами и самовольным боярством этих республик, его там любили. Еще он был скор на решения и лихим на бой. К нему в первую очередь и направил послов Котян, "дары принесе многие: кони и верблюды, и буйволы, и девки". Мстислав внял просьбам тестя и созвал большой съезд князей — "старейших в Русской земле".
Это были три Мстислава. Помимо Галицкого еще Мстислав Романович, который правил в Киеве, и Мстислав Святославич из Чернигова. Суздальский правитель Юрий Всеволодович был далеко, но его оповестили о результатах совещания, и он согласился. Среди приглашенных присутствовали многие другие молодые и менее авторитетные нобили, включая волынского князя Даниила Романовича и черниговского Михаила Всеволодовича. Они слушали, но не решали. В целом это был уникальный консилиум, примеры которого нечасты в русской истории. Собрались главнейшие и старейшие, способные принять единый план для всей Руси. Такого не случалось со времен Владимира Мономаха.
Первым высказался Котян: "Нашу землю днесь отъяли, а ваша заутро взята будет".
Его поддержал зять: "Оже мы, братье, сим не поможем, то си имут придатися к ним, то онем больши будет сила".
Съезд постановил: "Лучше мы бы прияти их на чужеи земле, нежели на своеи".
Решено было кинуть клич всем охочим и готовить армию. Сбор назначили на Днепре у Хортицы через месяц после Пасхи, то есть 23 мая 1223 года. Об этом немедленно узнали монголы и попытались упредить угрозу. Они прислали послов. Делегаты попытались расколоть русско-половецкий союз, подобно тому как сделали это на Кавказе, разделив половцев и алан: "Се слышим оже идете противу нас, послушавшее половец; а мы вашеи земли не заяхом, ни городов ваших, ни сел ваших, ни на вас придохом, но придохом богом пущени на холопы и на конюхи свои на поганыя половцы; а вы возмите с нами мир; аже выбежат к вам, а бейте их оттоле, а товары емлите к собе; занеже слышахом, яко и вам много зла створиша; того же деля и мы бьем".
КРОВНАЯ РАСПРЯ
Вражда монголов с кипчаками была шлейфом давней кровно-родовой мести. Род Борджигин, к которому принадлежал Тэмуджин, будущий Чингисхан, кочевал по соседству с племенем меркитов, обитавшим в нижнем течении Селенги, между Байкалом и рекой Онон. В свое время, в середине XII века, отец Тэмуджина отбил свою будущую супругу у меркитского вождя. Позднее меркиты убили его, а после вступления Тэмуджина в брак напали на его стойбище и захватили молодую жену Бортэ, которая, как впоследствии утверждал сам Чингисхан, была беременна. Тэмуджин поднял на войну соседние племена и вернул Бортэ с новорожденным младенцем, но в семье хана навсегда сохранилось сомнение в законности происхождения первенца — Джучи, которого младшие братья нередко обзывали наследием меркитского плена. Десятилетиями Чингисхан мстил меркитам, совершил на них несколько походов, уничтожив в итоге чуть ли не всех представителей племени и наказав всех их родственников, союзников, сочувствующих и укрывателей. Всех!
В начале XIII века меркиты были разгромлены и отступили на запад, к найманам. Чингисхан перевалил через Алтай и разбил остатки меркитов вместе с найманами. Выжившие ушли к кипчакам, покорить или истребить которых Чингисхан поручил тому самому Джучи — "наследию меркитского плена". Компромисса быть не могло: монголы гнали и убивали половцев где находили. Русские были им не нужны до тех пор, пока не вступились за кровных врагов монголов — половцев, защитников найманов, укрывателей меркитов.
Князья не знали этой истории. Они резонно сочли слова послов уловкой. Более того, кажется, и за послов их не приняли. Ведь монголы говорили на непонятном языке, которого на Руси никто не знал. Скорее всего, они послали кого-то из местных, пленных или бродяг, которым кое-как объяснили суть миссии. В Киеве их выслушали, удивились наглости и казнили.
По представлениям степняков, убийство посла — тягчайшее преступление, требующее обязательного возмездия. Именно гибель послов Чингисхана в Отраре стала поводом для разгрома Хорезма. Теперь история повторялась. Но монголы прислали второе посольство, в котором разъяснили ошибку русских и, кажется, дали последний шанс к примирению. Однако русские войска уже стояли на Днепре. Послов отпустили и немедленно двинулись за ними.
БИТВА
Передовую тысячу возглавил Мстислав Удалой. Переправившись, он атаковал "сторожи татарские" и быстро их прогнал. Успех окрылил воевод. Русская армия двинулась в степь.
Это было действительно грозное воинство. Прибыли отряды из Киева, Чернигова, Смоленска, Галича, Волыни, Курска, Трубчевска, Путивля и "иные", а также половцы ("вся земля Половецкая) и "выгонцы галицкие" на 1000 ладьях с двумя воеводами. Из князей были все три великих Мстислава — Киевский, Черниговский и Галицкий, — а также волынский Даниил Романович, Мстислав Ярославич Немой Луцкий, Олег Курский, Александр Дубровицкий, Святослав из Канева, Святослав из Шумска, Юрий из Несвижа, Изяслав Ингваревич (из луцких), сын Мстислава Черниговского, зять Мстислава Киевского и другие. Позднейшие свидетельства упоминают еще "400 муж" из Смоленска. Также спешил отряд Василько Константиновича с ростовцами, который, однако, не успел к битве. Об общей численности воинов говорить затруднительно. По разным оценкам историков, русские собрали от 20 до 45 тысяч человек. При этом вполне можно утверждать, что численность монголов не превышала 20 тысяч — отряд Джэбэ и Субэдэя понес потери во время похода. Вряд ли русские с половцами сильно превосходили монголов по числу. Скорее всего, 31 мая 1223 года на Калке столкнулись примерно равные по силе воинства.
Русские дружины шли восемь дней. Достигнув речки Калки, увидели монгольский разъезд. Мы не располагаем непротиворечивым изложением тех событий. Сохранились три варианта повести о битве, к которым примыкают различные позднейшие дополнения неодинаковой достоверности. Условно можно выделить две версии происшедшего. Первая, почти официальная, была предположительно составлена в Киеве. Вторая была записана где-то на Волыни по воспоминаниям тогда уже галицкого князя Даниила. Остальные не дают цельной картины. Для реконструкции исследователи совмещают эти известия.
Даниил вспоминал, что передовой русский отряд атаковал монгольский дозор, который отступил за реку. За ними ринулись половцы и галицко-волынские полки. Переправились, обосновались и выслали разведку. Князь Мстислав Мстиславич лично поехал высматривать врага. Долгих поисков не потребовалось: за ближайшим холмом обнаружились готовые к бою монголы. Мстислав вернулся к своим.
Началось сражение. Волынский летописец специально пометил, что Мстислав забыл сообщить о начале боя другим "старшим" князьям — Киевскому и Черниговскому, поскольку ранее между ними случилась ссора: "Мстиславу же и другому Мстиславу, сидящим в [своих] станах, не ведующим. Мстислав же не поведа им зависти ради; бе бо котора [ссора] велика межю има".
Конфликт, видимо, случился во время похода по степи. Его суть неизвестна. "Волынская" повесть более вообще не упоминает киевлян и черниговцев. Не излагает она и ход боя, рассказывая только о доблестях князя Даниила. Он вместе со своими ближними боярами Семьюном Олюевичем и Василько Гавриловичем бился в первых рядах. Василько погиб — "сбодену бывшу"; Даниил был ранен в грудь, но продолжал сражаться. Однако в итоге галичанам и волынцам пришлось отступить. Монголы гнали их до Днепра — "до Новагорода Святополчского", то есть Святополча (Витичева), у брода, в 50 километрах южнее Киева.
Официальная "киевская" повесть представляет иной, более масштабный и панорамный взгляд на события. Она сообщает, что все князья перешли Калку, разбили стан и послали "в сторожах" некоего воеводу Яруна с половцами. Про Мстислава Мстиславича не упоминается. Виновником неразберихи выступает Ярун, который, будучи только разведчиком, ввязался в бой и был сметен лихой монгольской атакой. Бывшие с ним половцы побежали, переполошили соотечественников и смяли русский лагерь. Князья не успели изготовиться, подвергшись внезапному нападению: "Тогда же Ярун съступися с ними, хотя битися, и побегоша не успевше ничтоже половци назад, и потопташа бежаще станы русскых князь, не успеша бо исполчитися противу им; и смятошася вся, и бысть сеча зла и люта".
В итоге черниговцы, галичане и другие обратились в бегство. Не дрогнули только киевляне. Полк многоопытного Мстислава Романовича с зятем Андреем и Александром Дубровицким успел укрепиться в "месте каменистом" на высоком берегу Калки, возвести вокруг частокол и держать оборону еще три дня. Его блокировали два монгольских темника, пока остальные гнали отступавших до Днепра.
Через три дня осажденных уговорили сдаться на выкуп. Гарантом сделки выступил предводитель бродников — местных речных грабителей — Плоскиня. Они, как оказалось, были на стороне монголов. И грош цена была их ручательству. Как только киевские князья сложили оружие, их связали и предали страшной смерти: раздавили под дощатым настилом, на который монголы уселись пировать. Остальных киевлян в лагере вырезали. Спаслись единицы.
В советской историографии утвердилось мнение, что киевский князь занял пассивную позицию и не участвовал в битве, наблюдая за разгромом галичан и волынцев, а затем оборонял свой стан, удаленный от остальных. Современные популярные реконструкторы даже представляют дело так, что киевляне не пересекали Калку, оставшись на ее западном берегу. Известный исследователь В.В. Каргалов договаривается до того, что "Мстислав Киевский так и не вступил в бой со своим многочисленным и хорошо вооруженным полком; он бесславно погиб, сдавшись в плен окружившим его монголам". Такие заключения являются следствием неверного прочтения источника. Когда "киевский" летописец пишет, что "князь же Мстислав Кыевскыи, видящи таковое зло, не поступи ни камо с места того, но сталъ бе на горе", он противопоставляет Мстислава бегущим с поля боя, о которых говорится в предыдущем предложении: "...и смятошася вси".
Именно как стойкую позицию киевлян в ходе сражения понимали этот текст современники и первые русские историки. Н.М. Карамзин считал, что действия киевского князя "достопамятный пример великодушия и воинской гордости!". Ничто не говорит о том, что киевляне заняли какую-то "отдельную позицию" в результате ссоры с галичанами. Рассредоточение войск на двух берегах реки — нелепость, на которую неспособен и едва сведущий в воинском искусстве. В сражении участвовали все русские войска, а не только какие-то отдельные отряды.
Мстислав Мстиславич Удалой, прибежав к Днепру, угнал на другой берег оставленные лодки, чтобы предотвратить переправу монголов на западный берег. Дальнейшей погони не допустили. Но разгром был полным.
Весть о поражении русских пронеслась по Европе. Особенно это заинтересовало соседей и конкурентов. Подробную информацию о случившемся собрал Генрих Латвийский, составивший около 1227 года "Хронику Ливонии", прославляющую рижского епископа Альберта, энергичного руководителя немецкой колонизации в Прибалтике, основателя Риги и борца с русским влиянием в регионе. Генрих описывал события в апокалиптических тонах. Коротко его данные были таковы: явилось грозное племя татар, которое разгромило половцев и войско всей Руси; погиб великий князь Киевский с лучшими (40 тысяч); даже хорошо известный в Ливонии своими воинскими достоинствами Мстислав Удалой вынужден был бежать; погибло 50 русских князей и 100 тысяч воинов. Настоящая катастрофа!
Такие цифры, конечно, преувеличение. По источникам известно, что в ходе бегства были убиты шесть князей: великий князь Черниговский Мстислав с сыном, Святослав из Канева, Святослав из Шумска, Изяслав Ингваревич (из луцких) и Юрий из Несвижа. Это не считая великого князя Киевского и его близких — троих погибших в плену. О простых воинах вспоминали, что лишь каждый десятый вернулся домой. Причем в ограблении беглецов активное участие приняли половцы: "а иных половцы побиша ис коня, а иного ис порта". Речь, вероятно, о тех степняках, что еще раньше перешли на сторону монголов.
В далеком Ростове записали, что якобы, по слухам, одних киевлян полегло 10 тысяч. Позднее в Ростовскую летопись вписали смерть легендарного богатыря Александра Поповича со своими 79 "храбрами".
Трагедия обрастала сказками, но ясно, что даже более чем 10-тысячные потери — это колоссальная цифра. Вероятно, вся степь на Востоке нынешней Украины была усеяна костями русских воинов. "И тако за грехы наша бог вложи недоумение в нас, и погыбе много бещисла людии; и бысть вопль и плачь и печяль по городом и по селом".
ПОСЛЕ БОЯ
Внезапная атака смяла половцев, прижала русских к реке и вынудила к отступлению. Но мгновенного разгрома не было. Сражение было исключительно упорным и кровопролитным. Это отмечено и в поздних китайских, и в арабских источниках. Монголы были измучены и измотаны. Они победили, но тоже отступили.
История китайской династии Юань ("Юань-ши"), составленная во второй половине XIV века, сообщает, что монголы бились с русскими и пленили их главу Мстислава (Ми-чжи-сы-ла), которого потом доставили в ставку Джучи, где казнили. Выходит, все действия Джэбэ и Субэдэя проходили под эгидой кампании против кипчаков, которую возглавлял Джучи. В Приаралье, к Джучи, монголы потом и отступили.
Современник событий, арабский историк Ибн ал-Асир писал, что затем, объединившись, монголы напали на Волжскую Булгарию: "Когда жители Булгара услышали о приближении их [монголов] к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них, встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они [монголы] остались в середине; поял их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до 4000 человек. Отправились [они оттуда] в Саксин, возвращаясь к своему царю Чингисхану, и освободилась от них земля кипчаков". Наткнувшись на активную оборону, монголы были разбиты и отступили к Нижней Волге, где находился Саксин. Этот город до сих пор однозначно археологически не выявлен. Оттуда они ушли в Монголию.
Из того блистательного корпуса, что выступил на Запад два года назад, выжила только пятая часть воинов. На обратном пути умер Джэбэ. Его наследником станет Субэдэй, который придет на Русь через четырнадцать лет вместе с сыном Джучи, Бату, и закрепит победу. А пока они вернулись в ту же неизвестность, из которой возникли, оставив европейцев в растерянности и недоумении.
Европа сжалась до предела
И превратилась в островок,
Лежащий где-то возле тела
Лесов, пожарищ и берлог.
Так вот она, страна уныний,
Гиперборейский интернат,
В котором видел древний Плиний
Жерло, простершееся в ад!
Так вот он, дом чужих народов
Без прозвищ, кличек и имен,
Стрелков, бродяг и скотоводов,
Владык без тронов и корон!
Попарно связанные лыком,
Под караулом, там и тут
До сей поры в смятенье диком
Они в Монголию бредут.
Широкоскулы, низки ростом,
Они бредут из этих стран,
И кровь течет по их коростам,
И слезы падают в туман.
Строки Николая Заболоцкого о монгольских походах выдают героику и печаль. Позднее, когда волна вооруженных степняков пронесется по западной части континента, это станет понятно. А тогда все замерли в ожидании. Монголы победили, но ушли. Было ясно, что на этом все не закончится.
Половцы хана Котяна бежали в Венгрию, на русских они более не полагались. Сменились великие князья в Киеве и Чернигове. Умылись кровью волынцы и галичане. Лишь суздальцы не пострадали — они просто не успели к бою.
Долгих четырнадцать лет ушло на подготовку к новой встрече. Умер Джучи, умер Чингисхан, но в 1237 году их потомки атаковали Рязань, Коломну, Москву, Владимир и так далее. В 1240-м пал Киев (см.: "Русский мир.ru" № 11 за 2022 год, статья "Взятие Киева монголо-татарами"). Монгольские всадники унеслись далее — вплоть до Адриатики. Кажется, только соленая морская вода остановила их — ведь ее не пьют монгольские кони. На покоренных монголами землях у каждого была своя судьба: у кого-то иго, у кого-то война, у кого-то смерть, у кого-то печаль. Мир изменился.
Сейчас кажется, что русские неверно поняли урок Калки и не подготовились к новому нашествию. В 1223 году на Калке они объединились и встретили врага вдали от своих границ. В 1237–1240 годах каждый встречал нападения сам по себе. Кто-то бежал за рубеж, кто-то прятался за стенами крепостей. Все были разгромлены, все решили, что случилось неизбежное, что так и должно было быть. А может, если бы все опять собрались, было бы иначе? Уже не узнать. Калка выглядит примером хорошего плана и плохой его реализации. А еще тем случаем, когда прошлое не учит.
МЕСТО
Место исторической Калки известно лишь условно — в этом смысле она почти град Китеж. С середины прошлого века утвердилось мнение, что это нынешний Кальчик — правый приток Кальмиуса, впадающего в Азовское море в районе современного Мариуполя. Впрочем, некоторые считают, что речь должна идти про собственно Кальмиус. В 1954 году решили, что лагерь киевского князя Мстислава — "место камянисто", где он три дня выдерживал монгольские атаки, — находился в урочище "Каменные могилы". Это район выразительных скальных выходов высотой до 70 метров в междуречье Берды и Кальмиуса, заметный далеко в степи. У их подножия протекает небольшой ручей Каратыш, впадающий в Берду. С 1927 года "Каменные могилы" были включены в состав комплексного заповедника. В 1998-м в ознаменование "775-летия битвы на Калке" там был установлен памятный знак, отмечающий место сражения. Скорее всего, это только политическая условность. Где точно находилась Калка — мы не знаем. Хотя примерно район понятен: впервые 800 лет назад монголы встретились с русскими где-то на Донбассе, между нынешними Донецком и Мариуполем. Сейчас там, на Калке, опять бои. Магия места не перестает печалить.