«Собираясь утром на службу, я подумал, что цепь событий, как-то связанных с моей рыбалкой закончилась, но я оказался не прав!»@
По дороге на работу.
Утро во вторник было прекрасно свои голубым небом и ярким осенним солнцем. Воздух в Дачном почти всегда утром пах загородной свежестью луга или поля.
Хорошая экология Дачного была эталоном пригородной прозрачной атмосферы окраины города, переходящей в дачные поселки с совхозными полями и условным парком в виде очень большой березовой рощи, похожей на лес.
Солнечное настроение в моей голове выбрало маршрут на работу без душного автобуса и мрачного подземелья метро.
Я вышел из дома и закурил беломорину. В нашем районе рабочей окраины за курение Марлборо на улице можно было поиметь «приключение» по голове от местных приблатненных гопников.
Пацаны из общаги по утрам обычно стреляют папироски и мелочь на пиво по пути на учебу, но могли и попытаться взять на гоп-стоп прилично одетого случайно заехавшего в городские трущобы окраины человека в дорогих шмотках, который тут явно был чужой, так же как американские джинсы на мне.
Мне это было совершенно не страшно, подраться я любил, как выпить кружку свежего пива, но приключения на улице искать совершенно не хотелось – могли случайно пырнуть ножом.
Времена менялись, строительные общаги в нашем дворе непрерывно пополнялись свежими хулиганами из провинции, поступающими в ПТУ и потом работающими на стройке, складах или заводе.
Чтобы не привлекать внимание и не находить приключения, на улице я обычно курил Беломор, которым не жаль поделиться!
Покуривая папироску, я быстро дошел до станции электрички Дачное. Билет покупать было лень, так рано в электричках контролеры билеты обычно не проверяли.
Рубль случайного штрафа за безбилетный проезд меня совершенно не пугал.
Практически тут же подошел очередной электропоезд, забитый народом под завязку. Много народа летом жило за городом на дачах в окрестностях Гатчины, Петродворца и Ломоносова и утром ехало на работу, службу и учебу.
Место для меня нашлось только в тамбуре со снятыми окнами в дверях, где пассажиры вроде меня курили, готовясь выйти на следующей станции Ленинский проспект и заскочить в автобус или троллейбус.
Пока докуривал беломорину, мысленно перебирал по частям свой вчерашний разговор с отцом. Разговор работяг и строителей рядом мне очень мешал думать, что-то важное оставалось в стороне!
Мои попутчики обсуждали свои дела на работе: кто-то вспоминал свою сварливую тещу или жену, но всё скатывалось к банальному обсуждению зарплаты и бытовухи, и что всем не хватает денег на пиво, выпивку или на запчасти к старенькой машине, а начальство – все козлы и уроды, и не дают премию!
Эти разговоры меня изрядно отвлекали от моих дум, так как цеплялись за мое настроение о переменах в жизни.
Все просто базарили, чтобы убить время в дороге, кроме двух курсантов старших курсов из военно-морского училища, которые молчали, видимо думая о женщинах, будущей службе или как закончить учебу, но, скорее всего, просто хотели спать!
Потерянная мысль неожиданно нашлась после наблюдения за молчаливыми курсантами.
Я вспомнил, что отец предложил вопросы о вступлении в партию и, как обзавестись квартирой, перевести в плоскость решений службы в управлении, которое меня особо не обременяло частой необходимостью его посещения по служебным делам.
Все мое служебное общение при необходимости происходило в письменном виде, в форме служебных записок или аналитических обзоров по всем моим рабочим темам, которые мне сбрасывал в работу куратор.
Вопросы мне поступали от куратора при личной встрече или по моему рабочему телефону.
Главное в моей службе было, чтобы все вопросы получали ответы, а все мои служебные дела и проекты управления, в которых я участвовал физически, заканчивались в нужное время и с ожидаемым результатом.
Служебных проектов было много, и они имели весьма широкий спектр в направлении рода моей деятельности, при этом вопросов со службы поступало больше, чем я мог решить, не покидая своё место работы.
На эти посторонние вопросы я тратил либо личное время, либо рабочее, лишая себя отдыха практически совсем и даже иногда по ночам.
Рабочий вход в управление прятался от лишних глаз посторонних в темном дворе в простом подъезде дома в самом центре города рядом с Гостиным двором. Дом был с коммунальными квартирами, переоборудованными под офис с окнами, всегда плотно закрытыми толстыми портьерами.
Раньше там у входа с улицы висела табличка с названием госучреждения: «МИД СССР. Консульский отдел надзора и помощи иностранным гражданам, временно пребывающим в СССР». Потом табличка незаметно исчезла, вход с улицы закрыли и сделали его со двора.
Я иногда бывал в управлении по отдельному приглашению, заодно заезжая по делам в центр города и посещая магазин «Конструктор», чтобы купить девочкам–конструкторам свежей импортной туши, хороших карандашей или рапидографы и гликоли, которые в проекте официально не закупали для проектировщиков и конструкторов.
Если мне была срочно необходима встреча с моим куратором по какой-то причине, то в управление идти было не обязательно, а встречу я мог назначить по телефону дежурного, оставив сообщение.
На станции Броневой я вышел из электрички и зашел в павильон касс. Один из трех телефонов-автоматов работал. Набрал номер управления, отыскав монетку в две копейки у себя в кармане.
После пятого гудка раздался щелчок, и запустилась запись автоответчика, рабочий день в нашей «шарашке» начинался в девять часов, и дежурного на месте пока не было:
«Дежурный по управлению! Сообщите свой номер телефона для связи или после звукового сигнала произнесите ваше сообщение. Оно будет записано! Длительность записи одна минута!»
Раздался гудок и тишина зашуршала шумом микрофона телефона:
«Сообщение для Данилова: «Сессия состоится в обычном месте в обычное время. Охотник приглашает выпить пива у камина!» - Фраза была дурацкая, но была согласована заранее с нужными людьми.
Если прочитать расшифровку этой записи в оперативном журнале дежурного в комментариях к сообщению, то её смысл окажется очень простым: «Охотнику срочно нужна поддержка клуба по непонятному вопросу».
Кто такой реальный Данилов, и какое он имеет отношение к Охотнику, в управлении никто не знал. Но сводку записей на автоответчике обязательно прочитает нужный мне человек, и кто-то из знакомых мне людей придет на встречу в заранее оговоренное время и место, чтобы принять от меня вопрос, требующий быстрого группового решения.
День для таких встреч был выбран заранее, это была среда, когда обычно не бывает текущих рабочих совещаний кроме форс-мажорных случаев.
Приняв важное решение и выполнив задуманное, я с хорошим настроением и налегке загрузился на кольце в полупустой вагон сорок пятого трамвая и поехал в проектный институт, в котором за последние пять лет провел больше времени, чем у себя дома.
Помахав пропуском охраннику ровно в восемь часов, ключи от рабочего кабинета я получать не стал, чтобы не встречаться и не играть с шефом с утра шахматы и не мучиться с ответом на его вчерашний вопрос: «Ты готов вступить в партию?»
В большом холле проектного института стояло два полноразмерных бильярдных стола.
Я не спеша выбрал себе общественный кий на стойке - за своим идти было лень, «намылил» его мелком и выставил пирамиду.
В ожидании партнера на партию, я занялся разминкой рук и глаз. Разбив пирамиду со страшным треском настоящих шаров из слоновой кости, начал гонять «свояков», отрабатывать «клапштос» и заколачивать дуплеты от двух бортов в угол, особо ничем не рискуя и снимая нервное напряжение.
Мои редкие вопросы в управление всегда влекли за собой неожиданные решения, которые предвидеть невозможно заранее, но на мою жизнь они конечно отразятся и не всегда в лучшую сторону. И это немного меня нервировало!
Партнеры у меня скоро появились. Сыграв пару партий и вылетев, я занялся обычной своей проектной рутиной, отправившись к себе наверх.
В нашей группе по утрам после обсуждения общих дел на день на небольшом совещании до конца дня каждый работал по своим личным планам над общим результатом.
Во вторник я остался опять без срочной работы, все свои дела я закончил на прошлой неделе в пятницу, а мелкие хвосты подобрал в понедельник.
Шура Балаганов – ГИП, предложил навести порядок в лаборатории перед отъездом в командировку, это мне понравилось и совпало с моим желанием, чтобы не столкнуться случайно с королем Лиром.
Рабочий день я решил тихо провести в электролаборатории отдела с паяльником в руке, спрятавшись от всех кроме своих.
Перед встречей с моим куратором из управления на завтра, мне необходимо было продумать в тишине схему разговора и содержание моих личных проблем, которые накопились за пять лет работы проектировщиком.
Ковыряние с паяльником в руке думать мне не мешало с детства. Паяльник я подержал в руках в четыре с половиной года, когда мой отец в отпуске от скуки собирал телевизор «Знамя» из деталей, купленных по дешёвке в магазине «Юный техник».
Паяльник правда я ухватил сдуру с горячей стороны и сжег руку. Рука долго заживала, но случайная «дружба» с паяльником мне пошла на пользу, я рано научился им идеально работать.
В пять лет я мастерил фонарики и гирлянды на елку. В шесть лет лепил детекторные приемники и делал мигалки на транзисторах для елочных гирлянд.
В первом классе я уже собирал маленькие транзисторные приемники, ловящие «Маяк» и еще пару станций на средних и длинных волнах.
Мои занятия в радиоделе поощрял отец и дядя, снабжая меня радиодеталями. К окончанию восьмилетки я уже был ассом по сборкам любых схем практически на заводском уровне, которому было легко собрать усилитель под любую мощность для электрогитары или за пару часов сделать микрорадиостанцию малой мощности из минимального количества деталей, работающую «дуплексом» для наивных студентов, как в кинофильме операция «Ы».
Схемы раций и детали мне подкидывал дядя, а отец помогал их настроить в нужном диапазоне, чтобы никому не мешать в эфире. Полученный в детстве опыт позволил мне начать рабочую деятельность уже не с нуля, а опытным электронщиком.
Небольшое отступление от автора:
«В мою часть общей работы, как самого рукастого, входила изготовление печатных плат и сборка шкафов цифровых регуляторов, схемы которых мы часто меняли в экспериментальных целях, пробуя совсем разные проектные решения и проверяя целиком некоторые новые системные узлы вычислителей или периферию из разных цифровых датчиков, которые сами лепили «на коленке» кустарным способом перед запуском в серию.
Заводские датчики мы тестировали и «допиливали» до высших стандартов по западным меркам, которые потом становились изобретениями, защищенные патентом.
Жаль конечно, что только для нашей страны!
Результаты наших экспериментов и дополнительные решения отдельных проблем по новому цифровому оборудованию уходили проектировщикам датчиков и шкафов управления на заводы радиоэлектронной промышленности для расширения электронных баз типовых элементов стандартной техники военного производства.
Таким лабораторным способом мы создавали то, что потом шло как серийная продукция военного производства для предприятий Министерства тяжелого и среднего машиностроения и Министерства Обороны.
Для цифрового электропривода никакого типового заводского оборудования в то время просто не существовало от слова «совсем», и даже импортного! Все изобретать приходилось почти с нуля и делать первые опытные изделия врукопашную! Железо в наших конструкциях мы делали в механической мастерской нашего проектного института или в своей лаборатории».
Пригласив в компанию своего напарника старшего инженера-системщика и взяв свежую пачку Марлборо, мы двинулись в электролабораторию курить и пить кофе, чтобы втихаря поговорить по-дружески об одинаковых проблемах в жизни, а потом начать бесполезную битву с рабочим беспорядком в мастерской обычных Кулибиных и Левшей от техники .
Пока закипала вода для кофе, я заглянул к своим подопечным девчатам-конструкторам.
У девчат срочных вопросов не было, только закончился растворимый кофе.
Пришлось ликвидировать форс-мажор из своих запасов, закрыв их главную «рабочую» проблему и отдав им свою запасную банку индийского кофе, которое было супер дефицитом, но его я доставал всегда с запасом и не забывал делиться с коллегами-сиротами, у кого кофе не вовремя закончился.
От бесконечных рабочих совещаний все проектировщики всегда страдали, как от детского поноса маленькие детки.
Начальники и одновременно члены партии любого ранга регулярно ежедневно назначали бесконечные рабочие совещания для управлением коллективом, наказания нерадивых и доклада итогов своей деятельности выше, словно им не очень хотелось работать!
Для решения мелких проблем я попросил девчат в течении часа собрать непонятные рабочие вопросы в кучку и записать их на листочке для обсуждения в виде летучего индивидуального совещания на пять–десять минут в течение дня, когда у меня наступит время перекура, или они соберутся пить кофе и позовут меня.
Такой короткий формат отношений с конструкторами я придумал сам, чтобы девушки не скучали в ожидании меня и не теряли время на пустопорожнюю болтовню.
Своих подшефных девочек я не обременял такой ерундой, как общие совещания. Конструкторы все были молоденькими девчонками, которым хотелось замуж, а не работать!
Пожелав девочкам получить удовольствие от свежего кофе, я ушел мучаться со своим бедламом в лаборатории.
С моим напарником Володей мы были главной рабочей проектной силой в нашей группе, которая фантастические идеи и формулы нашего шефа - ГИПа (главный инженер проекта) Шуры Балаганова превращала в реальные умные и красивые схемы на ватмане и шкафы управления и датчики в железе для цифрового привода.
Комплектующие мы добывали сами или нас снабжали даром заводы микроэлектроники и полупроводников, для которых мы подкидывали свежие идеи для развития элементарных баз микросхем целевого применения и других радиодеталей или оказывали им техническую помощь по разным вопросам вне пределов их компетенции по изготовлению продукции по нашим проектам.
Иногда мы делали вылазки на свалки радиодеталей заводов радиоэлектронной промышленности Ленинграда и тащили на работу транзисторы, тиристоры, герконы и микросхемы рюкзаками, закрывая дефицит, который официально было не заказать или поставку деталей приходилось ждать очень долго.
Сейчас про это писать странно, а раньше это было обычное явление, которое породило спекуляцию радиодеталями и хищение золота!
В районе обеда в конторе выдали аванс. Ко мне в лабораторию зашли мои приятели программисты и под аванс предложили сходить компанией в баню расслабится в среду с утра: попариться, выпить пива и расписать пульку.
Утром городские бани были пустынными, так как во времена Андропова посетителей бань проверяли в рабочее время, чтобы они не прогуливали работу без уважительной причины вроде отгула.
Так как в среду я собрался не ездить в проектный институт, то конечно согласился.
Для законного отсутствия на работе мне пришлось идти к начальнику отдела и оформить местную командировку в технический архив на весь следующий день для изучения номенклатуры необходимого для работы оборудования.
Он мне выписал небольшую бумажку в качестве командировочного удостоверения со своей подписью и номером рабочего телефона. Про наш вчерашний разговор он даже не вспомнил!
Шефу Шуре Балаганову я сказал, что в технический архив меня отправил начальник отдела по его делам.
Чтобы сходить утром в баню, мне пришлось оформить отгул на полдня, чтобы избежать последствий, если попадешь под контрольную проверку милиции.
Отгулов у меня было много, я сдавал регулярно кровь и не пропускал ни одни выборы, мне очень не хватало свободных от работы дней!
Отгулы весьма легко зарабатывались сдачей крови и участием в выборах.
Кровь можно было сдать добровольно за два отгула четыре раза в год и сходить заодно бесплатно в ресторан пообедать на талончик.
Талончик в ресторан можно было сдать за дополнительный отгул, если не обедаешь в день сдачи крови в ресторане и возвращаешься на работу, и обедаешь в нашей столовой.
За участие в выборах обычно доставалось пять-семь отгулов за ночные дежурства и, как бонус, иногда доставались талоны на такси.
Отгулы за выборы не оплачивались отдельно, но можно было взять дополнительные дни к отпуску и получить оплату за них в виде премии.
Оформлением отгулов почему-то занимался парторг отдела. Видимо статистику по безвозмездной сдаче крове контролировали партийные органы!
У парторга был специальный журнал, где отгулы регистрировались записью и подтверждались талонами о сдаче крови.
Взамен парторг выдавал типовую бумажку, на которой было написано «Увольнительная на один рабочий день за добровольную безвозмездную сдачу крови» и номер телефона отдела кадров. Похожая бумажка выдавалась и на половину рабочего дня два раза за один талон.
В отделе кадров в бумажку вписывали ФИО и табельный номер отгульщика и ставили на неё печать, зарегистрировав выдачу бумажки в журнале повторно для проверяющих.
Дни отгулов по журналу оплачивали по отдельному приказу по конторе раз в месяц.
Бумажки увольнительных были у меня в кармане. В общем, для встречи с куратором я освободил себе целый рабочий день!
Продолжение следует.
Охотник с Севера. Редактировал Bond Voyage.
Предыдущие главы и другие рассказы автора читайте здесь.
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, поставьте автору лайк, напишите комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, отправьте ему ссылку. Спасибо за внимание.
==========================
Желающим приобрести авантюрный роман "Одиссея капитан-лейтенанта Трёшникова" обращаться kornetmorskoj@gmail.com
В центре повествования — офицер подводник Дмитрий Трешников, который волею судеб попал служить военным советником в Анголу, а далее окунулся в гущу невероятных событий на Африканском континенте. Не раз ему грозила смертельная опасность, он оказался в плену у террористов, сражался с современными пиратами. Благодаря мужеству и природной смекалке он сумел преодолеть многие преграды и с честью вернулся на Родину, где встретил свою любовь и вступил на путь новых приключений.
===================================================