В тёплый летний денёк Володя неспешно прогуливался по родному городу и увидел девушку невероятной красоты. Такие обычно не ходят по улицам, максимум ездят на такси, а чаще всего в дорогих автомобилях с личным водителем. Да, всё было именно в такой последовательности – сначала Вова заметил неописуемую красоту, а уже потом обратил внимание на её спутника. Им оказался его старый приятель Максим.
Макс всегда славился своими девушками, и чем старше он становился, тем его подружки делались выше, моложе и красивей. Неважно, что по этому поводу сказал бы дедушка Фрейд, но Максима вполне можно было понять – кто-то собирает марки, кто-то пивные крышечки, а он – красавиц. Жизнь коротка, и в ней некогда размениваться по мелочам.
Друзья крепко обнялись. Максим представил Вове свою очаровательную спутницу, и они все вместе решили проследовать в ближайшее кафе, чтобы перекусить и обсудить их последние жизненные события.
Длинноногая красавица Оксана всё больше молчала и с грустным видом смотрела в окно. По её прекрасным глазам было видно, что её гнетёт какое-то ужасное человеческое горе, о котором и спрашивать было как-то страшно… Из-за этого ощущения близости неизбывной беды разговор у друзей особо не клеился. Все словно проглотили языки и печально уплетали салаты. Только Максим периодически успокоительно гладил свою девушку по плечу. Было видно, что она вот-вот расплачется.
У Оксаны зазвонил телефон. Звонила подруга. И, видимо, после первого же вопроса, что стряслось, девушка не выдержала и разрыдалась. Затем поспешно схватила сумочку и выбежала на улицу, чтобы без лишних свидетелей излить своё горе.
Володя воспользовался моментом и спросил Максима в лоб:
– Макс, объясни, что происходит?
Максим устало улыбнулся и нехотя ответил:
– Да женщины, что с них возьмёшь… Скажу тебе честно, если бы я её хоть чуточку меньше любил, то без раздумий бы назвал тупой овцой и моментально послал. Но поскольку я Оксану безмерно люблю, то не могу так с ней поступить, поэтому просто стал считать её наивной, ранимой и доверчивой дурочкой. Ну ты понял?
– В общих чертах, – соврал Вова. – Долбит тебе мозг? – решил он всё-таки уточнить.
– Не сказать, чтобы всегда, но, в принципе, ты прав, да.
– Она хоть где-нибудь учится, работает?
– Да, учится. Парковаться без характерного скрежета. И работает. Украшением моего дома и меня.
– Ясно, – грустно вздохнул Володя и посмотрел на Оксану через окно. – Так что всё-таки стряслось?
– Что стряслось?! – Максим неожиданно повысил голос. – Да задолбала она, Вов! Не могу я так больше. Не-мо-гу! Я просто перестаю верить в теорию вероятности. Ну как можно быть настолько тупой и опасной для самой себя и при этом умудриться дожить до двадцати восьми лет?!
Сегодня поехали с ней в парикмахерскую – стрижка, покраска и вся эта прочая херня. Пока добирались, она мне весь мозг склевала – как бы ей уберечь от парикмахера свой любимый сорокасантиметровый хвостик, чтобы ей его случайно не отстригли. Я объяснил, что нужно просто внятно попросить. Предупредить и все дела. Это их работа, разберутся. Она начала истерить и орать, что я о ней совсем не забочусь, и что недостаточно будет просто сказать.
Тогда я говорю, если им одного раза мало, то предупреди дважды, но чётко и ясно. Не бойся – лишнего не отрежут! Но она всё равно бесилась и визжала, и в итоге сказала, что раз мне на неё совсем наплевать, то она всё решит сама.
Приехали. Оксана ушла в зал, а я уселся в холле читать разные бабские журналы. Она и вправду всё решила сама – ничего не стала говорить мастеру. Ведь это же, лять, ниже её достоинства! А чтобы тот никак не смог отстричь этот долбаный хвост, додумалась зажать его зубами. Зубами, Вова! Представляешь?! Закусила как раненный связист телефонный провод!
Вот так она и вышла ко мне. Вся в слезах и с отрезанным хвостом в зубах…
Ну согласись, правда ведь, она восхитительная?