28 мая и 4 июня 2023 в московском ресторане KAIF PROVENANCE состоятся премьерные показы спектакля «Маньяк», созданного резидентами театра НУАР под руководством Владимира Байчера. «Маньяк» — это эксцентричная остросюжетная постановка с элементами мюзикла по трагикомической пьесе «Смерть» выдающегося американского драматурга и кинорежиссера Вуди Аллена. О том, почему важна эта пьеса и почему ни в коем случае нельзя пропустить грядущие спектакли, рассказываем в нашем лонгриде.
Подробная информация о расписании ближайших показов спектакля «Маньяк» — внизу под основным текстом.
ДИСКЛЕЙМЕР: эта статья посвящена пьесе Вуди Аллена «Смерть».
Краеугольной темой творчества Аллена всегда была проблематизация отношений мужчины и женщины — любви, секса, верности, измен — рассматриваемых в философском и психоаналитическом ключе. В одном из интервью 2010 года писатель и кинорежиссер на вопрос журналиста «Мистер Аллен, вы давно не снимались в своих фильмах. Когда мы увидим вас на экране?», ответил: «Понимаете, я обычно играю романтических героев. И вот когда я придумаю, как мужчине моего возраста заполучить девушку, то обязательно напишу об этом и сыграю роль!». Но не меньше, а возможно и больше, чем тема любви, Аллена интересовала смерть как предмет творческой рефлексии. Мы помним один из лучших его фильмов 70-х годов, который так и назывался «Любовь и смерть», кстати, замечательный сатирический парафраз на русскую литературу со всей её концептуализацией не только смерти, но и феномена убийства. Надо отметить, что глубоким исследователем темы смерти Аллена сделала не столько его кинематографическая ипостась, сколько литературная, точнее драматургическая. Табуированность (непубличность) философского анализа темы насильственной смерти делает ее слишком рискованной для самого массового и самого дорогостоящего искусства — кинематографа. Зритель давно привык к образам насилия и смерти на экране или в театре, но вот объяснение убийства как крайней формы насилия, определение его онтологического статуса — пока сакрализованная зона, имеющая отношение к дискурсу правоведов, социологов и других узкоспециализированных экспертов, но никак не к интертейменту.
Наибольшую свободу для философствований о смерти, о вечности и бренности, о загробном мире и Боге давала Аллену литература. Так в 1975 году была опубликована его пьеса с лаконичным названием «Смерть» (в этом же году вышел и упомянутый фильм «Любовь и смерть»). Только пьеса уже полностью исключала любовный аспект, целиком фокусируясь на насильственной смерти. Звучит почти неправдоподобно страшно, особенно для тех, кто хорошо знаком с мягкой, неагрессивной манерой Аллена-комедиографа. Но вместе с тем пьеса посвящена именно этой теме. Тут хочется отметить, пусть и очевидное, сближение тем любви (секса) и смерти (убийства) — и то и другое до сих пор в разной степени табуировано, и то и другое предполагает наиболее тесные субъектно-объектные отношения, и то и другое влияет на демографию (убить и зачать/родить), и то и другое предполагает некую трансгрессию: выход за норму межличностной коммуникации, страсть, манию. Пьесу Аллен посвятил негативному сегменту этой дуальной пары, осмысленному, как обычно, со свойственной ему иронией. Но размышление о смерти в алленовской вселенной как будто бы по умолчанию есть размышление о любви.
Одним из источников вдохновения для написания «Смерти» стала пьеса Эжена Ионеско, название которой переведено на русский как «Бескорыстный убийца». При всей несхожести фабулы эти две истории объединяет наличие маньяка-убийцы, бесцельно, беспричинно, «бескорыстно» убивающего людей в неком городе, и наличие героя, как будто добровольно подчиняющегося, принимающего смерть, принимающего роль «козла отпущения» (так про себя говорит герой алленовской «Смерти»). Вот разговор главного героя и убийцы в финале пьесы Аллена:
Клайнман. Неужели… неужели вы собираетесь меня убить?
Маньяк. Разумеется. Я только этим и занимаюсь.
Клайнман. Да вы просто псих.
Маньяк. Несомненно, полный псих. Думаете, нормальный человек стал бы людей резать? Я ведь даже никого не ограбил. Нет, серьезно, ни разу не взял ни гроша. Даже к какой-нибудь расческе и то не прикоснулся.
Клайнман. Зачем же вы это делаете?
Маньяк. Как зачем? Я же псих.
Все моральные принципы, «нравственный закон внутри нас» оказываются бессильными перед лишенным мотивов, иррациональным «психом» – аллегорическим воплощением самой Смерти, крушащей без причин всё живое. О том, что маньяк и есть сама смерть, говорит один забавный (каким он ещё может быть у Вуди Аллена!) факт: маньяк в пьесе описывается как темноволосый, высокий мужчина. Много позже Аллен снимет фильм «Ты встретишь высокого незнакомого брюнета», название которого сам же объяснит так: «Речь еще и о смерти – ее также именуют “высокой темной незнакомкой“. Получилось двусмысленно, но речь все же о смерти — все мы когда-нибудь с ней встретимся».
Эжен Ионеско, размышляя о своем «Бескорыстном убийце», говорил, что «в город вселился дух разрушения», потому что жители этого города пережили «...падение, первородный грех, другими словами, ослабление внимания, силы, с которой человек смотрит на вещи; или, опять же, другими словами, это потеря способности удивляться; забвение; паралич, порожденный привычкой». Аллен как будто бы подхватывает и развивает эту мысль в своей пьесе: этот самый «первородный грех», «паралич» силы, внимания, способности удивляться делает человека (героя пьесы) виктимным, неспособным к сопротивлению, идеальной мишенью для смерти (маньяка). Ионеско и Аллен едины в мнении о том, что человек смертен не только физически, человек сдается смерти в первую очередь духовно, он перестаёт чувствовать и видеть живой мир, перестает участвовать в жизни, добровольно отказываясь от неё, не сразу, а постепенно. И тут снова сталкиваются две магистральные темы Аллена. Любовь мужчины и женщины даёт жизнь, но вместе с ней и смерть: запускает цепочку событий, неминуемо приводящих к встречи со смертью.
Кстати, и это ещё один забавный факт, роль главного философа в пьесе Аллена отведена проститутке Джине — в каком-то смысле двойника маньяка-убийцы, тоже ночного актора, только производящего не смерть, а бесплодную любовь. Эта её корреляция, некоторое совпадение с функцией маньяка, но на поле любви, даёт ей понимание природы смерти. Именно она размышляет о конечности вселенной, о том, что если мы и наблюдаем светящуюся точку на ночном небе, то это ещё не значит, что там есть звезда, а «свет, который мы видим, покинул эту звезду миллионы лет назад. И только сейчас долетел до нас»:
Клайнман. Вы хотите сказать, что этой звезды там, возможно, и нет?
Джина. Совершенно верно.
Клайнман. Хотя я вижу ее собственными глазами?
Джина. Совершенно верно.
Джина понимает, что смерть уже давно пришла, просто мы «узнаём об этом последними». Поэтому, пока никто не догадался, что смерть здесь, она предлагает иллюзию бессмертия, которое есть лишь в кратком миге наслаждения, ничего не производящего, но дающего забвение. Наслаждение на время подменяет смерть, по крайней мере позволяет забыть о страхе. А это стоит денег. Пожалуйста, 5 долларов за поцелуй.
Страсть, секс, любовь, насилие, убийство, смерть - это природные, «дионисийские» начала, управляющие человеком и сокрушающие разумное, логическое, рациональное «аполлоническое» - обретенный культурный опыт. Как будто в подтверждение этого тезиса Аллен выводит фигуру доктора, который как ученый хочет разумом познать смерть (она же маньяк), препарировать и исследовать каждый ее ген, но как только он встречается с маньяком (смертью), в нем совершается предсказуемая метаморфоза: из ученого-естествоиспытателя он превращается в «теолога» и последний вопрос, который его интересует: существует ли реинкарнация и переселяются ли души после смерти в иные живые существа. Другими словами, последним его желанием становится надежда на то, что физическая смерть — это ещё не конец, что помимо хромосом с информацией, доступной человеческому разуму, есть иррациональное, есть душа, и там дальше будет ещё какое-то продолжение, новый метафизический опыт. На самом же деле чаяния доктора обречены. Во вселенной Вуди Аллена, где живут герои его кино- и театральных историй, там, за порогом бытия, «пустота». Так скажет второстепенный персонаж «Смерти», не имеющий имени (кстати, как и доктор), означенный просто как Мужчина. Он пережил клиническую смерть из-за ранения на войне и знает про пустоту там из собственного опыта:
Мужчина.... Мертвым был. Во время войны. Ранили меня. Положили на операционный стол. Хирурги стали пыхтеть, спасать. И вдруг — хлоп — и пульс остановился. Все кончилось. Говорят, у одного из них хватило ума сделать мне массаж сердца. Оно снова стало биться, и я ожил, но на какой-то миг я официально считался покойником… Да мою смерть и наука подтвердила… Такая вот была история. Я поэтому, когда трупешник вижу, всегда сочувствую.
Клайнман. Ну и как?
Мужчина. Что?
Клайнман. Когда умираешь. Видели что-нибудь?
Мужчина. Нет. Просто… полная пустота.
Клайнман. И что, никаких загробных воспоминаний?
Мужчина. Нет.
Но доктор не услышал эту историю, к тому моменту он был уже мертв. Надежда на какое-то продолжение за «линией горизонта» с ним осталась до конца. Возможно, это была благодать неведения, ниспосланная автором своему персонажу.
Пьеса «Смерть», безусловно, одно из важнейших философских произведений в творчестве Вуди Аллена, ошибочно воспринимаемая зачастую легковесной и несерьезной из-за жанровой составляющей — драматург работает на территории комедии. Юмор — фирменный прием автора, используемый им для художественного освоения непростых в понимании смыслов. Спустя 15 лет после публикации «Смерти», Аллен поставил по этой пьесе фильм, назвав его «Тени и туман» (1991). Примечательно визуальное решение этой картины — формально она наследует эстетике немецкого экспрессионизма. И это кажется абсолютно закономерным, учитывая тему произведения и депрессивно-пессимистическое содержание, излагающее неутешительную концепцию человеческого существования. Но вот сама история, расширенная для фильма, — появилась параллельная сюжетная линия про любовный конфликт циркачей — проигрывает, на наш взгляд, лаконизму и радикализму макабра, выдержанного в пьесе. Думается, конвенциональное кино вынуждено идти на поводу усреднённого зрительского запроса и ожиданий, в которые априори входит, конечно, мелодраматический сюжет и счастливая концовка. Как может быть у произведения, повествующего о бессмысленности и конечности человеческого существования, счастливый финал — большой вопрос. Наверное, не до конца это понимал и сам режиссер, а потому вынужден был скорректировать и упростить свой замысел. Наверное, пока что справиться с такой художественной задачей по силам только театру, имеющему бОльшую свободу, в том числе экономическую, и взаимодействующему с более узкой, осведомленной аудиторией. Пьеса и была изначально написана для театра.
К чему мы это всё рассказываем? Познакомиться с пьесой, погрузиться в атмосферу ироничного повествования о надоевших уже вопросах бытия русскоязычным поклонникам творчества Аллена можно не только благодаря фильму или в режиме чтения. Уникальная возможность посмотреть эту «незаезженную» пьесу, редкую гостью на российской сцене, появилась у зрителей театра НУАР. Особенность этой эксцентричной постановки, получившей название «Маньяк», — живое исполнение музыкальных композиций, написанных специально для спектакля. Автор песен - Эдуард Двухименный, вокал - Мари Ануар.
Внимание! Ближайшие даты спектакля «Маньяк»: 24 мая и 4 июня 2023.
Где: ресторан KAIF PROVENANCE, Большая Дмитровка, 13
Режиссер: Владимир Байчер
В роли Клайнмана: Янис Политов
Роли исполняют: Екатерина Воскресенская, Александра Халипская, Юрий Катаев, Антон Лунин, Никита Пименов, Денис Ткачев, Евгений Токарев, Игорь Чернявый (резиденты Центра Михаила Чехова)
Продолжительность спектакля: 1 час 40 минут
Подробная информация о предстоящих спектаклях и билеты на сайте театра НУАР noir-theatre.ru
***
В следующих публикациях мы продолжим рассказывать о деятельности Центра Михаила Чехова. Подписывайтесь на наш канал и следите за афишей и новостями!
