Говорят, любовь слепа. Оказывается, любовь не только слепа, она и ослепляет. Купаясь в своем счастье с Сережей, Евгения забыла о родителях, не думала, что они старятся. Если бы она была ласковее, заботливее, родители не уехали бы к Мише, мама была бы жива.
Начало. Глава 1.
Так и зажили вчетвером. Большую комнату перегородили пополам. Получилось две маленькие комнаты, зато отдельные, и в каждой комнате есть окошко. Игорь остался в своей комнате, Женя с дочкой в спальне
Хлопот Евгении прибавилось. Готовить нужно больше, стирки гора, да и ухаживать за свекровью тоже нужно время. Помогали ей кто, как мог. Отец ходил за скотиной, подметал двор, Игорь припасал дрова для бани, полол грядки, поливал.
Даже тетя Фрося втянулась в общий быт семьи. Она каждый день, сама приходила за Анютой, однако уходила не сразу. Обязательно навещала бабу Машу. Они много беседовали. Тетя Фрося рассказывала новости села и потихоньку-понемногу уговаривала ее.
- Ты, Марья больно уж всю жизнь себя жалеешь и бережешь. Мы ведь с тобой ровесницы, я бы тоже может легла, да лежала, только некому за мной ходить. Нет у меня такой снохи, как Евгения. Видишь, как она колотиться? И на работу надо, и дома делать надо. Еще за тобой выносить надо.
Ты же на ноги встаешь, на ведро садишься, значит, можешь ходить. Давай-ка, пока я тут, вставай, постой маленько, я тебя поддержу, если что, может шажок сделаешь.
- Легко тебе сказать, шажок сделать, не веришь, что я ходить не могу. Евгения тоже не верит. Нет, она ничего такого не говорит, по глазам вижу, недовольная ходит.
- С чего ей радоваться? Мужа она потеряла, да какого мужа! Сергей ее на руках носил, помогал во всем. А теперь что? Четверо детей, считай, у нее на руках. За вами одной посуды надо гору перемыть.
- Мужа она потеряла! А я сына единственного. Кто дороже, сын или муж? У кого горе горше? Я вот лежу целыми днями и плачу, вспоминаю сыночка своего. А Женька, она, ничего, бегает, трудится. Вчера сама слыхала, как она засмеялась, радовалась, что Анна ножками пошла.
- Как говорит сосед, старик Василий, ты самая идиотистая идиотка. Жене нужно было наплевать на тебя, пусть бы ты лежала, гнила и в своей грязи утопла. Вздумала меряться горем, старая д.ра! Противна ты мне, больше ни разу к тебе не подойду.
Однако в другой день опять шла тормошить бабу Машу. Неделю носила ей питье из трав, натирание от какой-то бабки принесла.
- Вот, Маня! Только за ради Евгении стараюсь. Пей питье три раза в день. Садись и натирай ноги этой мазью утром и вечером. На тебя надежды нет, дай-ка сама тебе натру.
- Вот, че ты Фроська ко мне привязалась? Какая мазь мне поможет? Я уж годами мучаюсь с венами. Мне уж ничего не поможет.
- Я те дам, не поможет, посмотри на мои ноги! Видишь, что есть, все жилы наружу, а бегаю. А все потому, что этой мазью пользуюсь.
Не через неделю, но где-то через месяц баба Маша стала вставать с кровати. Кое-как, держась за стены, опираясь на костыль выходила на двор.
Жене стало намного легче. Она уже едва выносила запах от ведра свекрови. Теперь в доме пахло гораздо меньше. Стало интересно, что за питье и что за мазь давала тетя Фрося болезной.
- Теть Фрося! Где ты достала такую мазь? Сергей ведь возил мать в больницу, ей там выписывали что-то, но не помогло. Она говорила, что только хуже стало.
- Достала вот! Вазелин называется. В больших банках продается. Берут их для смазывания вымени коровам, а я козе своей взяла. Посыпала туда крохи перцу черного, да перцу красного. Вот тебе и мазь. Дело-то не в мази, дело в желании выздороветь.
Свекровь твоя изо всех сил боролась, чтобы не отдать тебе сына. Боялась, что забудет он про нее, слишком сильно тебя любил. Так и получилось. Не больно баловали вы ее вниманием, вот она и заболела. Ничо, потихоньку расходится. Крепкая она еще. Поднимется.
Права тетя Фрося. Говорят, любовь слепа. Оказывается, любовь не только слепа, она и ослепляет. Купаясь в своем счастье с Сережей, Евгения забыла о родителях, не думала, что они старятся. Если бы она была ласковее, заботливее, родители не уехали бы к Мише, мама была бы жива.
Если бы Сережа забрал свою мать к себе, то свекровь бы так не заболела. Если бы, если бы! Если бы Сережа не вернулся от Лены, может сейчас был бы жив. Такие мысли терзали душу Евгении бессонными ночами. Она засыпала лишь на несколько минут, просыпалась в слезах, в тревоге, снова засыпала.
Плачь, не плачь, а время идет. Вот уже желтый лист зазолотился на деревьях, стаи журавлей полетели на Юг, посылая на Землю последний тоскливый привет. Все ли вернутся?
Боль от потери Сережи не проходила, даже стала острее. Ночи стали темнее, длиннее, и Женя стала на дольше засыпать. Но, каждую ночь ей снился ее Сережа. Будто он стоит на той стороне реки, но видит его Женя близко. Он такой горестный, такой печальный, смотрит на нее и ничего не говорит.
Женя ищет лодку, нет кругом ни одной. Тогда она решается переплыть реку, ступает в реку, а вода ледяная, обжигает ноги. От этого ощущения Евгения просыпается. Ноги у нее холодные, по всему телу дрожь. Ей плохо, тоска по мужу грызет.
Тетя Фрося говорила, что не надо часто ходить на могилу, этим Женя беспокоит душу Сергея. Она послушалась и две недели не была на кладбище. А тут проснулась на самом рассвете, снова вся замерзшая. Все спят. Разбудила отца.
- Папа, иди к Анюте, я ухожу.
- Куда ты в такую рань? Еще только-только светает.
- К Сереже пойду. Он скучает без меня.
- Доченька, о чем ты говоришь? Нет Сережи.
- Папа! Не пугайся, я хотела сказать, на кладбище к Сергею схожу. Я чувствую, Сергей скучает, ему нужно, чтобы я пришла.
Надев черный платок, старую куртку и резиновые сапоги, Евгения вышла из дома и оказалась как-бы во сне. Нереальная тишина. Ни ветерка. На самом горизонте виден только намек на появление солнца. Густые, рыхлые облака придавили светило и не дают ему подняться. Странный фиолетовый свет исходит от них, расходясь лучами по небосводу.
Женя шла быстрым шагом, пугаясь, сама не зная, чего. Тревога какая-то висела в воздухе, дышала ей в затылок. Вот и могила ее любимого. Что это? Прямо в ногах ее Сережи посажен куст калины. В глазах Жени потемнело. Она почувствовала, как от куста на нее веет смертельный холод.
Вцепившись в тоненький ствол калины, Женя потянула его. Не вытаскивается. Тогда она разгребла землю руками и выдрала куст. Поправила землю на могиле, разгладила ее руками.
- Теперь тебе станет легче, мой хороший. Спи спокойно, не тоскуй по мне. У нас все хорошо, Анютка ножками пошла. Мама твоя уже по двору с костылем ходит, с курицами воюет. Мой отец тоже поправляется, говорит, воздух родины ему помогает. Игорь в школу пошел, он молодец, помощник!
Я бы еще побыла с тобой, но мне надо пойти и этот куст сжечь. Почему-то мне кажется, что я должна это сделать. Не скучай, я больше не буду слушать тетю Фросю, буду ходить к тебе чаще.
Евгения приволокла куст к бане. Хотела сломать, гнется, не ломается. Принесла топор из сарая, порубила на мелкие части, засунула в печь. Растопка из бересты лежала на полке.
Огонь разгорелся сразу. Сырые ветки калины трещали, но горели, словно сухие дрова. Синее причудливое пламя, извивалось над ними, как-бы пытаясь оторваться от них.
Сгорело, остались лишь мелкие угольки. Женя поколотила их кочергой, собрала в кучу, угли снова вспыхнули синим огнем.
- Вот так! Нечего, догорайте до золы, чтобы памяти об этом кусте не осталось.
Продолжение читайте здесь: Глава 30