9 мая 2017 года. Из дневника.
«Воспоминания свекрови сегодня льются не переставая. Со слезами. Тоже со слезами записала наш диалог.
- Жили мы в бывшем караван-сарае - это такие стойла для лошадей, стоящие по кругу, а в центре столб, к которому кочевники привязывали своих лошадей, когда за продуктами приезжали в город.
- в конюшне жили?!
- Да. В конюшнях поставили стены и отделили небольшие комнаты. Моей маме, как жене фронтовика, выделили комнату в этой конюшне, вставили двери, которые выходили прямо во двор. Полы были из глины. Солому мелко рубили, перемешивали с глиной и навозом (?!) и затирали. Получался гладкий пол.
- Вам к концу войны было 12 лет, а какие обязанности были в вашей маленькой семье во время войны?
- Я готовила ужин для мамы. Либо картошку варила или запекала, либо кашу. Она приходила очень уставшей, поздно, я и дом сама убирала. У нас в комнате была печка с трубой в окно - буржуйка, на ней можно было разогреть или приготовить еду себе и маме.
А еще моя главная задача была - отоваривать карточки. Мне и маме выделяли по 400 граммов хлеба. Если бы мама была рабочей, то ей полагались бы 500 грамм хлеба, но она была служащей, поэтому только 400 грамм на день. Можно было два талона оторвать, но не больше. Я очень боялась потерять карточки. Воровали карточки, случалось. Это была такая беда… Я бегала в магазин, зажав в одной руке карточки, а в другой деньги. Талон на карточке вырезают, я даю деньги, мне дают хлеб.
- А что-то другое выдавали по карточкам?
- Нет, очень редко. Если давали с мясокомбината куски мослов или костей – почти без мяса -, тогда был пир. Мы готовили «затируху». Из мослов нужно варить бульон. Потом на кипятке замешиваешь крутое-крутое тесто. Масла и яиц конечно же ни у кого не было. Отрываешь кусочек теста и быстро-быстро раскатываешь - трешь его между ладошек, пока не образуется мелкая крошка. Чуть ее подсушишь и варишь в бульоне. Очень вкусно было, сытно…
- А сахар вы получали по карточкам?
- Мы чай пили из горных трав, собирали душицу, чабрец. Сушили. Из трав заваривали чай, и туда же сушеную свеклу добавляли, она же сахарная, вот и сладкий чай. Свеклу выращивали сами, в горах выделяли участки под огороды. А про сахар я забыла, был ли он…После войны по карточкам давали, а во время войны - только сахарная свекла была. Ее можно было и на базаре купить.
(Лилия Кирилловна и в старости любила чай из трав пить и всегда со сладким вареньем, зачерпнет ложечку и долго-долго запивает из чашки, к конфетам была равнодушна. А папа мог три чашки чая выпить с одним леденцом, разделив его на три части специальными щипчиками или просто с куском сахара - вприкуску ему было вкуснее)
Иногда на карточки выдавали крупу или макароны по 500 грамм – это было счастье. Пир. В очередях нам обычно на тыльной стороне ладони наносили номер. Это чтобы не потерять очередь. Всегда была активистка с химическим карандашом, которым наносила цифры на руке. Подбегаешь к дверям магазина и спрашиваешь номер вошедшего, так и следили, чтобы не пропустить свою очередь.
- Кроме голода, что еще запомнили в эти годы войны в Киргизии?
- У нас в городе был развернут большой госпиталь, куда привозили долечивать раненых. Взрослые и дети быстро привыкли к виду мужчин без рук или ног. А если в магазин приходил мужчина, мелко-мелко трясущийся, значит, контуженный.
Их всегда без очереди пропускали. У нас вообще мужчин старались везде пропускать без очереди. И если кто-то из инвалидов становился отчимом подружки – радовались. У нее теперь был папа.
У моей подружки Зинки был такой отчим, дядя Миша. Тетя Катя, работала уборщицей в магазине, у нее было четыре дочери от погибшего на фронте мужа, а пятая дочь, от дяди Миши-инвалида, уже после войны родилась. Он родом был из Белоруссии, вся семья его погибла, вот он к тете Кате и прибился. Зинка часто меня звала к ее маме в магазин
Когда приходили хлебные фургоны, нам разрешали подметать крошки на полках в фургоне. И Зинкиной маме немного крошек для детей перепадало, меня тоже угощали такими крошками.
(Я помню. что свекровь никогда не оставляла на столе крошки. Всегда их сметала в ладонь и сразу отправляла в рот, но этот привычный жест был и у других детей войны.)
- Ужас. Голодные дети...как дочь фронтовика вы же что-то получали?
- На папу приходил аттестат, но все равно все время хотелось есть.
Отчим Зины не работал – остался без ног. Он сидел дома и все время слушал радио.
- Это такие тарелки на стене?
- Да. А приемники у всех отобрали в начале войны. Но и тарелки были не во всех комнатах. Включалось радио часов в 6 утра. Будили нас новостями. На русском – из Москвы, на киргизском – из Фрунзе. Каждый день были передачи и новости на двух языках.
Дядя Миша первый и услышал про победу, хотя ее все уже ждали. Сказал, чтобы Зинка срочно будила всех соседей - война окончилась. Она бегала по кругу двора и стучала в окна и двери комнат:
Победа!!
Просыпайтесь!
Война окончилась!
А темно еще было, почти ночь. Но все выбежали во двор: плакали, кричали, обнимались. Счастье такое было!
И все начали ждать своих отцов и мужей. А семьям пропавших без вести говорили, что вот теперь точно станет известно, что они живы. И непременно вернутся…
Моего папу мы не ждали. Мама на него похоронку получила. «Ваш муж, майор Акименко Кирилл Дмитриевич погиб смертью храбрых 3 сентября 1941 года, защищая столицу нашей Украины, город Киев.»
Слушала я Лилию Кирилловну и в этой сухонькой старушке, мудрой и с такой ласковой улыбкой, вдруг, увидела девочку в крохотной комнатке – бывшем стойле конюшни - в далеком от войны азиатском городе, до сих пор тоскующую по отцу, который никогда не пришел с той страшной войны. Она стала красавицей, а папа ее такой не увидел...
Я понимала, что ничем ее уже утешить не смогу, только заботиться о ней и быть благодарной за любовь, которую она щедро дарила своей семье и мне. Я могла просто слушать ее воспоминания, такие яркие - особенно в этот день 9 мая, и делиться с вами.